Я увидел красивую девушку на коне. Она представилась Стеллой. Что-то щелкнуло у меня в мозгу. Стелла Маккартни, подружка невесты. Насколько я знал, Стелла и Мадонна только что познакомились, но моя сестра выбрала в подружки именно ее, а не Ингрид и не Гвинет. Стелла бесплатно сшила для Мадонны свадебное платье за 30 тысяч долларов. И все же Ингрид была очень расстроена.

Стелла объяснила мне правила этикета. Каждое утро мужчины отправляются на охоту, а женщины устраивают тематический обед. Стелла все знала, потому что Мадонна ей рассказала заранее.

— Значит, я должен либо обедать с женщинами, либо охотиться с мужчинами? — спросил я.

Стелла ответила, что мужчины на обед не допускаются.

Стрелять я не собирался.

Я оделся к ужину и спустился в библиотеку. Там уже собрались друзья Гая. Я никого не знал, но двое из них показались мне знакомыми. Я решил, что видел их в каких-то фильмах. Все вели себя очень свободно и явно были давно знакомы друг с другом.

Подали коктейли. Я попытался завести светский разговор и спросил, как идет охота. Мне ответили, что подстрелили уже триста птиц.

Я спросил, не шутят ли они.

Нет, никто и не собирался шутить. Все приехали сюда, чтобы повеселиться, а значит, пострелять вволю. Я вспомнил козлиные головы, которые мы видели в марокканской деревне много лет назад. Конечно, Гай и его друзья были цивилизован ными англичанами, а не североафриканскими крестьянами, но вели они себя совершенно одинаково.

— Значит, их подадут на ужин? — спросил я.

Все засмеялись и ответили, что этого не будет.

Я пришел на ужин. Вошла Мадонна, произнесла: «Добро пожаловать в Шотландию!» и обняла меня. Гай пожал мне руку.

Приехали Труди и Стинг. Я встречался со Стингом в 1993 году, когда он выступал в «Пасифик Амфитеатр». Он мне нравился.

Вошли Мелани и ее муж Джо. Я был рад их видеть.

Огромный обеденный стол был накрыт на десять персон. Карта рассадки была у Мадонны. В первый вечер она посадила меня рядом с Мелани и Джо, чему я был страшно рад. Подавали шотландские блюда. Какое-то время я растерянно смотрел на тарелку, а потом попросил подать мне курицу.

И в тот вечер, и во все остальные гости провозглашали тосты за супружескую чету. Этим вечером тост произносил один из друзей Гая. Изюминкой тоста была игра слов: «Не забавно ли было бы, если бы Гай был геем?»

Я не смеялся. Это было бы совсем не забавно.

После ужина я решил познакомиться с историей замка Скибо. Оказалось, что замок был построен на месте древнего поселения викингов. За долгие столетия замок почти разрушился. Возрожден он был в 1898 году, когда его купил филантроп Эндрю Карнеги, шотландец по происхождению. В возрасте двенадцати лет Эндрю уехал в Америку, где в сталелитейной промышленности сумел сколотить десятимиллиардное состояние. Когда капитал Карнеги превзошел самые смелые его ожидания, он вернулся в Шотландию, чтобы купить замок своей мечты. Он потратил два миллиона долларов на восстановление и отделку замка Скибо.

В Скибо бывали король Эдуард VII, композитор Эдвард Элгар, политик Ллойд Джордж, знаменитейшая слепоглухонемая писательница Хелен Келлер, писатель Редьярд Киплинг и американские миллионеры Рокфеллеры. На огромном органе, установленном в главном зале, играл великий Падеревский. Богатейшая история Скибо меня поразила, и все же я чувствовал себя здесь очень одиноко.

Утром меня разбудили звуки волынки. Эту традицию в Скибо заложил еще Карнеги.

Спустившись к завтраку, который вновь состоял исключительно из шотландских деликатесов, я понял, что днем опять останусь предоставлен самому себе. Мужчины собирались на охоту, женщины проводили день за закрытыми дверями, занимаясь разными женскими делами. Мадонна ничего мне не предлагала. Хотя невеста и не обязана развлекать гостей, но мне все же было неприятно, что она пригласила меня на свадьбу, а потом бросила на произвол судьбы.

Я снова отправился в библиотеку. Однако мне было ужасно интересно, что же происходит в женской комнате. Жизнь женщин была окутана покровом тайны. Спустя какое-то время оттуда появилась Стелла.

— Я так устала от девушек, — сказала она. — Собираюсь прокатиться верхом.

Вечером я заглянул в карту рассадки и обнаружил, что мне предстоит сидеть между Труди и Стингом. Сначала они разговаривали о замке и о погоде.

Потом Труди наклонилась ко мне и спросила:

Кристофер, как ты думаешь, я нюхаю?

Что?

Я нюхаю?

Нет, насколько мне известно, — ошеломленно ответил я.

А ты не увлекаешься такими вещами? — Прежде чем я успел обдумать ответ, она добавила: — Неужели нет?

Разве этот копченый лосось не великолепен? — Я решил сменить скользкую тему.

Гай совершенно явно гордился своей гетеросексуальностью, и гордость эта особенно ярко проявлялась в присутствии геев, то есть в моем. В течение свадебной недели, когда его друзья каждый вечер произносили тосты, подчеркивая его выдающуюся мужественность, он чувствовал себя как рыба в воде. Меня же более чем удивлял тот факт, что в речах, прославлявших гетеросексуальность Гая, постоянно звучало слово poofter, унизительный британский синоним слова «гей».

Не обращая внимания на остальных гостей — Стинга, Труди, Стеллу Маккартни, мою сестру Мелани и ее мужа Джо, — Мадонна, сидевшая во главе стола, поднялась и не терпящим возражений тоном объявила:

Кристофер, сегодня твоя очередь произносить тост. Я наклонился вперед и многозначительно ответил: Мадонна, ты же не хочешь, чтобы я это делал. Это было утверждение, а не вопрос.

Мадонна смотрела на меня абсолютно безразлично.

Думаю, тебе лучше попросить кого-нибудь другого, — я пришел ей на помощь. Нет, Кристофер, сегодня твоя очередь! — пролаяла она точно таким же тоном, каким отдавала приказы в детстве, когда мы с ней играли в «Монополию». Когда ей не доставалась Парк-Плейс, она просто топала ногой и возмущалась: « Но она же моя!»

В те времена я всегда капитулировал перед ее непреклонностью и отказывался от заслуженно полученной Парк-Плейс.

С тех пор ничто не изменилось.

Я встал.

Остальные гости уважительно замолчали: тост должен был сказать брат невесты.

Я поднял бокал.

— Я хочу произнести тост за счастливые моменты, которые в жизни человека случаются лишь дважды, — и, не делая ни малейшей паузы, я продолжил: — Если кто-нибудь захочет трахнуть Гая, он будет в моей комнате.

Все расхохотались. Все, за исключением Мадонны, которая лишь твердила:

— Что он имел в виду? Что он имел в виду?

Не смеялся и Гай, который отлично знал, что я имел в виду.

С тех пор он старался не смотреть на меня. После ужина я пошел в свою комнату по длинному коридору, довольный тем, что мне, наконец-то, удалось вонзить свой кинжал. Меня догнала Труди.

— Это было великолепно, — сказала она. — Твоя сестра не вмешивалась, но мне уже надоели эти гомофобные шуточки. Если бы ты не взорвался, я бы начала за тебя беспокоиться. Я просто хочу, чтобы ты знал: мы все понимаем твои чувства.