— Слушай, если ты всю дорогу собираешься спать, то за каким чертом ты мне вообще нужен?

— А что я, по-твоему, должен делать?

— Раз уж увязался со мной, возьми атлас и следи за дорогой.

Стас раскрыл атлас и долго пытался понять, где у схемы верх, где низ, вертел его в руках и возмущался:

— Нет, что это за рисунок? И это у них называется композиция? Авангардизм какой-то, ни хрена не понятно! Величество, мне не нравится эта живопись. Я в ней ничего не понимаю!

— Разберемся. Не спи только, а то я с ума сойду.

— Ну хорошо, я буду говорить.

Через час Анна уже устала от его болтовни. Шацкий нес такой бред, что хотелось зажать уши. Он уже начал объяснять ей, в чем суть философии Шопенгауэра, когда Анна вдруг перебила его:

— Стас, а ты уверен в том, что убил Дэн?

Шацкий прервался на полуслове и, явно подбирая слова, что было на него непохоже, сказал:

— Для тебя будет лучше считать, что это именно так.

— Ты что, знаешь правду?

Он не ответил, плотнее закутался в плед и уставился на дорогу.

— Знаешь, я в этом уверена. Ты странный человек, Стас. Понимаешь, что рядом со мной обязательно должен быть мужчина, а как только он появляется, начинаешь его травить. Дэна ты принял только потому, что не хотел, чтобы рядом был кто-то другой. Человек, который будет иметь на меня влияние. Например, Малиновский.

— Ты сама от него бежишь. Придумала эту поездку. Зачем?

— Я просто хочу все узнать про Дэна. И денег дать его дочке, разве это плохо?

— О собственном ребенке пора наконец подумать, — неожиданно сказал Шацкий.

— А что такое?

— Да ничего. Его словно бы нет для тебя. Ты была увлечена этим своим мальчишкой, теперь вновь появился Малиновский. А когда дойдет очередь до сына? Он ждет, между прочим. Поговори с ним. Хоть раз поведи себя, как мать, а не как мачеха. Ты словно стесняешься его. Неужели того, что он такой взрослый? Ну родила ты в семнадцать лет, и что? Мужчины будут появляться в твоей жизни, и все равно потом исчезать. А сын — это вечное.

— Ах, Стас, перестань! Он давно уже не ребенок! — отмахнулась Анна.

— Ну хоть это ты заметила! Слава богу!

— Ему надо побольше думать об учебе. Не увлекается девочками, и хорошо. Лишь бы не увлекался мальчиками. Но в этом я могу на тебя положиться?

Анна внимательно посмотрела на Стаса, тот сердито кивнул. Дальше они некоторое время ехали молча.

Выехав на трассу, Анна прибавила газу. До границы Московской области можно было лететь вперед без остановки. Но через два часа Анне все-таки пришлось остановиться. Она съехала на обочину возле маленького рынка. Взяла у Шацкого атлас, чтобы самой сориентироваться, куда ехать дальше.

— Может, вернемся? — лениво спросил Шацкий.

— Стас, вылезай из машины, разомни ноги. Пойди яблок купи.

— У кого?

— Вон у того дедушки, — Анна кивнула в ту сторону, где скучал под навесом бородатый дед в телогрейке. — Смотри, какие дивные яблоки! Оцени, как художник.

— Чур меня! Чур! — замахал руками Шацкий. — Я в свое время столько их нарисовал! А в этих, как назло, ни одной червоточины! Отборные.

— А мне нравится! Красивые у вас яблоки, — улыбнулась Анна продавцу.

— Это штрейфлинг, — охотно сказал дед. — Берите уж все.

— Хорошо, — кивнула Анна. — Почем?

— Сорок рублей ведро. Берите.

Подошедший к прилавку Шацкий нехотя пересыпал яблоки в большую сумку. Дед проворно засунул сотню в карман телогрейки и стал отсчитывать сдачу. Тетеньки, стоявшие рядом, взглянули на него с откровенной завистью:

— А молочка, дамочка, молочка? Творожок свежий. Жирный творожок, дамочка, возьмите.

— Нет, спасибо.

— Ну у нас яблочка? Картошечки не хотите?

Анне захотелось тут же вывернуть карманы, но Стас схватил ее за руку и потащил прочь:

— Путешествие только начинается. Тебе такими темпами денег хватит только на полдороги.

Он увел ее к машине, усадил на водительское место, а сам залез под теплый плед. Когда машина вновь тронулась с места, сказал:

— Что ты, как дикая! России не видела?

— Это мое первое путешествие. Не считая вояжа в Италию и поездки с Дэном на море. Но на машине я еду впервые. Стас, а почему так мало людей на улицах и везде все одинаково?

— А что ты хотела? Разнообразия в архитектуре? Ассортимента в придорожных киосках как в супермаркете, куда ты заезжаешь после работы каждый день, хотя дома и так полно еды? Вот это — Россия, а там, — он махнул рукой в сторону Москвы, — просто оазис. Экзотика в ассортименте, каждый день горячая вода и куча развлечений. Поняла?

Анне захотелось зажать ему рот. Как будто она не была бедной! Шацкий молчал, глядя на дорогу. Завидев черный «Мерседес», летящий с высокой скоростью, ему тут же уступали дорогу.

Прошло какое-то время, и Шацкий заскулил:

— Есть хочу.

— Пошарь на заднем сиденье: в одном из пакетов сухой паек.

— Я горячего хочу.

— Возьми котлету и сядь на нее. А потом попрыгай. Знаешь, откуда взялись бифштексы?

— Я не ковбой, а твой «Мерседес» — не лошадь, — обиделся Стас. — Идет ровно, как по столу. В конце концов, можно просто выйти из машины и вдохнуть аромат жарящихся шашлыков.

— Стас, а вдруг это жареная кошка?

— Ну уж нет! Вокруг такие милые деревеньки, в них наверняка выращивают жирных свинок, которых и жарят потом в разобранном виде на углях. Есть хочу, — снова вздохнул Стас.

— Надоел ты мне! Так ведь и будешь ныть, пока не набьешь свое брюхо!

Чтобы отвязаться от Шацкого, Анна остановила машину возле деревянного домика, где уже припарковались несколько фур и пара легковушек. Шоферы курили, ожидая, когда приготовят обед, две вислоухие собаки лениво тявкали, пытаясь поделить мясные обрезки. Красивая девочка лет тринадцати, выйдя из кафе с подносом в руках, застыла на месте, глядя, как Анна выходит из своего «Мерседеса». Анна вдруг увидела себя со стороны глазами этой девочки. Дорогой костюм из бутика, шикарная машина, модная стрижка, запах настоящих французских духов. И ей стало неловко. Шоферы, также заметив столичного вида дамочку, удивленно переглядывались. Каким ветром ее сюда занесло?

Зайдя в кафе, Анна сделала заказ и села за один из столиков. Есть не хотелось, но она не сомневалась, что Шацкий и ее порцию употребит с отменным аппетитом. Сам он остался у мангала, контролировать процесс приготовления шашлыков. Девочка вернулась и теперь не сводила с нее глаз. Анна тихонько сняла под столом туфли, вытянула ноги и устало прикрыла глаза.

«Ничего хорошего в моей жизни больше не будет, — вздохнула она тяжело. — А меж тем девочка разглядывает меня с такой откровенной завистью! Наверное, думает, что я самая счастливая женщина на земле. Раз у меня такая машина, такой костюм и такие деньги. Если бы она знала, какие у меня мысли! Она, должно быть, мечтает в эту минуту поскорее вырасти, уехать в столицу, сделать там сумасшедшую карьеру. Модели ли, певицы, актрисы, все одно. Лишь бы потом вернуться в родные места на такой вот блестящей машине, вызывая жуткую зависть у бывших одноклассников. Ну проехала ты на «Мерседесе» по родному городу, где тебя помнили еще сопливой девчонкой, и что? Это всего лишь миг в твоей жизни, а сколько прожито до и сколько еще надо прожить после? А, между прочим, потенциал у девочки есть. Красивая девочка».

Та словно почувствовала, что элегантная незнакомка думает о ней, и подошла:

— Тетя, хотите, мой брат помоет вашу машину?

— Спасибо, не надо. Она все равно через несколько километров будет такая же грязная. Потом, на обратном пути. Вот, возьми, — Анна достала из кармана десятку, протянула девочке.

— Что вы…

— Бери-бери, у вас все очень вкусно.

— Опять? — в дверях стоял усмехающийся Стас.

— Как твой шашлык?

— Неплохо, — Шацкий довольно погладил живот.

— Как? Уже?

— А чего ждать? Кажется, и у тебя что-то осталось?

— Я попрошу, чтобы завернули с собой. Поехали, Стас. Поехали.