В общем, ситуация сложилась неловкая.

Кристоф выбирал окольные пути, даже не глядя в карту. Если бы за рулем был папа, я бы исполняла роль штурмана. А так я просто сидела, вцепившись в сумку, и смотрела на залитый дождем мир вокруг. Деревья теснились у самой обочины, хватаясь за воздух голыми ветвями, как руками. Асфальт покрывала блестящая пленка воды, по которой тихо шуршали колеса. Когда из магнитолы доносилась музыка, Кристоф прибавлял звук, а на рекламе убирал его.

Обедали мы в маленьком городке на другом конце округа, в пиццерии, видавшей лучшие времена. Как только нам дали столик, Грейвс, Дибс и Спиннинг сорвались в туалет. Я воспользовалась моментом и достала из сумки стенограмму. Кристоф кивнул в сторону нашего столика с красными виниловыми диванчиками.

— Если, конечно, тебе не нужно отлучиться, кохана.

Он провел рукой по волосам, стряхивая капли дождя.

— Мне надо с тобой поговорить, — сказала я, понизив голос, и сунула ему листки. Он посмотрел на меня, прищурив голубые глаза. — Мне это дал Дилан, как раз перед… В общем, это очень важно. Анна показала мне стенограмму, хотела убедить, что звонок твой. Правда, у нее был сокращенный вариант. — Боже, что я несу. — Она хотела выяснить, знаю ли об этом я. Дилан сказал, что это оригинал. Ну, когда кто-то выдал местонахождение моей мамы.

Кристоф присел рядом со мной на диван и стал читать. Уголки его губ опустились.

— Тебе это Дилан дал?

На секунду мне показалось, что его истинный возраст проявился на гладком юном лице. Стало жутко.

— Да. И тогда же сказал, чтобы я пряталась, услышав сигнал тревоги. — Я с облегчением избавилась хотя бы от одной тайны, тяготившей мне душу. — И хорошо, что сказал, а то они бы меня в комнате поймали.

— Они?

Он стал трансформироваться. Залоснились волосы, выглянули клыки. Он глубоко вздохнул, и клыки исчезли. Я в изумлении наблюдала за ним.

— Ну, прозвенел звонок на первое занятие, и почти сразу — сирена. Я спряталась в кладовке и слышала, как они пробежали мимо. Это точно носферату.

Последнее слово странно ощущалось на языке. Даже сейчас я слегка привирала, сохраняя тайну.

— А ты шла на урок, как хорошая девочка?

Нет, в лес. Да какая разница?

— Я не могла оставаться в комнате. Там как в могиле.

Листки бумаги хрустнули — у Кристофа дрожали руки.

— Анна, — медленно и задумчиво выговорил он, будто имя неприятно на вкус. Свернул листочки, отдал мне. — Хм…

— Она сказал, что ты… — Я сглотнула. У меня пересохло в горле. — Она сказала, что это ты звонил. Наверное, хотела, чтобы я тебе не доверяла.

Кристоф напрягся. Снова выглянули клыки, правда, тут же спрятались.

— Я бы никогда… — начал он.

Я поспешила прервать его. Горячая волна уже грозила подняться к лицу, и я не хотела, чтобы щеки снова раскраснелись.

— Я тебе уже говорила, что не верю ей. Она пыталась выяснить, знаю я ли я что-нибудь, подозреваю ли, виделась ли с тобой.

Он успокоился. Так странно было видеть, как смягчаются черты лица и выравниваются волосы.

— Ясно. Значит, миледи захотела вмешаться.

Дилан говорил то же самое.

— Я хочу знать, что происходит.

Он открыл рот, но тут возле столика появился Дибс, приглаживая мокрые волосы.

— Давайте возьмем пепперони?

Порывшись в кармане, Кристоф достал три купюры по двадцать долларов.

— Закажи одну мясную пиццу и одну вегетарианскую, без лука и оливок. И пять напитков. Давай, иди.

Дибс схватил деньги и побежал прочь. Рука Кристофа сжалась в кулак, но потом он с видимым усилием расслабил пальцы. Этот жест никак не вязался со спокойным выражением лица.

— Потерпи пока. Потом поговорим.

Сложно вести себя как ни в чем не бывало, когда сердце колотится, а на коже выступает пот. Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела ему в глаза. И внезапно поняла: сейчас или никогда.

— Нет. Я хочу знать все и сейчас.

— Я сам знаю очень немного. В Братстве появился предатель. Сейчас выяснилось, что он занимает высокий пост и что я не под прицелом. Я никогда и не был под прицелом, просто случайно попал.

Он провел языком по передним зубам, и ипостась дампира исчезла вовсе. Голубые глаза были по-прежнему холодны. И почему я решила, что они могут потеплеть?

— Откуда ты знаешь?

От него шло какое-то неприятное тепло, больше напоминающее стерильный жар голубых огоньков. Я содрогнулась.

— Это вендетта. Дети расплачиваются за грехи родителей. Но твоя мама была ни в чем не виновата, поверь моему слову. — Одним быстрым движением он выскользнул из-за стола и пристально посмотрел на меня, но не в глаза, а на грудь, где под свитером прятался медальон. — Спрячь стенограмму. Не говори о ней вслух там, где могут услышать чужие. И ради всего святого, Дрю…

Я ждала, но он так и не договорил и отошел к стойке, около которой от нетерпения подпрыгивал Дибс, а тетенька-продавщица со скучающим видом слишком неторопливо нажимала на кнопки.

Меня обволокли запахи пиццерии — теста, томатного соуса и запеченного сыра. Я засунула листки стенограммы в сумку и вдруг поняла, что и у меня трясутся руки.

В Школе,говорил он когда-то, ты будешь в безопасности.

А где я в безопасности? Да нигде. И я даже не знаю, почему. Потому, что кто-то в Братстве из ненависти хотел убить мою маму? А спустя годы — и меня?

Господи. Как можно испытывать такую ненависть и все еще оставаться человеком? Чем ты лучше кровососа?

Грейвс плюхнулся на диван рядом со мной.

— Ты как? — Волосы у него были зачесаны за уши, а лицо еще блестело от капель дождя. — Что-то ты бледная.

У меня все чудесно. Как бы.

Явзяла его за руку под столом, и наши пальцы переплелись. От прикосновения к его теплой коже сердце у меня застучало как-то по-иному.

— Все плохо. — Я сжала его руку. — Хуже не бывает.

Он сжал мне руку в ответ. Его желтоватые щеки залил румянец. — Ну, не все. Мы же здесь, верно? А днем нам везде безопасно.

— Угу. — Внутри бурлил миллион вопросов. Начиная от «ты не сердишься на меня за свою испорченную жизнь?» и заканчивая «ты мог бы так сильно кого-то ненавидеть, что натравил бы на него кровососов?».

— Эй, перестань. — Он сжал мне руку почти до боли, но вовремя остановился. — Все будет хорошо. Наладится как-нибудь.

— Не знаю. — Я смотрела прямо перед собой на столешницу с рисунком под дерево; пластиковое покрытие кое-где облупилось. — Куда делись все дампиры из Школы?

— Я уже думал об этом. — Несколько покупателей зашло через стеклянные двери. Грейвс понизил голос: — Дрю, если что-нибудь случится…

— Например?

— Сама знаешь. Если вдруг что, я пойду с тобой.

Моя рука невольно сжалась. Ни один из нас не хотел

отпускать ладонь другого. Он глубоко вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. Зеленая радужка вокруг зрачков светилась даже на фоне электрических лампочек. Дождь за окном стоял плотной пеленой, в которой, как водоросли, плавно перемещались силуэты.

— Я…

Я не знала, что сказать.

— Просто я тут подумал… На тебе было три свитера и сумка через плечо. Ты ведь собиралась бежать?

О, боже.Я открыла рот. Закрой немедленно.

Он продолжал:

— Знаешь, я, наверное, обиделся бы. Но потом сообразил: ты хотела уйти и отвлечь от меня опасность, ведь так?

Моя голова сама опустилась в знак согласия. Усилием воли я снова подняла глаза на Грейвса.

— Не делай так больше. — Он наклонился ко мне, и весь мир перестал существовать. — Ладно? Не бросай меня.

— Они хотят меня убить, — прошептала я, — ты ничего не понимаешь. Здесь все по-настоящему. Здесь…

— А ты думаешь, я в игрушки играю? — раздраженно прошептал он. — Со мной у тебя больше шансов выжить. Не делай глупостей. Если что случится, мы будем биться вдвоем против всего мира!.. Поняла?

Меня спас подошедший к столику Дибс.

— Напитки каждый берет себе сам. — Он поставил на стол стопку красных пластиковых стаканчиков. — По-моему, это единственное место в трех штатах, где продают «Мистер Пибб». Правда, здорово?