— А посмотри сюда. — Эрон вынул из чехла тесак и показал на выгравированное на лезвии название фирмы.

— С ума сойти! То, о чем я мечтала! Мой собственный, настоящий!

— Гип-гип-ура!

У меня на глазах опять выступили слезы, и Джессика поспешно сказала:

— Ну и хорошо. Пока хватит, ребята. Еще нет трех часов, и у нас куча работы.

Сейчас уже почти восемь, и шампанское быстро заканчивается. Я знаю, что как только мы допьем последнюю каплю, я больше не смогу откладывать неизбежное: прощание, долгую дорогу домой и минуту, когда я пойму, что для меня нет больше места за этим столом. Боюсь, я могу опять заплакать. Наверняка заплачу. Только надеюсь, что сначала успею добежать до машины.

— Джули, нам всем очень нравилось работать с тобой. — Джессика поднимает свою кружку. Видимо, пришло время для тоста. — А мне было так приятно, что здесь появилась еще одна женщина. Я уже задыхалась одна среди всего этого тестостерона. — Она крепко обнимает меня. — Честно. Нам будет очень тебя не хватать.

— Ничего подобного! Она вернется. Не сможет не вернуться, — Джош наливает мне остатки дешевого розового шампанского. Жаль, что нельзя стоять так и пить его всю ночь. Как жаль, что мне надо возвращаться домой.

— Ну, Джуль, расскажи, чему новому ты научилась сегодня?

— Хм… ну, во-первых, я узнала, что Джош — трус и не выносит женских слез.

— А еще?

— А еще… еще я научилась делать поркетту. То есть, конечно, я ее не делала, а просто смотрела, как ты делаешь.

— Можешь не сомневаться, когда ты в следующий раз захочешь извлечь кости из целой свиньи и свернуть ее в рулет, ты прекрасно справишься сама.

— Возможно. Да, а еще, я и раньше видела здесь пару-другую фаллических символов, но то, что ты сотворил сегодня… это нечто!

— Знаешь, иногда двухметровый рулет из свиньи — это просто двухметровый рулет из свиньи.

— Угу. Иногда да, а иногда и нет.

Юная и нежная светловолосая Хэйли деликатно потягивает шампанское, которое по закону ей пока наливать не положено.

— Но ты ведь к нам еще вернешься?

— Если пригласите, вернусь. Правда, жилья у меня здесь больше не будет, но в гости обязательно приеду.

— Наш диван всегда в твоем распоряжении, — решительно заявляет Джош, — до тех пор, пока не купишь себе дом.

— Куплю дом?

— Ну да. В следующий раз приедешь, и займемся поиском недвижимости. И знаешь, что, Чокнутая? — Джош тычет пальцем в рабочий график, висящий над прилавком. — С этого момента ты будешь работать в штате.

— Брось, Джош!

— Да пошла ты! Что «брось»? Мне тут больше не нужны сачки, которые вкалывают бесплатно и битый час обваливают одну лопатку. Займешься делом всерьез!

— Хорошо, договорились. — Время пришло, и я неохотно поднимаю свою чашку. — Я хочу сказать, что все вы… Здесь было просто очень здорово… Я… — Нет, я ни за что не разревусь. Ни за что. — Я не хочу уезжать от вас, ребята.

Брови Джоша ползут вверх, уголки губ опускаются, и у него на лице появляется маска грустного клоуна: забавная и искренняя одновременно.

— Стоп-стоп-стоп, Джули. Если ты опять начнешь разводить сырость, клянусь, я возьму поркетту Эрона и отлуплю тебя ею!

На улице совсем темно. Я несу рюкзак с вещами, большую сумку с мясом, свою свечу, мраморное яйцо, картинку в рамке и именные ножи. Уже поздно. Меня ждет Эрик. Надо ехать домой. К горлу подкатывает комок.

На парковке, что находится за углом от лавки, я сижу в машине и пытаюсь вставить ключ зажигания. Слезы застилают глаза, и в конце концов я роняю голову на руль и разрешаю себе вволю порыдать.

Кто-то стучит в стекло. Я вздрагиваю и выпрямляюсь. Это Джессика. Торопливо смахнув слезы, я открываю ей дверь, и она забирается в машину.

— Все ясно. И ты всерьез плачешь на парковке из-за того, что отработала последний день?

— Ага. Вернее, нет. Я не знаю. Я… я даже не представляла… По-моему, мне просто хочется сбежать.

Мне неловко и стыдно от этого по-детски жестокого признания.

— Значит, надо сбежать.

— Нет, я не могу. Да и не хочу, если уж на то пошло.

Мне только… — Я судорожно всхлипываю. — У меня такое чувство, будто я сама себя загоняю в клетку.

— Джули, послушай, мы ведь с тобой ни разу толком не говорили с того раза… ну, помнишь, когда мы ездили в ресторан. Я думаю, может, тебе лучше…

Неожиданно даже для себя самой я начинаю отчаянно трясти головой и не даю ей договорить фразу, которую очень боюсь услышать.

— Нет! Нет, может, и так, но… — Слова беспорядочно вырываются у меня из горла вместе со всхлипами. — Может, и так, но, понимаешь… Я не хочу… не хочу никого терять. Но только я и себя не хочу терять. Господи, все это так страшно запутанно!

Я опять опускаю голову на руль и через минуту чувствую, как мне на плечо ложится ладонь Джессики.

— А почему бы тебе не отправиться в путешествие? Я имею в виду, одной. Ты знаешь, что я как-то полгода прожила в Японии? Лучшее, что было со мной в жизни. Остановишься в каком-нибудь «любовном гнездышке». Послушай, я хочу сказать, ты ведь еще вообще не жила.

— В «любовном гнездышке»? — сморкаюсь я.

— Ну да. Отличная штука. Это такие отели, где можно остановиться хоть на ночь, хоть на час. Там внизу просто панель с кнопками, вроде торгового автомата, выбираешь любой номер, какой понравится. А все комнаты украшены зеркальными шарами, аниме и прочей хренью.

Я начинаю дышать немного поспокойнее.

— Знаешь, а ведь я ни разу не была за границей одна.

— Вот и поезжай! Самый лучший выход. Я знаю, что тебе надо: Большой мясной тур. Поезжай в Японию. Попробуй там сашими из конины. Или съезди в Кобэ. Там выращивают бычков и, чтобы мясо было мраморным, поят их пивом. Съезди в Ванкувер, у Джоша там есть приятель, который делает потрясающие колбасы, или… Нет, вот что тебе надо! Аргентина! Ты ведь знаешь Игнасио? Мы поставляем ему в ресторан мясо. Он там жил и может дать тебе все наводки. Сама-то ты куда хочешь поехать?

— Не знаю… Может, в Восточную Европу? И в Африку. Да много куда.

— Ну вот. По-моему, сейчас самое время. Чтобы не скучать по нашей мясной лавке, найди себе новую.

Я пожимаю плечами и ладонями вытираю лицо.

— Но как я брошу Эрика?

— Джули, ты и так его бросаешь. Думаешь, он не чувствует?

Обняв меня на прощанье, Джессика выбирается из машины. Я наконец-то вставляю ключ в зажигание и поворачиваю его. Как всегда, дорога ведет меня вниз, потом по мосту над темным провалом Тэппен-Зи, потом через оранжевый электрический туман Бронкса, потом через мост Трайборо, за которым я должна была бы повернуть в Квинс, но вместо этого поворачиваю направо и еду на Манхэттен. Сбросив скорость, я проезжаю мимо дома, где живет Д., через стекло вглядываюсь в ярко освещенный вестибюль и на пару минут останавливаю машину, но двигатель не глушу. Я нередко так делаю: стою здесь, одновременно боясь и надеясь, что увижу его или он увидит меня, представляю себе, как в какой-то другой жизни смело захожу в дом, звоню в дверь его квартиры и он уже ждет меня там с бантиком на шее, как щенок.

Вместо этого я трогаюсь с места, а через двадцать минут уже поднимаюсь по лестнице к себе домой. На моем лице не осталось никаких следов слез, и Эрик встречает меня обычным приветствием:

— Мама пришла! Наконец-то.

Пес Роберт бегло обнюхивает меня и снова ложится. Кошка Максина, разлегшаяся на кухонном столе, тянет ко мне лапку, требуя ласки. Эрик пьет «Шарль де Фер» — то же самое розовое шампанское, которое я привезла для прощальной вечеринки в лавке. Я покупаю этот напиток так часто, что в местном винном магазине его прозвали «сок для Джули». Когда я вхожу в комнату, Эрик ставит стакан на столик, поднимается и обнимает меня. Не очень крепко, но нежно, пристроив подбородок у меня на макушке.

— Наконец-то.

Он ничего не говорит о моем мясном запахе, и, наверное, больше у него никогда уже не будет повода.