Башня эта, частично разрушенная временем, возвышается над морем на целых сорок футов, так что высота ее почти равна диаметру. Она по-прежнему выглядит такой же несокрушимой твердыней, какой она казалась воинам, подступившим к ее гранитным стенам более двух тысячелетий назад.

Мы поднялись к ней, петляя по узкой овечьей тропе по склону. Овцы оказались единственными живыми существами вокруг. На берегу небольшой укромной бухты, открывшейся перед нами, теснились старинные, почерневшие от времени дома жителей Гебридов; их соломенные крыши давно сгнили, а низкие, вросшие в землю каменные стены почти сровнялись с сочно-зеленым торфом, свидетельствуя о том, что здесь некогда жили люди, искавшие спасения за стенами этой башни.

Мы немного пригнулись, входя внутрь через единственный портал, дверью которого некогда служила каменная глыба весом по меньшей мере в тонну. Вход напоминал коридор дунга, или загона для овец; на мощном кольцевом фундаменте толщиной добрых десять футов покоились двойные стены броча, из которых проход вел во внутреннюю камеру диаметром около двадцати метров, так что все сооружение представляло собой нечто вроде гигантской мортиры, обращенной в небо.

Еще более низкий внутренний вход вел в темный и узкий проход между стенами, по которому некогда вилась винтовая лестница, которая вела на вершину башни. Уцелевшие ступени этой каменной спирали были скользкими от мха, но я упорно поднимался все выше и выше до тех пор, пока сердитая галка, которую я, вероятно, согнал с гнезда, не вспорхнула, хлестнув меня по лицу своими черными крыльями. Я попятился, и камень, сорвавшийся у меня из-под ног, с предостерегающим грохотом покатился куда-то вниз, в темноту.

Прежде чем спускаться вниз, я поглядел в широкую щель в наружной стене и с удивлением обнаружил, что отсюда хорошо просматривается широкое устье Лох Рог, а за ним — скопление островков, мимо которых проходили лодки морских рейнджеров, приплывавшие с юга.

Когда я спустился на пол центральной камеры, моя жена Клэр обратила мое внимание на остатки сгнивших деревянных балок, кое-где выступавших из массивных каменных глыб. Я понимал, что любое дерево, использовавшееся первыми строителями броча, должно было давным-давно бесследно истлеть, и чуть позже, вечером того же дня, встретив местного историка, я поспешил спросить его, чем объясняется подобная аномалия. Он объяснил, что мы видели остатки кровли, сделанной из деревянных стропил и крытых соломой.

— Видите ли, это было нечто вроде дома, построенного фермером для своего семейства. Люди они, как видно, были бедные. Они еще во времена моего деда устраивали здесь скотные дворы для своих овец. Дело в том, что на их участок постоянно совершали набеги люди местного лэрда [20], так что беднягам приходилось искать спасения в этой древней башне.

Он сделал паузу и поглядел на темное вечернее небо за моей спиной.

— Сами понимаете, они были здесь не первыми обитателями. Хотя, возможно, последними…

Брочи очень напоминают башни для охлаждения реакторов атомных электростанций, однако они сложены из камней «сухим» способом, без цемента или глины. При их возведении не применялось никакого строительного раствора, и тем не менее некоторые из них достигали в высоту пятидесяти футов. Во внешнем кольце двойных стен броча не было ни единого окна. Проникнуть внутрь можно было лишь через небольшой портал-проем, расположенный почти на уровне земли. Проем закрывала массивная деревянная дверь, за которой находились узкие внутренние оборонительные камеры, устроенные в стенах прохода.

Зажигательные стрелы не могли устроить пожар в броче, а стены его были слишком высоки, чтобы на них можно было взобраться по приставным лестницам. До изобретения осадных машин и боевых орудий, способных стрелять тяжелыми и взрывчатыми снарядами, брочи оставались практически неуязвимыми для прямого штурма.

Разумеется, их можно было захватить в результате длительной осады. Однако у людей, толпившихся на деревянных галереях, окружавших внутреннее кольцо стен, имелся либо источник, либо огромный резервуар с водой, а также изрядный запас сушеной провизии и корма для людей и животных. Чтобы вызвать среди них голод, требовалось куда больше времени на осаду, чем могли себе позволить налетчики-рейнджеры.

Некоторые ученые полагают, что броч явился, так сказать, конечным результатом длительного и постепенного процесса эволюции зодчества. Однако между наиболее совершенным дуном и самым ранним брочем существует загадочная пропасть, так что возникает впечатление, что последний возник на землях севера Британии уже в готовом виде, во всей своей изысканности и совершенстве. Друзья рассказывали мне, что им доводилось встречать башни с двумя кольцами стен весьма похожей архитектуры в гористых внутренних районах Корсики, которая в сравнительно более близкие к нам времена служила несокрушимой твердыней альбанов.

Самые ранние образцы брочей на землях Британии можно встретить в Риннс оф Галлоуэй — узком и похожем на остров полуострове к западу от Солвэй Фирт. Риннс оф Галлоуэй расположен параллельно северо-восточному побережью Ирландии, в каких-нибудь двадцати милях от него; его протяженность не превышает тридцати миль.

Это зеленые, доброжелательные земли, где люди начали селиться еще со времен мезолита. В эпоху альбанов тучные здешние коровы и жирные овцы всегда были желанной добычей для кельтов Ирландии, которые в ясную погоду (как свидетельствует Беда Достопочтенный) могли видеть этот полуостров через воды Северного пролива. У меня есть подозрение, что у скоттов и их соседей вошло в обычай совершать частые набеги на Риннс, пока на полуострове не появились знаменитые брочи, заметно поубавившие разбойничий азарт рейнджеров.

Право, не надо обладать слишком богатым воображением, чтобы вложить в уста разбитых кельтов на побережье Антрима в Ирландии совет, обращенный к изгнанникам-пиктам, — тот самый, о котором упоминает Беда Достопочтенный, — направиться на Риннс, отделенный узким проливом. Кельты рассчитывали убить двух птиц одним ударом или, по крайней мере, хотели увидеть, как одна из них убивает другую.

На Риннс сохранились три броча, возведенные специально для защиты богатых здешних угодий, расположенных вдоль берегов залива Люси Бэй. Все три настолько похожи по архитектурному решению, словно их возводили одни и те же зодчие. Не здесь ли возникла идея и модель броча?

Лишь немногие из известных на сегодняшний день пяти с лишним сотен брочей расположены к югу от мощного разлома, называемого Грейт Мор, Грейт Глен или, как указано на некоторых старинных картах, Глен Альбин, поделившего северную Шотландию на два совершенно разных района.

Собственно, в западной Шотландии к югу от Глен Альбин обнаружено всего пять брочей, да еще восемь — к юго-востоку от него. Три из числа последних высятся в обращенных к югу долинах горной гряды Ламмермур-Морфут, отделяющих долину Твида от низменных земель Форта. Два других стоят у подножия самого Форта, а еще два — к северу от Фирт оф Тэй и на нем самом. Все они принадлежат к тому же типу брочей, что и брочи на полуострове Риннс, причем, судя по конструкциям некоторых из них, нетрудно заметить, что их строили наспех.

Это восточное сооружение, по всей видимости, было возведено с целью воспрепятствовать вторжению врагов с юга, но дело в том, что броч не приспособлен для подобной роли. Гарнизон оборонительного форта обязательно должен иметь возможность совершать вылазки, чтобы помешать продвижению противника в глубь территории. Однако в стенах брочей нет ворот, а есть лишь низкий и узкий портал, через который с трудом может выбраться только один человек, чтобы помешать врагу. Более того, эти древние брочи не имеют никаких специальных элементов, которые совершенно необходимы для эффективных действий блокирующего форта.