(IV, 68)

Как видно, вопрос о правильности гадания решается большинством голосов.

Геродот продолжает:

«Казнят их таким образом: повозку наполняют хворостом и запрягают в нее быков; сковывают гадателям ноги, а руки связывают на спине, затыкают рты и в таком виде вкладывают гадателей в середину хвороста, потом зажигают хворост, пугают быков и гонят. Множество быков гибнет в пламени вместе с гадателями, другие быки, хотя и опаляются, спасаются бегством, когда сгорит дышло. Этим способом сожигают гадателей и за разные другие провинности, причем они называются лживыми гадателями. Царь не оставляет в живых и детей казненных гадателей; все мужское поколение их он велит казнить, а женского не трогает».

(IV, 69)

Более всего поражает в таких рассказах невозмутимый тон, в котором Геродот передает самые отвратительные жестокости.

Вот что рассказывает наш историк о могилах скифских царей:

«Гробницы царей находятся в Геррах [по-видимому, в Киевской области], до которых Борисфен судоходен. После смерти царя там тотчас выкапывается большая четырехугольная яма; по изготовлении ее принимаются за покойника и воском покрывают его тело, но предварительно разрезывают ему живот, вычищают его и наполняют толченым купером, ладаном, семенами сельдерея и аниса, потом сшивают и везут в повозке к другому народу. Тот народ, к которому привозят покойника, делает то же самое, что и царские скифы, именно: и там люди отрезывают себе часть уха, стригут кругом волосы, делают себе на руках порезы, расцарапывают лоб и нос, а левую руку прокалывают стрелами. Отсюда перевозят труп царя к другому подвластному им народу, между тем как тот народ, к которому они приходили раньше, следует за покойником. Объехавши таким образом все народы, царские скифы являются в землю отдаленнейшего подчиненного им народа — герров, где находится и кладбище. Здесь труп хоронят в могиле на соломенной подстилке, по обеим сторонам трупа вбивают копья, на них кладут брусья и все покрывают рогожей. В остальной обширной части могилы хоронят одну из его наложниц, предварительно задушивши ее, а также виночерпия, повара, конюха, приближенного слугу, вестовщика, наконец, лошадей, первенцев всякого другого скота и золотые чаши, — серебра и меди цари скифов совсем не употребляли; после этого все вместе устраивают большую земляную насыпь, прилагая особенное старание к тому, чтобы она вышла как можно больше».

(IV, 71)

В многочисленных курганах, раскопанных в южной России, было найдено множество человеческих скелетов, кости лошадей и груды золотых предметов. Некто Ибн-Фадлан, араб, писавший в 920 году, сообщает нам, что погребальные обряды, описанные Геродотом, еще существовали в его время у вождей украинских племен. Этот арабский путешественник видел, как задушили, а потом сожгли вместе с ее господином одну из наложниц.

По истечении года вся церемония повторялась снова, причем на этот раз умерщвляли пятьдесят самых ценных слуг царя и равное количество лошадей. Эти пятьдесят слуг верхом на конях, насаженные на колья, расставлялись вокруг могилы. Разумеется, точно восстановить эти трофеи нельзя, так как они были расположены за пределами могилы. Очевидное удовольствие, с каким Геродот передает, не моргнув глазом, подобные рассказы, представляют одну из характерных черт греческой цивилизации. Тот факт, что греки чувствуют свою близость с другими людьми, — это не только одна из благородных черт их натуры, но и обстоятельство, характеризующее их целиком. И самые кровожадные их черты — не на последнем месте. Их гуманизм не носит единственного в своем роде характера — характера идеализма.

* * *

После скифов Геродот перечисляет все народы, которые с юга, севера, запада и востока окаймляют скифские владения. О большинстве из них, за исключением, пожалуй, одних гетов в устье Дуная и тавров в нынешнем Крыму, Геродот говорит понаслышке. Наибольшую часть своих сведений он почерпнул от греческих торговцев, сновавших по украинской земле от Дуная до Волги, покупавших зерно, меха, рабов и продававших масло и вино в своих красиво расписанных сосудах, а иногда всякую мелочь с египетских базаров. Рассказ Геродота сопровождается в этой части его «Исследований» многочисленными оговорками, однако содержит не одно поучительное сообщение.

Вот что он пишет о неврах:

«Кажется, что люди эти колдуны; по крайней мере скифы и эллины, живущие в Скифии, рассказывают, что ежегодно один раз в год каждый невр становится на несколько дней волком, а потом снова принимает человеческий облик. Я не верю этим рассказам, но так говорят и рассказы удостоверяют клятвою».

(IV, 105)

Вот более ясное сообщение об андрофагах:

«Из всех народов андрофаги имеют самые дикие нравы; нет у них ни правды, ни закона. Андрофаги — кочевники, одеваются по-скифски, но язык имеют особенный; они одни из всех тамошних народов употребляют в пищу человеческое мясо».

(IV, 106)

Упоминание о языке заставляет предполагать, что этот народ андрофагов относится к финской ветви. С другой стороны, именно о финнах известно, что у них вплоть до средних веков существовало людоедство.

Геродот знает, что за скифами, неврами и андрофагами и за множеством других народов, все далее на восток и все далее на север, земля продолжает быть обитаемой и что вместо ожидаемого моря на равнине поднимаются высокие горы, которые нам позволительно отождествить с Уралом. Сведения нашего летописца становятся все более скудными, или, вернее, по мере того как они касаются все более фантастических черт. Все же Геродот производит свой отбор, как обычно, сообщая обо всем подряд, но указывая читателю на ту грань, за которую его доверие решительно отказывается переступить.

У подножия этих гор, по Геродоту, живут народы, у которых все от рождения плешивы; говорят также, что у них приплюснутый нос и выступающий подбородок. Описание этих людей, названных «плешивыми» (Геродот подразумевает — с редкими волосами), заставляет подумать о калмыках. Далее: «Дерево, плодами которого они питаются, носит название понтика; оно такой же почти величины, как и фиговое дерево. Плод его, похожий на бобы, содержит в середине зерно. Когда плоды созревают, их процеживают через платок, и из них вытекает густой черный сок; добываемая жидкость называется асхи. Сок этот лижут или, смешав с молоком, пьют».

(IV, 23)

«Асхи» — название национального напитка казанских татар. Калмыки и сейчас употребляют дикую вишню в том виде, который описан Геродотом. Не лишено вероятия, что описанное им дерево — вишня, в то время неизвестная в Европе.

«Страна до этих плешивых и народы, по сю сторону ее живущие, хорошо известны». По Геродоту, эта область гористая, поскольку он слышал, что в тех горах живут люди с козлиными ногами, называемые «козлоногими» (образное выражение для обозначения людей, искусных в лазании).

Вот что он говорит: «По рассказам этих плешивых, для меня невероятным, на горах живут люди с козлиными ногами, а дальше за этими людьми живет другой народ, который спит в течение шести месяцев. Я совсем этому не верю». И все же в этом есть смутный намек на длинную полярную ночь.

Одной из характерных особенностей всех перечисленных стран, включая и страну скифов, является у Геродота холод, начинающийся, по его сведениям, от Босфора Киммерийского (пролива между Азовским морем и Черным). Он пишет:

«Вся осмотренная нами страна отличается столь суровым климатом, что в течение восьми месяцев здесь стоит нестерпимый холод, а пролитая в это время на землю вода не делает грязи, разве разведешь огонь. Замерзает море и весь Киммерийский Босфор [Керченский пролив], так что живущие по сю сторону рва [в Крыму] скифы толпами переходят по льду, переезжают по нем в повозках на другой берег к синдам [на Кубань]. Таким образом, в течение восьми месяцев там непрерывная зима, и в остальные четыре месяца стоят холода. [Ошибка: лето в России знойное.] Тамошняя зима отличается от зимы, какая бывает в различных иных землях, тем, что в пору дождей идут лишь небольшие дожди, между тем как летом они не прекращаются; зимою не бывает там гроз, как бывают они во всяком другом месте, зато летом сильные грозы. Если случится гроза зимою, она возбуждает изумление, как чудесное знамение».