Отправляя Никона на Новгородскую митрополию, царь поручил ему наблюдать не только за духовным, но и за мирским управлением, доносить ему обо всём и давать советы. Результат не замедлил себя ждать: 1 марта 1650 года в Пскове и Новгороде начались народные волнения, переросшие к 15 марта в открытое восстание. Поводом для волнений явился резкий подъём цен на хлеб, вызванный тем, что купец Фёдор Емельянов по поручению правительства произвёл закупки хлеба по высоким ценам для передачи Швеции — в качестве компенсации за уход населения с отошедших к шведам русских земель. 17 марта, в день царских именин, Никон предал проклятию главу восставших новгородцев Ивана Жеглова и всех восставших и укрыл у себя воеводу князя Ф.А. Хилкова, за что был восставшими нещадно избит.

События в Великом Новгороде ещё более расположили царя к Никону. Получив взаимные жалобы митрополита и новгородцев, Алексей Михайлович принял сторону Никона, которого называл в своих письмах не иначе как «великим Солнцем сияющим», «избранным крепкостоятельным пастырем», «возлюбленником своим и содружебником». При этом, прекрасно понимая, что строгостью нельзя добиться прекращения мятежа, Никон сам советовал царю простить виновных.

*

В 1647 году к кружку ревнителей благочестия наконец примкнул и сам царь Алексей Михайлович, что придало кружку невиданную до того силу. Под влиянием боголюбцев царь издал ряд указов, направленных на исправление нравов. В марте 1647 года вышел указ, запрещавший православным работать в воскресные и праздничные дни, которые предназначались для молитвы и пребывания в церкви. В декабре следующего, 1648 года по городам была разослана грамота, в которой говорилось о том, что православные христиане к «церквам Божиим не ходят и умножилось в людех во всяких пьянство и всякое мятежное бесовское действо, глумления и скоморошество со всякими бесовскими играми и от тех сатанинских учеников в православных крестьянех учинилось многое неистовство». Осуждались также азартные игры — зернь, карты, а заодно и шахматы.

Вместе с тем, заручившись царской поддержкой, боголюбцы во главе со Стефаном Внифантьевым повели решительную борьбу за исправление церковных чинов и обрядов. На этой почве они столкнулись с патриархом Иосифом. Подобное столкновение было неизбежным, поскольку «в выступлениях против непорядков церкви и нравственного упадка духовенства постоянно сказываются антииерархические, противоепископские настроения низшего духовенства. Правда, эти обвинители епископата всегда говорят на конкретные темы и никогда не сомневаются в канонической необходимости епископов как носителей церковной преемственности. Редко встречаются обвинения епископов в личной недостойной жизни, но в этой критике всё сильнее звучат голоса, обвиняющие иерархов в ответственности за церковный упадок, указывая, что все члены церкви имеют право и даже обязаны следить за положением церкви на Руси» (Зеньковский).

Пятый патриарх Московский и всея Руси Иосиф был единственным патриархом за всю историю Русской Церкви, избранным не из числа епископов, а из игуменов. О его жизни до патриаршества практически ничего не известно. О его патриаршестве и кончине особую повесть сочинил вступивший при нём на престол царь Алексей Михайлович. Однако повесть эта отличается тенденциозностью — царь не любил престарелого патриарха, стоявшего на пути его авантюрных планов. По некоторым данным, Иосиф был родом из Владимира, где его родной брат служил соборным протопопом. В 1639 году Иосиф становится архимандритом московского Симонова монастыря. После полуторалетнего вдовства патриаршего престола он был избран в патриархи 20 марта 1649 года. Впервые при выборах использовался жребий: царь Михаил Феодорович выбрал шестерых кандидатов на патриарший престол и передал опечатанные жребии церковному собору для определения будущего патриарха. Выбор пал на архимандрита Иосифа. 27 марта 1642 года состоялось торжественное настолование Иосифа на московский первосвятительский престол. Новый патриарх был лично скромен, задачи свои определял как пастырские, властностью во главе Церкви не отличался. Издал печатное «Патриаршее поучение» к архиереям, священникам и мирянам, написал также ряд других посланий — два антилютеранских послания к датскому королевичу Вальдемару, «Моление» к мощам патриарха Иова, перенесённым из Старицы в Успенский собор Кремля.

Святительство Иосифа было ознаменовано интенсивной издательской деятельностью и оживлением церковной мысли. Наиболее важным событием патриаршества Иосифа было издание богослужебных и церковноучительных книг в таком количестве, в каком они не издавались ранее. Если при его предшественнике патриархе Иоасафе было издано до 23 исправленных изданий, то при Иосифе — до 38 названий (а всего — 92 издания), причём многие книги вышли несколькими изданиями. По благословению патриарха Иосифа вышло немало новых, никогда прежде не печатавшихся в Москве книг. Это прежде всего целая серия сборников «уставных чтений»: «Паренесис» Ефрема Сирина, поучения аввы Дорофея, «Лествица» Иоанна Лествичника с толкованиями, Большой Соборник из 71 слова, «Благовестник» (Толковое Евангелие) Феофилакта Болгарского. Вышел также ряд изданий, предназначавшихся для полемики с иноверными: Соборник о почитании икон, Кириллова книга, Книга о вере, Краткий катехизис. Главными справщиками при патриархе Иосифе были грамотнейшие люди того времени — протопоп Михаил Рогов, ключарь Успенского собора Иоанн Наседка (в иночестве — старец Иосиф), старец Савватий и миряне Шестой Мартемьянов и Захарий Афанасьев, к которым в 1651 году прибавились архимандрит Сильвестр, а затем Захарий Новиков и Сила Григорьев [16]. Церковные книги, изданные при Иосифе, были последними, отражающими дониконовские редакции текстов и обрядность. Поэтому книги «иосифовой печати» впоследствии высоко ценились и многократно переиздавались старообрядцами.

При патриархе Иосифе было канонизировано множество святых, в том числе произошло открытие мощей преподобного Александра Свирского (1643), благоверного князя Георгия Всеволодовича (1645), преподобного Кирилла Новоезерского (1648), благоверной княгини Анны Кашинской (1649), преподобного Саввы Сторожевского (19 января 1652 года), перенесение в Успенский собор Московского Кремля мощей патриарха Ермогена и патриарха Иова, готовилось торжественное перенесение с Соловков в Москву мощей митрополита Филиппа…

Основной спор между боголюбцами и патриархом Иосифом был вызван проблемой единогласия. Выше уже говорилось, что в богослужебной практике того времени широкое распространение получил принцип многогласия, то есть одновременного отправления различных частей службы с целью сокращения времени богослужения. Часто это приводило к злоупотреблениям, когда смысл читаемых одновременно богослужебных текстов просто не доходил до сознания молящихся. Боголюбцы во главе со Стефаном Внифантьевым решительно выступили за введение в церквах единогласного пения и чтения. Иоанн Неронов ввёл единогласное пение и чтение у себя в Казанском соборе, вслед за ним подобную практику начали вводить в своих приходах новоспасский архимандрит Никон, провинциальные священники Аввакум, Лазарь и другие. Аввакум обличал практику многогласия в своём письме неизвестному в следующих словах: «Последнее напредь поют, а преднее позади. Лесть сию молитву я пред Богом вменяю… Того ради так говорят, чтобы из церкви скорее выйти». В письме к московскому священнику Стефану он писал: «Но токмо, отче, имею мало на тя, яко держиши учение не по преданию отеческому и гнушаешися единогласнаго пения. Се бо есть не православно, но и зело богопротивно. Златоуст нас понуждает единогласно пети во церкви: ищи ево Нравоучение в Беседах Апостолских, по главам найдешь, и егда прочтешь, тогда и сам себе постыдишися… И единогласно пел лет двадцать, и ныне пою Богу моему, дондеже есмь, единогласно».

С другой стороны, применяемый в разумных рамках приём многогласия позволял сократить продолжительность богослужения в приходских храмах и тем самым привлечь на службу больше прихожан. «Русские того времени, — пишет Η.Ф. Каптерев, — были убеждены, что при совершении всех церковных служб необходимо вычитать и пропеть без всяких пропусков всё, что положено в церковном уставе, который, однако, взят был нами из восточных самых строгих монастырей и введён был у нас в обыкновенных приходских церквах. Благодаря этому обстоятельству службы в приходских храмах, при вычитывании и выпевании всего положенного строгим монастырским уставом, выходили чрезмерно длинными и крайне утомительными для прихожан, которые, при таких условиях, неохотно посещали церковные службы как очень обременительные для них и требующие слишком много времени. Практическая повелительно настоятельная нужда требовала сокращения церковных служб в приходских церквах. Тогда наши предки, для достижения этой, самой жизнию подсказанной цели, прибегли к такому средству: оставаясь верными тому своему воззрению, что весь церковный устав обязательно должен выполняться при совершении всех церковных служб, они стали употреблять многогласие, то есть прибегли к единовременному пению положенного уставом в несколько голосов сразу, причём один читал и пел одно, другой в это же время другое, третий своё и т. д., благодаря чему церковные службы отправлялись очень скоро, а между тем всё положенное уставом выпевалось и вычитывалось вполне и без всяких пропусков… Но такое многогласие, в видах необходимого сокращения времени служб, допускалось только для приходских церквей, ради немощи мирских людей, ради снисхождения к их житейским заботам, не дозволяющим уделять им слишком много времени на посещение церковных богослужений. Другое дело монастыри, населённые людьми, отрёкшимися от всего мирского, обязавшимися посвятить себя всецело служению Богу, непрестанной молитве; там строго требовалось соблюдение единогласия и долгие службы были обязательны. Полагалось, если кто из мирских хотел слушать настоящую истовую службу, тот должен был отправляться на богомолье в монастырь, почему благочестивые русские люди и считали себя обязанными, время от времени, посещать ради богомолья монастыри, чтобы хотя изредка помолиться как следует, выстаивая все длинные монастырские службы».