Юдифь почувствовала, что задыхается от ревности. Алле де Клэр может дать Гайону то, что ему нужно, без жалоб, капризов и ненужных страхов. И другие женщины при дворе тоже. Она видела, какие взгляды они бросали на него... и на нее — недоуменные и враждебные. В их глазах читался вопрос — как долго она сможет удержать его супружескую верность?
Юдифь осмотрела свое тело, казавшееся со всем белым под водой, потом перевела взгляд на руку, покрытую веснушками. На запястье большой синяк. Она вспомнила, как угрожала Алле кинжалом. Но теперь нужно думать о главном. Она не обладает ни таким привлекательным лицом, как Алле, ни соблазнительными изгибами тела, ни сластолюбием.
Но, с другой стороны, ей нельзя отказать в богатом воображении и способности быстро овладевать любой наукой. Единственная загвоздка — как преодолеть страх боли и унижения оттого, что ее используют, не считаясь с ней, как с личностью. Юдифь понимала, что ее опасения неразумны, но ничего не могла с собой поделать.
Она тихо выругалась и велела Хельгунд принести полотенце.
Принц Генрих одобрительно втянул носом воздух, когда они проезжали мимо домашней кухни, имевшей отдельный вход. Оттуда доносились вкусные запахи, а также свист плетки — повариха наказывала поваренка, забывшего повернуть вертела.
Дедушка Саймона вышел навстречу охотникам. Генрих остановился поговорить со стариком. Гайон подозрительно косился на кухонную дверь, где кипела бурная деятельность. Уолтер подмигнул Гайону.
— Ваша половина обладает завидной находчивостью, — ухмыльнулся он, когда все поднимались по лестнице.
Хельгунд и Элфин стояли в дверях в свежих белоснежных фартуках и наколках. При приближении Генриха они присели в глубоком реверансе. В доме гостей приветствовала Юдифь.
Она показалась принцу очень стройной — тонкая талия, плавные, изящные линии бедер, маленькая, высокая грудь, чистый грудной голос. У него закружилась голова, словно время обратилось вспять и уже другая женщина встречает его в другом доме. Женщина с темными волосами и синими, широко посаженными глазами. У Юдифи был тот же разрез глаз, но цвет — серый с коричневыми крапинками, а волосы светлые, цвета золотистого песка с рыжеватым отливом.
— Надеюсь, что не очень обременил вас, леди Юдифь, — произнес принц с улыбкой, подавая ей руку. Эти слова были пустой формальностью, Генрих не забивал себе голову заботами об удобстве других людей.
Юдифь заверила, что счастлива видеть его, взяла плащ принца и передала Хельгунд. Гайон тоже снял накидку, оглядел жену.
— Рад, что тебе лучше.
На Юдифи была простая туника кремового цвета поверх платья с длинными рукавами из плотного золотистого шелка. Золотые византийские серьги поблескивали в ушах. Янтарный пояс с золотыми кольцами стягивал талию. Лицо было безмятежно и свежо, загадочно, как мордочка Мелин, и не выдавало пережитого недомогания.
— Спасла валериана, — сказала она тихо. — Голова все еще раскалывается, но благодарю, что предупредил — было время подготовиться.
— Не только время, — Гайон дернул ее за косу и обвел взглядом белую льняную скатерть на столе, изысканные чаши и кувшины, длинные восковые свечи в окружении свежих цветов и зелени. - Боже праведный! — в восхищении произнес он.
— В чем дело?
Гайон только покачал головой и прошел в комнату. Генрих сделал Юдифи комплимент по поводу способностей хозяйки дома. Гайон сделал знак одному из слуг сэра Уолтера, тот начал разливать вино. Гайон думал о своем, пораженный увиденным. Украдкой посмотрел на Генриха, вспоминая фразу, произнесенную им как бы в забытьи. Практически это было невозможно. Генриху сейчас только тридцать два года.
Гайон вспомнил себя в четырнадцать лет. Тогда откуда это сходство? Тайна, покрытая мраком. В этом возрасте он был способен разве что на случайные поцелуи в темных уголках, легкие объятия... Глаза матери бдительно следили за его проделками со служанками. А Генрих? На что он был способен в четырнадцать? Должно быть, имел достаточный опыт в подобных делах и был уверен в себе.
— О чем думаешь, Гай? — раздался голос Хью Честера.
— Не угадаешь, — отмахнулся Гайон и подошел к Генриху. Хью Д'Авренчес насупился, но вскоре присоединился к ним.
Вечер шел своим чередом, сомнения Гайона нарастали. Сходство было едва уловимым - улыбка, поворот головы, но поведение принца придавало этим чертам весомость. Он действовал на двух уровнях. На поверхностном — как приятный, любезный гость, легко поддерживающий беседу, обладающий изысканными манерами. С другим были знакомы только те, кто знал его близко. В продолжение всего вечера он изучал Юдифь, черточку за черточкой, с головы до пят. Почувствовав внимание принца, Юдифь старалась не разочаровать высокого гостя, открываясь ему навстречу, как бутон розы под солнечными лучами.
К концу вечера, когда мужчин разморило от выпитого вина и обильной пищи, разговор перешел на достоинства ирландских гончих в охоте на оленя, менестрель тихо играл на лютне «Морскую Звезду». В это время к принцу прибыл посыльный.
С досадой оторвавшись от приятной расслабленности, Генрих слушал преклоненного гонца. Лицо не выражало беспокойства, но шея вдруг покраснела, чаша дрожала в руке.
Брат Роберт, в ореоле славы возвращавшийся из крестового похода, остановился в Сицилии, где у него появилась невеста, некая Сибил де Конверсано, дочь апулейского графа, обладавшего крепкими связями в Нормандии. Имя и титул будущего родственника не имели большого значения, но значительное состояние невесты даст Роберту возможность выкупить у Руфуса отданное под залог герцогство, да и сам брак грозит рождением наследника на престол. В момент радужная перспектива восхождения Генриха на английский трон стала далекой и призрачной.
Посыльный замолчал. Воцарилась тишина. Собравшиеся избегали смотреть друг на друга. Гилберт де Клэр что-то прошептал, Генрих метнул на него предупреждающий взгляд.
— Тост! — произнес он с наигранной веселостью и поднял чашу. — За моего брата и его невесту, за то, чтобы они благополучно добрались до дома.
Чаши звенели. Последовал еще один тост.
— Что же теперь будет? — спросил Хью, сложив руки на животе.
Генрих поджал губы, метнув на де Клэра многозначительный взгляд.
— Ничего особенного. Просто Руфус не сделает меня наследником. Предоставляю Роберту беспокоиться об остальном. Полагаю, мне надлежит последовать примеру отца.
Честер отогнал от лица надоедливого комара.
— Если предлагаете гражданскую войну, прошу на меня не рассчитывать. У меня достаточно проблем с Уэльсом, не хватает еще и этой занозы.
— Гражданская война? — Генрих повернул к нему невинное лицо. — Отнюдь! У меня не будет сторонников. Кто захочет меня поддержать?
— У вас есть друзья, сэр, — многозначительно произнес Роджер де Клэр.
— Мне нужны не друзья, а удача и военная поддержка. Ты поможешь мне, Гай? — в глазах Генриха зажглись озорные искры.
— Клятва, данная феодалу, священна, милорд, - ответил Гайон после небольшой паузы. — Я бы не смог отказать вам в поддержке и закрыть перед вами ворота моих замков.
— Вот именно, — Генрих улыбнулся. — Отличный строительный материал, не хуже моего. У этой верности есть мотивы?
Их взгляды встретились.
— Никаких. Я сказал бы то же самое, даже, если бы вы оказались моим родственником, милорд, — равнодушным тоном сказал Гайон.
— Я так и думал. Но, если бы пришлось выбирать между мной и Робертом, что тогда?
— Тогда, надеюсь, сумел бы сделать правильный выбор, — дипломатично ответил Гайон.
— Гай, а на чьей стороне окажется твой отец? - вежливо осведомился граф Хью.
— Он не ел из чужих рук, а всегда сам охотился для своего стола.
Юдифь решила, что разговор принимает не нужный оборот, и как бы невзначай, уронила чашу. Издав огорченный возглас, нагнулась, собирая осколки дорогой вещи, но задела рукавом сосуд с водой для омовения рук и опрокинула на Генриха.
Тот поперхнулся от неожиданности и на мгновение замолчал. Граф Хью не смог удержаться и разразился смехом. Рука тяжело опустилась на стол, стеклянный острый нож вошел прямо в ладонь. Хлынула кровь. Смех перешел в вопль боли. Юдифь схватила со стола салфетку, бросилась устанавливать кровь, но в спешке опрокинула подсвечник. Широкий рукав нарядной одежды Гилберта де Клэра загорелся.
