Первой не выдержала Нарцисса. Шагнув к сыну, она осторожно произнесла:

─ Драко. Ты уже сделал все, зачем приходил. Давай, вернемся домой.

─ Я только начал, мама, ─ сын упрямо склонил голову, и Нарцисса замерла. Слишком хорошо она изучила этот жест. Он был готов идти до конца.

Должно быть, Винс тоже это понял и, пробуя отвлечь внимание Драко от матери, быстро заговорил.

─ Но… Зачем ты это сделал? Кто вообще эти люди?

─ Они… ─ взгляд Драко скользнул по кухне и остановился на Петунии. Даже несмотря на истерику, она почувствовала его пристальное внимание и подняла голову. Драко улыбнулся почти нежно: ─ …чудовища.

Петуния вздрогнула и сжалась на стуле.

─ Но что такого они сделали? ─ прошептала Панси с каким-то болезненным любопытством. Что нужно было сделать, чтобы Драко Малфой настолько вышел из себя?! Она могла чувствовать его ледяную ярость, похожую на замороженный дождь, медленно падающий сверху, обжигающий кожу, впивающийся в плоть, разъедающий ее до костей. И неожиданно все происходящее напомнило Панси те страшные сказки, что она слышала в детстве и всегда принимала за правду. И которых жутко боялась.

─ Они очень плохо относились к ребенку. Они убеждали его, что он странен и уродлив. Они сделали его своим рабом. Тем, кто должен был поддерживать чистоту в доме, чинить сломанные вещи, хотя он понятия не имел, как это делать. Работать в саду, чтобы его красота и ухоженность могли радовать их глаз. Они морили мальчика голодом. Они избивали его. Они пренебрегали им, и ни разу не дали понять, что он нужен, что он любим… Время шло, ситуация не менялась, лишь становилась все хуже и хуже, ─ Драко почти мурлыкал. Его глаза, широкие, немигающие, хищно смотрели вниз, на сломленную женщину. ─ Не моя рука покарала ее и не магия. Она страдает по собственной вине. И точно знает, что именно сотворила. Я же лишь показал ей правду. Часть того, что чувствовала ее жертва, когда находилась в ее руках. То же самое и с ее сыном.

Воцарилось молчание. Слизеринцы в ужасе уставились на женщину, не мигая и не дыша. А Нарцисса в отчаянии смотрела на сына, понимая, что совершила огромную ошибку, поверив, что его чувства по отношению к Поттеру могли исчезнуть или измениться. Они стали лишь сильнее, когда магическая связь распалась, и вернулось все то, что составляло сущность Драко.

Он мстит за свою единственную любовь. И не остановится, пока не доведет дело до конца. Драко не сможет дышать без боли, пока те, кто причинял Гарри страдания, не будут наказаны. В отличие от других, Нарцисса не понаслышке была знакома с яростью Малфоев. Блэки были известны своими невыносимыми характерами и безрассудством, но даже они не смогли бы состязаться с Малфоями, снизошедшими до подлинного гнева.

─ Что еще ты планируешь здесь сделать, сын? ─ безразлично спросила Нарцисса, прекрасно понимая, что может случиться, позволь она себе хотя бы малейший намек на то, что собирается вмешаться в его дела. Оставалось лишь надеяться, что и слизеринцы останутся верны традициям своего Дома. Не хотелось бы, чтобы они пострадали.

─ Они мучаются. Но мне этого мало. Я хочу, чтобы они изведали всю глубину абсолютного, беспросветного отчаяния, к которому подтолкнули невинного. А потом… Потом они должны будут отдать кое-что. Как символ раскаяния, чтобы возместить Гарри хотя бы часть того, что отняли.

Панси задохнулась. Грэг сжал кулаки. Винс зашипел сквозь зубы. Значит, все дело в Поттере. И это ─ его семья. Понимание, подобно приливной волне, наконец накрыло их, и они разделили правду этого небольшого дома; ужасы, которые хранили эти стены и которые теперь стали частью внутреннего мира Петунии и Дадли Дурсль.

Они поняли гнев Драко. И испугались.

Драко, и того, что он способен совершить.

─ И как ты планируешь сделать это? ─ спросила Нарцисса.

Драко задумчиво разглядывал Петунию.

─ Где Дадли?

─ Наверху, спит. Он перенес сердечный приступ и был без сознаний, когда мы пришли. Петуния плакала в углу, ─ ответила Нарцисса.

─ И сколько приступов случилось с того момента, как я покинул дом?

─ Один… ─ в ужасе прошептала Петуния, поднимая голову и начиная о чем-то догадываться. ─ Всего один. Вы подразумеваете, что это… случится снова?

─ Ах, ну, конечно, ─ Драко криво улыбнулся. ─ Случится. Снова и снова. Бесконечно. И вы никогда заранее не будете знать, когда это начнется.

Женщина рыдала, умоляя его о снисхождении, уверяя, что она раскаивается и отдаст что угодно, лишь бы он снял проклятие. Драко оставался непреклонен. Он словно взвешивал на глаз ее страдание, и, похоже, принял решение.

─ Нет. Я не сниму его. Если на вас так подействовал первый раз, то и последующие пойдут только на пользу. Потом я вернусь, и мы поговорим о вашей епитимии Гарри. Для достижения полного равновесия. Помните об этом. Вы все еще должны ему кое-что.

Рыдающая навзрыд женщина не смогла ответить.

─ А если сердце Дадли не выдержит? ─ холодно поинтересовалась Нарцисса.─ Он не сможет страдать, если будет мертв.

─ Ох, уверен, кое-ктоверит, что когда умрет, вот тогда-то действительно будет страдать, ─ загадочно прошептал Драко. ─ Но, нет. Нет, нет, нет, я не позволю ему умереть; не раньше, чем он кое-что возместит Гарри. …Говорите, вас беспокоит его сердце?.. Это потому, что он… как я и говорил… Жир. Да. Жир. Он слишком жирный и слабый. Но это легко изменить.

─ Это… невозможно, ─ Грэг тяжело сглотнул. Существовали зелья и чары, способствующие похуданию, но это требовало времени и усилий. Драко же, похоже, намекал на нечто совершенно иное.

─ Нет ничего невозможного, если хотеть достаточно сильно, ─ Драко улыбнулся ледяной, страшной улыбкой. ─ И ─ боги свидетели! ─ как я этого хочу!

Он повернулся и стал подниматься вверх по лестнице. Он двигался медленно, плавно и неотвратимо. Как охотящийся кот, преследующий добычу: осторожно, стараясь не делать слишком быстрых и резких движений, чтобы преждевременно не испугать ни о чем не подозревающую жертву.

Дрожащая, будто в ознобе, Панси ухватилась за руку бледного Винса. Грэг выглядел не лучше. Но все трое покорно шагнули следом за Драко, чтобы засвидетельствовать то, что он собирался сделать.

Их остановила Нарцисса. И они замерли у основания лестницы, сбившись в тесную кучку, и чувствуя, как с утробным ревом растет давление магии над их головами. Мощно, дико, вздрагивая и меняя направление в зависимости от того, какие заклятия или движения палочки использовались, сила рвалась и бушевала, подчиняясь лишь острому, жгучему желанию Драко. А потом неистовствующая стихия пошла на спад, усмиренная и послушная, никого из них не убив и не покалечив, не разрушив маггловский квартал и не похоронив испуганных людей под обломками.

─ Мама! Мама! Смотри! Посмотри же на меня! Я чувствую… Мама! Я чувствую себя замечательно! ─ в кухню буквально влетел Дадли.

Волшебники и ведьмы, которых восхищенный юноша даже не заметил, уставились на него в благоговейном страхе. Дадли больше не был похож на своего отца. Сейчас он выглядел, скорее, как Лили. Мягкие золотистые волосы и ровные дуги бровей на строгом лице, острый подбородок и большие глаза. Синие, но той же самой формы, как и у Гарри. Сильное, длинное тело пловца. А руки, Мерлин, они были маленькими и аккуратными! С короткими пальцами и тонкими запястьями. Как у Петунии. Дадли определенно взял больше от матери, нежели от отца.

По лицу Петунии разливалась недоверчивая радость.

─ Дадли?.. Мой сын?

─ Это я, мам! ─ Дадли смеясь, обнял ее.─ Можешь в это поверить? Я… Волшебство изменило меня… Ну, это… ─ он неловко закашлялся.─ Но посмотри, что оно сделало со мной! Я думаю… Я думаю, что больше не буду его ненавидеть.

─ О, Дадличка!.. ─ Петуния обняла сына, оплакивая его неведение.

─ Твоя мать знает об этом чуть больше, ─ негромко произнес стоящий у двери Драко и игриво улыбнулся. ─ Боюсь, надолго твоей признательности не хватит, маленький Дадли. Волшебство сделало тебя лучше. Оно и дальше будет менять тебя в лучшую сторону, но в отличие от физических изменений, духовные окажутся весьма болезненными.