Вечер. Безветрие. Уже блестят звёзды на чёрном небе. Гарри и Джинни сидят на скамейке, на верхней смотровой площадке Астрономической башни, завернувшись в тёплую зимнюю мантию и крепко прижавшись один к другому, любуются открывающимся видом на озеро и горы со снежными шапками на вершинах и склонах вокруг. Поттер шепчет на ушко Уизли всякие милые глупости, она громко хохочет. Обсуждают Рона и Гермиону, крадущихся в этот момент в ванную комнату старост на пятом этаже замка под Мантией-невидимкой Избранного. Не рановато ли? Обсуждают вес Рона и его острые локти с коленками. Милые синяки на бедрах Гермионы точно дополняющиё героический кельтский орнамент на её высокой заднице. А летать сегодня будем? Погода то лётная…

— Ну как, Избранный? Метлу к полёту подготовил? Пару новых финтов, что ты показал команде на последней тренировке, остро нуждаются в личной проверке и закреплении на индивидуальной парной тренировке ловца и загонщика… — мурлыкала счастливая Джинни.

— Ты знаешь, милая, кажется Дамблдор в курсе всех подробностей нашей замечательной полётной программы… — улыбнулся Гарри.

— Директор! Знает? Где мы прокололись? Гарри, мантия… Он тебе это сказал? Когда? На индивидуальном занятии? В конце, надеюсь?

Гарри крепко задумался: — Чёрт, зря я это ляпнул, она сейчас меня прижмёт к стенке и я не смогу выкрутиться, не слезет. Так и получилось, не слезла, пока впервые так не поругались. Но последнюю попытку увести разговор в сторону, Гарри всё-таки предпринял. Не вышло. Не получилось. Стало только ещё хуже.

— Джинни. Сегодня на уроке, Гермиона рассказала, что ты была среди кандидатов на спасение из озера, на втором туре Турнира Трёх Волшебников, и твой братец, гадёныш, тоже это знал, но никто, и ты в том числе, мне это никогда не рассказывали…

— Гарри, милый, это очень личное. Я тогда очень страдала, от избытка твоего внимания ко мне. Гермиона долбила постоянно, чтобы я от тебя отцепилась, отсохла, и статьи Риты — это враньё. Она думала, что я начала ревновать её к тебе. И она стала моей самой опасной соперницей. А не эта милая узкоглазая когтевраночка. Но я ревновала и ревную до сих пор не к любовным соплям, и не к вашему прекрасному поцелую с Герми, когда я позволила себе немножко с вами обоими пошалить, поиграть в гостиной факультета. Я ревную к вашей искренней и чистой дружбе, скажем, к информации…

— Джинни! Спроси ясно, что ты хочешь знать! И я отвечу!

— Ну, тогда попробуем…

— Тебе интересно, чему посвящены индивидуальные занятия директора школы со мной? Что я там изучаю?

— Заметь! Не я это первая сказала!

— Мы обсуждаем… информацию. Директор делится со мной уже даже не точными данными, а скорее, так, догадками. Речь идёт о прошлом Волан-де-Морта. Его детстве, каким он был в приюте, каким он стал в Хогвартсе. Как появился кружок его приближенных прихлебателей — почитателей, ставших позднее самыми первыми Пожирателями Смерти. Их имена, привычки. И это знание поможет мне победить. Выжить. Вот, в общем-то, и всё. Он даже не тренирует какие-то боевые особые приёмы. Наверно Аваду Кедавру мне пока не освоить. Он даже не пытается объяснить, как…

— Да? Очень интересно! Поттер! Ты никогда не умел врать! Я всегда вижу тебя насквозь. Каким Том Реддл был в Хогвартсе, кто были его друзья, почему не бывает только Светлой стороны, а бывает и Темная сторона, это как тень от одной замечательной шпаги одного русского литературного героя. Не может быть только один сплошной Свет. Я, Гарри, это всё очень хорошо знаю. Неужели ты забыл, с какой волшебной тетрадкой я целый год общалась на первом курсе? Том посвятил меня во многие тайны его души. И не всё там было сплошное враньё. Ты уже давно мог бы заметить, что я хорошо умею отличать правду ото лжи. Кто еще в семье Уизли, да и среди наших друзей может отличить Фреда от Джорджа? Гермиона вот не умеет! Я очень наблюдательна! Ловцы, Гарри, это элита! Неужели ты забыл, как Темный Лорд добивался от своих жертв того, что ему было нужно?

— Джинни, тебе нужны цифры, факты, имена, пароли, явки?

— Нет Гарри. Мне нужна, правда. Вся, правда. Полуправда, даже в твоём таком артистичном и талантливом исполнении, мне не нужна. Это я и сама знаю. Не буду говорить, откуда. Баш на баш. «И последний же враг истребится — Смерть!» Ты не хочешь посвятить меня в тайну экспериментов Темного Лорда по решению его последней проблемы, недостойной великого волшебника слабости. Смертности. Как Темный Лорд решил проблему Бессмертия? Вот что вы обсуждаете с Дамблдором. И Гермиона, и Рон оказались достойны этого знания. А я… нет. Как он мог… после всего…

— Джинни! Милая! Он разрешил это сообщить, рассказать только им! Только им! Хочешь, я открою ещё одну тайну? Я его на последней встрече попросил, и не один раз, разрешить и тебе все рассказать… о бессмертии. Но он запретил, сказал…

— Что он сказал? Я немного, честно говоря, удивлена и оскорблена, после того, как он второй раз со мной беседовал, я решила, что больше тайн нет. Он мне сказал… нет…

— И ты, как сказала Гермиона, обменяешь эту информацию, только на мою? Мне ещё из Слизнорта информацию вытягивать… блин, проговорился.

— А, и Герми тоже здесь, конечно же, совсем немного замешана. Ладно, буду пытать и эту стерву тоже. А Слизнорта просто подпои, ты же у него любимчик? Так? Я помогу, тоже в Слизнях не последний человек…

— Джинни, я не могу рассказать. Не могу и всё! Тогда рухнет моё личное доверие с учителем. Он ясно запретил…

— Я не достойна? Вздорный авантюрный подросток? Капризная, взбалмошная и ревнивая девица? Он так решил? Так сказал? Дал понять? После всего, что он мне открыл…

— Заметьте, не я это сказал…

— Хватит повторять мои шутки! Я не достойна? А Гермиона достойна? Ах да, она же совершеннолетняя. Не старовата ли она для вас ослов? А Ронни достоин? И почему он решил, что именно она будет тебя немного сдерживать. Тут Джинни прикрыла рот рукой, понимая, что в гневе сболтнула лишнее. Она встала со скамейки. Тебе не кажется, что Гермиона для тебя более доверительный друг, чем я. Я уже один раз в жизни была марионеткой. На первом курсе. Хватит! Тайная комната мой личный позор! Я никому больше, слышишь, никому и никогда не позволю делать из меня круглую дуру! Глупую и недостойную сокровенного знания домохозяйку. Покорную мать семейства! Девушку, с которой всего лишь очень весело! С меня довольно! Ты спас меня! Спас мою жизнь! Я в неоплатном долгу перед тобой! Но наша любовь — это не возвращение магического долга… это…

— Джинни, ты не просто друг! Ты любимая! Ты всё, чем я дышу…

— Не всё… я не могу, быть… нет… не так. Если мне не доверяют, то… я… Спокойной ночи, Гарри! Она вырвалась из его объятий и побежала вниз по винтовой лестнице.

— Джинни! Стой! Вернись… коза. Он хотел броситься за ней, поймать, сжать в объятиях. Успокоить, когда она будет немного биться и буйствовать, он нашел бы слова, которые её немного утихомирили. Но, ноги сами почему-то приросли к каменной площадке башни. Не сдвинутся. Так прошло много времени. Что делать? О Мерлин…

Обхватив голову руками, Гарри сидел, закрыв глаза, и думал. Упасть в ноги к Дамблдору и слёзно просить включить бедную Джинни в состав посвященных? Но директор ясно и доходчиво объяснил, почему этого нельзя делать! Надо просить Гермиону о помощи. Она одна может влиять на Джинни. Еще неизвестно, кого девочки любят сильнее, их, или друг дружку.

Легкий запах цветов медленно рассеивался. Но что это? Другой, более тяжелый, но такой милый и знакомый цветочный запах возник вокруг него. Гарри блаженно улыбнулся. Мускус и розмарин. Она всегда вовремя приходит на помощь.

Рядом с Гарри на скамейку опустилась девушка и обняла его, прижав к себе. И он ответил на это объятие со всей энергией и страстью. Нет, они не целовались, не тот момент. И они не переходили последнюю черту. Посидев обнявшись несколько минут, Гарри слегка отодвинулся от Гермионы, повернулся на скамейке и лёг, положив голову на колени девушки. Блеск звезд отражался в её глазах. Может быть слезинки слегка усилили красивый оптический эффект этих темных карих глазок? Она очень нежно гладила его по голове, играла с его вихрами, теребила уши, улыбалась…