— Джинни! Меч в камне!
— Вижу…
— Подожди… Джинни… Джиневра… жена короля Артура…
— Я должна вытащить меч из камня? Но по легенде это должен был сделать будущий король… правитель… мальчик…
— Ага, будущий Министр Магии, с десятком детишек в семье по версии Трелони. Берись за рукоятку!
Джинни поднялась на помост и, взявшись двумя руками, попыталась извлечь оружие из валуна. Меч не поддавался. Никак…
— Нет… Гарри. Не выходит… это не моё оружие, попробуй ты…
— Нет, милая. Это не мой меч…
Они стояли рядом и смотрели на игру света на гранях великолепного оружия. На игру света и тени, яркие огоньки на украшениях рукоятки. Джинни наклонила свою головку к Гарри на плечо, и он нежно обнял её.
— Пойдём, выйдем на балкон… посмотрим на вид вокруг, мне кажется, на этой сцене не одну сотню лет никто не стоял и… не любовался, не радовался жизни. Они поцеловались и, подойдя к двери, вместе толкнули её, распахнув настежь. Свежий воздух ворвался в комнату, захлопали висевшие на стенах древние гобелены. Солнце уже садилось за великолепные горы, окружавшие Хогвартс, на их вершинах кое-где совсем чуть-чуть виднелись небольшие шапки снега, которые ещё не растопило весеннее солнышко. С гор бежали ручьи, сливаясь в небольшие речки, впадавшие в озеро. Чем ещё заниматься паре влюблённых на таком чудесном балкончике, с которого открывается такой великолепный вид? Нет, не этим. Они просто целовались.
— Джинни! Милая моя! Как я тебя люблю! Ты всё, самое лучшее, что есть у меня…
— Так я что или кто?
— Ну не перебивай… выдра, пожалуйста. Идёт сцена на балконе. По Шекспиру. А ты опять за своё…
— Выдра — патронус Гермионы. Ладно, прости меня, любимый. Я не исправлюсь уже никогда. Но… Гарри, кажется, мы немного увлеклись. Я… не это хотела сказать, но… я, конечно, хочу побыть здесь подольше. В другой раз, ладно? Но, Рон и Гермиона просили их подстраховать… в коридоре. Выручай — комната…
— Чёрт! Совсем забыл! Ходу…
* * *
Рон и Гермиона стояли в Выручай-комнате, привыкая глазами к изменившемуся освещению. Дверь за их спинами тихо закрылась. Приятные запахи. Так ведь Гермиона рядом. Аморотенция, однако. Темнота как бы слегка рассеивается, или это глаза привыкают к такому неброскому, милому интимному освещению? Шторы, ниспадающие со стен, пол покрыт высоким и толстым мягким ковром. В центре комнаты стоит большая двуспальная кровать. Цветы в больших вазах вокруг, столики рядом, а что на них, пока не очень и видно…
— Я так понимаю, кровать — это твоя любимая фантазия, Рон, а цветы в больших китайских вазах, древней династии Мин — это уже моя… — спросила, улыбаясь Гермиона.
— Ага, современная такая, именно что двуспальная, с вибромассажем…
— Мечтатель ты мой. Массаж здесь только волшебный. Ну, пойдём, пощупаем… кроватку.
Они взялись за руки и приблизились к возвышению в центре комнаты. На кровати было заправлено чёрное шёлковое бельё. Такими же были простыни и чехлы на подушках. Везде были рассыпаны лепестки роз…
— Так, Рон, ну почему, о Мерлин, именно чёрное постельное белье? Как в дешёвом борделе, где экономят на стирке…
— Ага! А твои лепестки явно колются! А откуда ты знаешь о цвете постельного белья в борделях?
Они захохотали. Тут их внимание привлёк арсенал, выставленный на столиках рядом с кроватью. Армада пузырьков в самом различном оформлении и самых различных форм. С этикетками и аннотациями.
— Гермиона. Ты, пожалуйста, не превращай будущее семейно-брачное ложе в испытательный полигон. И в кабинет Снегга тоже… не надо…
— Рон. Твоя ванная-джакузи, ну, вот тот бассейн в углу, пожалуй, лишнее. Всё равно Ванную старост нам не переплюнуть. Сегодня действуем на суше, милый…
— Миона, нам, как-то надо совмещать фантазии…
— А вон там пример совмещения. Напротив. Вход в туалет и в душевую кабинку. Это, надеюсь, была наша естественная совместная фантазия? После скоропостижной отставки джакузницы?
— А вот сюда Гермиона, не смотри, как-то мы зашли в Лондоне, в Сохо, с Фредом и Джорджем в один милый магловский специальный магазинчик…
— Это когда близнецы изучали продукцию магловского секс-шопа? Тоже мне, удивил! Бери вон ту плётку и кляп для рта, фуражку кожаную не забудь. Будешь жестоким начальником контрразведки…
— Эта должность уже точно занята…
Они захохотали, изучая уже различные вычурные электротехнические приспособления бедных маглов, вынужденных обходиться без волшебства. Нажатия кнопок и рычажков, конечно, к включению не приводили. Электричество здесь не работало. Но все эти шипы, колечки, колокольчики, спиральки, да, пожалуй, это уже чересчур. Извращенцы хреновы…
Но вот у стенда с различными зельями, с их описаниями, Гермиона задержалась, внимательно изучая аннотации. Она улыбалась. Затем взяв два флакончика, повернулась к Рону.
— Мы так и будем продолжать проводить экскурсию-презентацию. Или ты что-то всё-таки будешь делать?
Рон захохотал, и, как будто получив команду «В атаку!», сгрёб завизжавшую Гермиону в объятиях, расцеловал, а, затем, перехватил на руки и понёс к кровати.
— Так ты была недовольна, что я бываю слишком нежен с тобой? Ворчала, что не сахарная? И не растаешь? — Прокричал возбужденный Рон, бросая Грейнджер на чёрные шелковые простыни так, что бедная девочка пару раз обернулась вокруг своей оси, пока не уткнулась в горку подушек.
Рон прыгнул за ней, поймал, скользяще-барахтающуюся на чёрных шёлковых простынях и розовых лепестках девушку, сгрёб её в объятиях, начав безумные поцелуи и их обычнее игры, уже ставшие ритуалом. Когда им потребовалось время немного отдышаться, они начали срывать с себя одежду, умоляя Выручай-комнату случайно не вмешаться в происходящее. Любовники больше ничего не замечали, ни как освещение стало чуть интимнее, и запахи стали не так отвлекать, а скорее обострять обоняние, так, не навязчиво, тихо, постепенно нарастая, заиграла приятная музыка.
Они двигаются уверенно, по неоднократно отработанной, устоявшейся уже, чувственной схеме. Не стали они слишком долго играть в прелюдию. Сегодня она прошла во время милой экскурсии-презентации. Когда всё закончилось, когда они, опустошённые, уже лежат на боку, и Рон обнимает, нет, просто сжимает возлюбленную в своих объятиях, как бы опасаясь потерять. Гермиона, немного придя в себя, всё-таки спросила его, о том, что его давно явно волнует…
— Рон… я жду этот твой вопрос… и я готова на него ответить…
— Миона… это уже не вопрос. Это утверждение. Я боюсь только одного, что ты любишь его немного больше чем меня…
Гермиона резко разомкнув любовные объятия, быстро развернулась, слегка прикусила губу и пристально посмотрела прямо в глаза Рона. Он отвел их в сторону, свои глаза, и впервые в жизни девушка увидела в их уголках навернувшиеся слёзы. Миона нежно обняла своего возлюбленного и тихо прошептала:
— Как тебе не стыдно, Рон! Как мне ещё доказать тебе свою любовь? Неужели наших общих безумств и вспышек ревности во время твоего безумного романа с Лав-Лав было не достаточно, чтобы понять, что я люблю тебя? Только тебя! Как ты можешь такое говорить…
— Может ты решила не мешать моей сестрёнке… не стала переходить ей дорогу…
— А ты подлец, милый. Нашёл-таки моё самое слабое, уязвимое место. Рон, давай уже закончим на этом. Я люблю Гарри… это так… искренне люблю Поттера, уже очень давно… как… любимого младшего брата, которого вечно тянет на подвиги, который вечно ищет приключений на то, на чём он сидит на метле, люблю как неразумного младшего брата, который вечно спасает и спасает Волшебный Мир. Хватит уже об этом. И если я кое-кого действительно люблю чуть сильнее, чем тебя, то это явно не Поттер…
— А если инцест? С любимым и неразумным младшим братиком…
— Поговори, как-нибудь, на эту классную тему с Джиневрой, она давно в Летучемышином сглазе не практиковалась…
Они чувственно поцеловались. Пожалуй, пора и честь знать. А где же неразумный младший братик с милой сестрёнкой, кстати? И дверь кто-то явно трясёт. Приспичило, им что ли?
