До 15 июля «Петербург» и «Смоленск» арестовали в Красном море еще три парохода с грузом военной контрабанды. Помимо этого, 2 июля «Смоленском» был остановлен для осмотра германский пароход «Принц Генрих». Призовая партия изъяла с парохода всю почту, адресованную в Японию, и отпустила «Принца Генриха» по назначению.

7 июля английский посол в Петербурге передал российскому МИДу ноту британского правительства, в которой указывалось на незаконность захвата парохода «Малакка», якобы не имевшего на борту контрабандного груза. 10 июля в Петербурге состоялось совещание по поводу захвата этого парохода. До принятия решения арестованным пароходам было передано приказание оставаться в Суэце.

Генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович

Одиннадцать министров и представителей правительства под председательством генерал-адмирала, великого князя Алексея Александровича рассмотрели вопросы, связанные с проходом через Босфор и Дарданеллы русских вспомогательных крейсеров и задержанием ими в Красном море иностранных пароходов. Мнения участников совещания разделились. Министр иностранных дел Ламздорф предлагал освободить арестованные пароходы, и если приказ о прекращении крейсерства запоздает и аресты судов некоторое время будут продолжаться, то их, по мнению министра, не следует признавать. По вопросу прохода вспомогательными крейсерами черноморских проливов Ламздорф отметил необходимость решения вопроса о статусе Добровольного флота и заметил, что «не стоило коммерческие суда обращать на полпути в военные». В заключение он сообщил, что англичане не возражают против совместного осмотра «Малакки», однако если захваченные пароходы не будут освобождены, то разрыв дипломатических отношений между Англией и Россией неизбежен.

Ламздорфа поддержал министр финансов В.Н. Коковцов, считавший, что вопрос об использовании судов Добровольного флота в качестве крейсеров должен решаться в мирное время. Если же до начала боевых действий суда не были включены в списки военного флота, то в ходе войны допустимо их использовать только в качестве транспортов.

Военно-морское начальство отстаивало правомерность своих действий. Генерал-адмирал ссылался на аналогичный случай с пароходом Добровольного флота «Москва» во время боевых действий в Китае. В 1900 г., следуя на Дальний Восток, «Москва» также прошла черноморскими проливами и подняла военно-морской флаг в Красном море, но никакого протеста со стороны англичан, тогда союзников России, не последовало. Алексей Александрович отметил также, что решительность Великобритании объясняется принадлежностью «Малакки» к обществу «Peninsular and Oriental Steam Navigation С°» — самой влиятельной компании, «акционерами которой состоят почти все влиятельные в Англии лица, не исключая короля».

Великий князь Александр Михайлович сказал, что фактом освобождения арестованных пароходов Россия только признает неправомерность своих действий, а эти пароходы с грузом военной контрабанды все равно будут отправлены в Японию.

Профессор международного права, подполковник И.А. Овчинников напомнил, что англичане вначале заявили об отсутствии на «Малакке» военного груза, а затем свели все свои претензии к тому, что суда Добровольного флота не имели права проходить Босфор и Дарданеллы. Овчинников справедливо полагал, что при положительном для России решении вопроса о правомочности прохода черноморских проливов «Петербургом» и «Смоленском» вопрос об освобождении арестованных судов отпадает сам собой.

Но на следующий день после этого совещания, 11 июля, граф Ламздорф явился к Николаю II и уговорил его прекратить все крейсерские операции и освободить все арестованные суда. Собственно, долго уговаривать царя не пришлось, он был сильно занят более важными делами. Увы, я не шучу и даже не сгущаю красок. Вот запись из царского дневника 11 июля: «Ольга получила подарки по случаю своих именин. В 11 ч. с нею и Татьяной поехал к обедне. На Ферме был большой завтрак. Принял гр. Ламздорфа по вопросу о захваченных нами пароходах в Красном море. Катал Аликс в кресле и ездил на „Гатчинке“ в море. Погода стояла великолепная, море наконец успокоилось. В 7 ч. поехали к Ольге и Пете, у них был семейный обед. В 10 ч. отправились покататься. За чаем, по обыкновению, читал вслух интересные статьи Краснова в „Рус. Инвалиде“».

В тот же день великий князь Александр Михайлович отдал приказ о прекращении крейсерских операций и освобождении всех арестованных судов, уведомив об этом агента в Суэце, контр-адмирала Пташинского и В.Н. Ламздорфа, который официально сообщил об этом министру иностранных дел Великобритании.

Между тем 9 июля англичане ввели в Красное море броненосный крейсер и два миноносца для обеспечения прохода своих торговых судов. Английский крейсер мог вдребезги разнести наши вспомогательные суда, но это означало бы войну, на которую Британия никогда бы не пошла. Просвещенные мореплаватели блефовали и добились своего, благо, нервы у графа Ламздорфа и у самого императора оказались хуже, чем у самой истеричной смольнянки.

Получив приказы генерал-адмирала и управляющего Морским министерством, адмирала Авелана, «Петербург» и «Смоленск» зашли в порт Дар-эс-Салам, погрузили уголь и 2 сентября через Красное море и Суэцкий канал направлялись в Либаву, куда прибыли: «Петербург» — 27 сентября, а «Смоленск» — 30 сентября 1904 г.

Одновременно с севастопольскими крейсерами в Атлантике действовала балтийская группа вспомогательных крейсеров («Дон», «Урал», «Терек» и «Кубань»).

16 июля крейсера «Дон» и «Урал» в сопровождении миноносцев «Рьяный» и «Прочный» вышли из Либавы и направились в Атлантический океан. Достигнув мыса Скаген, миноносцы повернули назад, а крейсера, выйдя в Северное море и обогнув Великобританию с севера, направились на юг. До 26 июля крейсера шли вместе, но затем на параллели Лиссабона они разделились: «Урал» пошел к Гибралтару, а «Дон» — к северо-западным берегам «Африки». По прибытии в назначенные районы корабли приступили к выполнению поставленной задачи.

Первый судном, которое осмотрел «Урал», был английский пароход «Скотин», остановленный на подходах к Гибралтару 30 июля. «Скотин» пытался избежать досмотра и уйти в территориальные воды Испании, но после третьего предупредительного выстрела вынужден был остановиться. Призовая партия, высаженная на пароход, не обнаружила там военной контрабанды, и «Скотин» был отпущен.

5 августа «Урал» зашел в испанский порт Виго, откуда донес о результатах своих действий. Здесь же русский агент вручил командиру крейсера телеграмму за подписью адмирала Авелана с приказом возвращаться в Либаву. Командир корабля, объявив испанским властям о том, что он направляется для продолжения крейсерства в Средиземное море, 7 августа покинул порт Виго и пошел на юг, а затем резко изменил курс на север и 13 августа благополучно прибыл в Либаву.

За время своего крейсерства «Урал» осмотрел двенадцать пароходов и ни на одном из них не обнаружил военной контрабанды. После осмотра все пароходы были отпущены.

Крейсер «Дон», направившийся к северо-западному побережью Африки, действовал неудачно. Из-за неисправности котлов он не мог развивать нужной скорости, а поэтому держался в стороне от обычных путей следования торговых судов. За свое сорокадневное крейсерство он не задержал и не осмотрел ни одного парохода. По прибытии 24 августа в Либаву «Дон» был поставлен на ремонт.

По возвращении крейсеров «Урал» и «Дон» в базу им на смену должны были выйти «Кубань» и «Терек». Но «Кубань» при выходе из дока получила повреждения и поэтому не смогла выйти в море, так что «Терек» 12 августа под командованием капитана 2-го ранга К.А. Панферова вышел один. Миноносцы «Рьяный» и «Прочный» сопровождали «Терек» до мыса Скаген, а затем вернулись в Либаву.

За время крейсерства в районе Гибралтарского пролива «Терек» осмотрел пятнадцать пароходов, четырнадцать из которых были английскими. Но, поскольку ни на одном контрабанды обнаружено не было, все пароходы пришлось отпустить. 13 сентября «Терек» благополучно вернулся в Либаву.