Я натянул на лицо маску халдея и поехал работать. Я был сейчас человеком низшего уровня. Я стоял в самом низу социальной лестницы, задрав голову вверх. На мне был дешевый костюм и рубашка не первой свежести. Я даже не стал бриться. Человек богемы. Вокруг полно монстров, но все они безобидные. Им есть дело друг до друга, но не до тебя. На этом уровне главное – растолкать локтями соперников. Монстры против монстров. Потом они начинают дружить. Но это уже следующий уровень. На высшем же сплошная дружба. Туда не прорваться. Монстры берут вершину в кольцо, и сие кольцо не разорвать.

Моим единственным оружием был фотоаппарат. Я взял его на изготовку и смело вступил в бой. Мне улыбались. Вернее, объективу, который был у меня в руках. Все шло тихо-мирно. Я рассчитывал уехать часов в десять-одиннадцать.

Прелюдия была краткой, все повалили в банкетный зал. После третьей рюмки меня вообще перестали замечать. Я заскучал. От скуки сделал несколько снимков, до тошноты скучных. Папарацци здесь делать нечего. Ни одной стоящей звезды. Не считать же звездой хорошенькую блондиночку, лицо которой вроде бы мне знакомо? Где я ее мог видеть? Я напряг память. Последний раз я был в театре, дай бог памяти… С мамой. Похоже, эта девочка – актриса. Молоденькая, только-только окончила театральное училище. Или не окончила.

В этот момент сидящая рядом женщина схватила блондиночку за руку и потащила на сцену. Та поупрямилась, но пошла. Все уже были хороши, концерт закончился, началась дискотека. У ступенек женщина блондиночку отпустила. Та споткнулась, покачнулась и чуть не упала. Я щелкнул фотоаппаратом. Снимок должен получиться удачный. Блондиночка заметила вспышку и оглянулась. Я улыбнулся. Она взошла-таки на сцену. Я так увлекся, что щелкнул ее еще пару раз.

Вот, собственно, и все. Банкет для меня закончился. Я уехал домой и завалился спать. На работу, разумеется, опоздал. Зато Сгорбыш пришел вовремя. С тех пор как он «завязал», опаздывать перестал. Все у меня спрашивали:

– Как ты этого добился?

Я только улыбался. Пари есть пари.

– Опаздываешь, – буркнул Сгорбыш. Чем дольше он находился в «завязке», тем больше мрачнел.

– Извини. Я был на банкете.

Он бросил на меня злой взгляд. И подозрительно спросил:

– Небось надрался?

– Горб, ты же знаешь: я не пью.

– Заливай!

– Ты меня пьяным видел?

– Выпивши.

– Врешь! Я всегда адекватен.

– Я и не говорил, что мордой в салат.

– Пить вредно.

– Все пьют, – пробурчал он. – Особенно на халяву. Говорят, что не пьют, а на самом деле пьют. Нельзя не пить…

Я понял, что разговор о выпивке надо заканчивать. И предложил:

– Закурим?

– А у тебя что, есть марихуана? – понизив голос, спросил он и огляделся.

– Нет, конечно.

– А с чего ты вдруг решил закурить? – подозрительно спросил Сгорбыш.

– Чтобы отвлечь тебя от мыслей о…

Черт! Это было запретное слово! Он ухмыльнулся и вытащил из кармана мятую пачку сигарет. Одну протянул мне:

– На.

– Здесь нельзя курить, – попробовал отвертеться я.

– Пойдем на площадку.

– Ты мне мстишь, да? Хочешь отравить мои легкие этой дрянью в отместку за то, что я заставил тебя бросить пить?

– Ты мерзавец, сынок, – заявил Сгорбыш. – Ох и мерзавец!

Я похолодел: он раскрыл мою тайну? Понял, что я его купил? Что это было липовое пари?

– Как будто ты никогда не пил и не курил! – продолжал он. – Пил, курил и развратничал. Ты и сейчас это делаешь, но решил надо мной поиздеваться. Над старым больным человеком.

– Курить я тебе не запрещаю, – возразил я, вздохнув с облегчением. Моя тайна сохранена.

– Что толку в сигарете, коли нет выпивки?

– Твою мать! – рявкнул я. Мое терпение лопнуло. – Мужик ты или не мужик?

– Я-то мужик, – ухмыльнулся Сгорбыш. – А вот ты-ы…

Ах, вот до чего дошло! На личности перешли! Он хочет от меня избавиться. Оскорбить, чтобы я отказался от работы. И автоматически освободил его от данного слова. За каким чертом мне это нужно? Возиться с ним? Я уже собрался хлопнуть дверью и дуть прямиком в совет директоров, как вошла она. Хорошенькая блондиночка со вчерашнего банкета. Сказала:

– Здравствуйте.

И неуверенно начала оглядываться.

– А где…

– Чего тебе надо, птаха? – нелюбезно спросил Сгорбыш. «Задник» зашушукался.

– Ах, вот вы где! – сказала она, заметив меня.

– Мы разве знакомы? – пожал я плечами.

– Нет, но… Мне надо с вами поговорить.

Так и знал: она снимается в низкобюджетных сериалах! «Мне надо с вами поговорить». Кому охота, подсчитайте, сколько раз эта фраза прозвучит в одной серии.

– Вчера, на банкете… – Она замялась.

Сгорбыш соединил нас взглядом:

– Те-те-те… Так вот почему ты опоздал! Наш пострел везде поспел! Девушка, этот красавчик – бабник. Не доверяйте ему. Вы не первая сюда приходите. Наутро он даже не вспомнит ваши имена.

– Заткнись, – сказал я.

– Что вы себе позволяете! – вспыхнула блондиночка.

– Я позволяю? – спросили мы со Сгорбышем хором и переглянулись.

– Как вас зовут? – спросила блондиночка.

– Павел Сгорбыш.

– Леонид Петровский, – отрекомендовались мы оба.

– Я хотела бы поговорить с Леонидом.

– Перекур отменяется! – весело сказал я. – Девушка, могу я вас угостить чашечкой кофе?

– Кофе? Да, так будет лучше.

Сгорбыш проводил меня мрачным взглядом. Так и есть: он мне завидует. Моему успеху у женщин. Из нас двоих она выбрала меня. Я сопроводил ее в кафе на первом этаже. Время было раннее, народу немного. Мы сели за дальний столик.

– Кофе? – спросил я. – Или чего-нибудь еще? Пирожных, например.

– Только кофе. Двойной эспрессо.

Она заметно волновалась, и я подумал: с чего бы это? Но пошел за кофе. Поставил чашечку перед ней и чашечку перед собой. Подумал: не перейти ли на французский? Раз светская беседа? Или рано? Разговор начала она:

– Леонид, вчера на банкете… – Блондиночка замялась.

– А что на банкете? – невинно спросил я.

– Вы меня сфотографировали в тот момент, когда я поднималась на сцену.

– Было.

– Я споткнулась и… Со стороны могло показаться, что я пьяна. Но я вообще не пью! Красное вино, и то чуть-чуть. Просто у меня… У меня плохое зрение. Я сделала операцию, но с тех пор плохо вижу в темноте. Я споткнулась из-за этого. Я была абсолютно трезва!

– Бывает, – согласился я.

– Мне хотелось бы, чтобы эти снимки никуда не попали. Те, где я в неприглядном виде. Поймите, моя карьера только начинается! – с отчаянием сказала она.

– А чем вы занимаетесь? Простите. Я знаю, что вы актриса. Я бываю в театре. Но вы сказали: карьера. Серьезное предложение?

– Да, – кивнула она. – Я прошла кастинг в сериал.

– А я-то думал… – разочарованно протянул я.

– Но надо же с чего-то начинать!

– Сколько вам лет?

– Двадцать два.

– Но это так мало. Как вас зовут? – Я уже забыл, что отрекомендовался заядлым театралом.

– Олеся.

– Прекрасное имя! Олеся, вам так нужна эта роль?

– Очень! Поймите, у меня никого нет. В смысле, влиятельных знакомых. Мои родители люди простые. Я приехала в Москву из провинции, чудом поступила в театральное училище. Говорят, у меня талант. Но конкуренция большая. Надо же с чего-то начинать, – повторила она. – Это, может быть, мой единственный шанс.

Я посмотрел на нее повнимательнее: неужели? В этой огромной куче, извиняюсь, дерьма отыскалась редкая жемчужина? Хорошая, чистая девушка. Честная. Я неплохо знаю женщин: эта не врет. И как мило она краснеет!

– Олеся, я могу пригласить вас на ужин?

– Но я пришла насчет снимков.

– Так как насчет ужина?

– Не знаю. Нет.

Она оправдывала мои ожидания.

– У вас есть парень, так? – Мысленно я нарисовал портрет соперника: однокурсник, на лбу крупными буквами написано «я звезда», зато за душой ни гроша. Он скоро сопьется, предварительно сделав ей ребенка. Ее талант утонет в борще и горе грязного белья, которое она каждый день будет талантливо стирать. И со столицей придется расстаться. Но ради ребенка она все стерпит, уедет домой, к маме, устроится на работу в библиотеку или в школу, вести театральный кружок… Эта девушка мне нравилась! Ох, как она мне нравилась!