Шок, то, что я испытала, когда разглядела мужчину, который сумел меня поймать. Мое хрупкое тело было полностью во власти сильного мужчины с серыми добрыми глазами. Павел крепко держал меня, с силой прижимая к груди, словно боясь уронить.

Я проснулась. Проснулась не от шока вызванного резким падением, а от ощущений безграничной защищенности, тепла и комфорта. Мне так спокойно не было очень давно, разве что в те моменты, когда я видела своих родителей в состоянии эйфории.

Медленно открыв глаза и постепенно отходя ото сна, я стала ощущать холод. Меня морозило, но в то же время я чувствовала, что все постельное белье подо мной мокрое от пота.

Посмотрев по сторонам, я отметила, что нахожусь в полном одиночестве и полной темноте. На привычном месте у моей койки не было Павла. Не могу сказать что расстроилась по этому поводу, но разочаровалась так точно. За последние несколько недель первое что я видела, когда приходила в себя – серые глаза, а сегодня их нет.

Их не было и на следующий день, но только на третий я решилась задать мучивший меня вопрос:

- А куда девался мой лечащий врач?

Юная медсестра, которая на протяжении нескольких месяцев являлась правой рукой Павла, не промолвив ни слова, спрятала от меня печальные глаза, и поспешно оставив разнос с лекарствами на тумбочке, покинула мою палату.

Звать ее и кричать вдогонку, у меня сил не было, но ее поведение заставило меня разнервничаться.

До ее следующего визита, я не могла найти себе места. Голова впервые за долгое время была занята не мной любимой, а Павлом Олеговичем. Три дня, целых три дня, я не наблюдала его в своей палате. Три долгих дня я не слышала его настойчивого – «Все у тебя будет хорошо». Три дня никого не волновало, как я провела ночь, как себя чувствую, ведь все были уверены, как и я сама – хуже не куда, так зачем же интересоваться? Целых три дня никто не пытается вывезти меня на улицу, или хотя бы заставить дышать свежим воздухом при помощи раскрытого настежь окна. Уже три дня я так одинока, как всегда считала, но только сейчас поняла насколько ошибалась.

- Леночка, – именно так звали помощницу Павла. – А куда девался Павел Олегович?

Девушка, которая вновь посетила меня лишь вечером и то, чтобы исполнить свой долг в виде вынесения утки, смены постельного белья и забрать грязную посуду, не успела отвернуться, прежде чем я заметила ее глаза.

Они были наполнены слезами, а лицо мгновенно залилось краской.

- Леночка?..

Мне было тяжело говорить, тяжело дышать, тяжело жить, но это все было для меня привычно, вот только тяжело дышать стало как-то по-новому. Сердце наполнилось тревогой. В последнее время оно выпрыгивало из моей груди лишь потому, что ему так хотелось, а сейчас, сейчас оно просто не находит себе места.

- Лена?

Девушка, которая собиралась покинуть меня, обернулась практически у выхода.

- Мне нельзя говорить вам об этом, – она уже не могла сдерживать слезы и вместо этого начала всхлипывать. – Павел Олегович… Павел О-о-о… Оле-е-е… Олегович, в реанимации. Он.. он.. о-н… о-н…

- Лена! – не пойми откуда, у меня прорезался командный голос.

- Он уже несколько дней не приходит в себя, и никто не знает – чем это все может закончиться.

Дверь закрылась, Лена практически выбежала из моей палаты, оставив меня один-на-один со сказанным.

Я отказывалась верить в услышанное, но выбора у меня не было, ведь я точно знаю – Павел не бросил бы мен просто так. Хотя… Нет, он ведь меня не бросил, он даже во сне смог спасти мне жизнь. Он уберег меня от неминуемой смерти в моем сне! Он рядом. Он оберегает меня даже будучи в реанимации.

Перед сном я впервые молилась не за свое здоровье и даже не за свою смерть, я просила все силы сберечь жизнь Павла. Он один из немногих, кто достоин дожить до глубокой старости и сидя со своей спутницей на крыльце собственного дома, следить за оравой внуков. Он тот, чья жизнь поможет сберечь сотни, а возможно и тысячи жизней других людей. Он доктор до мозга костей, который был рожден таковым и который просто не имеет права уйти сейчас. Он тот, кого Господь послал мне, как доброго ангела и которого он не имеет права забрать к себе именно сейчас. Этот мир не может забрать еще одного близкого мне человека так несправедливо, жестоко и в очередной раз неожиданно.

* * * * *

Уже на следующий день я была полна решимости сделать все возможное, а по большому счету невозможное, чтобы поддержать Павла. Я просто не имею права прозябать в своей койке, когда тот, кто боролся за меня, сам нуждается в поддержке и добром слове.

Я вернула всех тех, кого на протяжении нескольких недель посылала ко всем чертям и проклинала на чем свет стоит. Все ни в чем не повинные доктора, медсестры, санитары, услышали мои искренние извинения и обещания, что как-бы плохо мне ни было, я больше и слова плохого в их сторону не скажу. А еще просьбу:

- Я прошу вас. Я вас всех умоляю помочь мне. Я не буду больше вредничать и капризничать. Я буду исправно выполнять все ваши предписания и рекомендации. Я буду своевременно принимать каждый приписанный мне препарат, без излишнего текста. Я обещаю, стану самым послушным пациентом для каждого из вас.

Как бы тяжело мне не было исполнить это обещание, я его сдержала. Перестав бросаться в приходящих людей в белых халатах всем, что попадалось под руки, перестав огрызаться и твердить – Что мне все равно уже ничего не поможет, перестав жалеть себя и желать себе смерти, я постепенно стала меняться.

Как ни странно, но ночь накануне исчезновения из моей жизни Павла, была самой болезненной из всех последующих. Теперь, после того как я лишилась последней поддержки извне, я стала самостоятельно карабкаться из бездны наяву.

Изо дня в день я менялась. Я становилась сильнее внутренне и внешне. Я была полна решимости увидеть Павла в ближайшее время и сполна окупить его терпение и заботу. Я жила мечтой, вновь заглянуть ему в серые глаза и поблагодарить за все. Я просто обязала себя быть сильной и не сдаться, упорно отказываясь ощущать все еще не покидаемую боль, тошноту, и прочие дефекты моего состояния.

Каждый вечер я засыпала с мыслями о Павле. Стиснув зубы, пичкала себя горой таблеток и мгновенно вырубалась, не желая терпеть лишний раз безграничные муки.

Каждое утро, едва открыв глаза, я оглядывала свою палату в надежде увидеть Павла, но безрезультатно. Поняв, что чудо не произошло, взывала к небесам, прося за его выздоровление и моля дать мне немного сил, чтобы увидеть его и поговорить.

Мне так хотелось с ним поговорить…

Спустя пару недель, доктора’ отметили, что у меня улучшился цвет лица, немного вырос вес и я реже стала терять сознание и блевать. Они это заметили только сейчас, а я с первого дня полного решимости не разочаровать Павла, стала замечать в себе перемены. Они проявлялись в малейших деталях, которые были ощутимы только мной, а врачи замечали видимые невооруженным глазом улучшения.

Скажем так – мои ночи стали менее беспокойными; мне на самом деле захотелось жить; меня заметно отпустила мигрень; я начала питаться без помощи капельниц. Во мне проснулся азарт, доказать всем, главное Павлу, что я смогу! Смогу самостоятельно вырвать себя из пасти смерти. Смогу самостоятельно заново начать жизнь. Смогу вытащить из состояния овоща не только себя, а и человека, который так старался это сделать со мной. Я смогу!

Несколько недель назад я уже произносила это, но я не верила в силу этих слов, а сейчас – искренне верю. Я верила настолько, что готова была не просто выздороветь, а горы свернуть. Я видела цель и не видела преград. Павел Олегович, для меня стал своего рода волшебной пилюлей – «плацебо». Я искренне верила, что только он поможет мне выздороветь. Только ради него, чтобы помочь ему и поддержать так, как он помогал мне, я каждый день работала над собой. Убеждение в том, что я обязана вновь встать на ноги, не покидало меня ни на мгновенье. Каждое свое маленькое достижение я посвящала лишь ему. Ни дня не прошло без мыслей о том, кто на протяжении нескольких месяцев искренне боролся за мою жизнь.