Я понимаю, что неспособность Мадонны быть по-настоящему смешной связана с тем, что мы очень рано потеряли мать. Даже в разгар успешного шоу, в окружении восторженных поклонников, глаза печального клоуна выдают подлинную суть сестры. Мама умерла, когда мы были еще маленькими. И каких бы высот Мадонна ни достигла, насколько знаменитой, богатой и любимой ни стала бы, в ее душе, как и моей, всегда будет жить тайная печаль. Послушайте песни, которые она написала за свою двадцатипятилетнюю карьеру... Достаточно вспомнить хотя бы «Oh Father» или «Live to Tell»...

Клоуна на сцене больше нет. Мадонна снимает свою маску, низко кланяется и уходит. Я жду ее за кулисами. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы она услышала меня за оглушительными аплодисментами. Мадонна подбегает ко мне, я набрасываю ей на плечи большое белое полотенце, обнимаю и увожу в гримерную. Лицо Мадонны блестит от пота, она тяжело дышит. Взглянув на нее, я понимаю: она знает, что шоу прошло успешно. Через мгновение она уже в лимузине вместе со своей помощницей Лиз и менеджером и рекламщиком Фредди. Она вспоминает только что состоявшийся концерт, а на стадионе изо всех колонок несется ее песня «Be a Clown», и зрители требуют все новых и новых песен.

В номере Мадонну ждут новые букеты белых цветов. Она снимает макияж, принимает душ. Мы спускаемся и присоединяемся к остальным участникам шоу. У нас небольшая частная вечеринка с шампанским.

В вечер лондонской премьеры Мадонна вполне могла бы отметить свой успех в кругу английского бомонда. Эти люди с радостью отдали бы ей дань уважения, но Мадонна редко идет на такое. Выступаем ли мы в Детройте или Лос-Анджелесе, она всегда покидает стадион сразу же после окончания второго отделения и проводит вечер вместе со своей командой — с танцовщиками и музыкантами, которые сыграли важную роль в ее успехе.

Хотя любимая фраза Мадонны: «Это недемократично», и хотя она абсолютно не умеет смеяться над собой, ее поведение в день премьеры всегда производит на меня глубокое впечатление. Она всегда предпочитает провести этот вечер со своей командой, а не в кругу знаменитостей. И в то же время я слышу свой внутренний голос, который всю жизнь пытаюсь заглушить. И этот голос нашептывает мне, что сестра поступает так по одной простой причине. Если она проведет этот вечер в кругу знаменитостей, то она не будет там единственной крупной рыбой в маленьком пруду, не будет царицей и звездой. Большинство знаменитостей, равных ей, не станут смеяться над ее несмешными шутками и подстраиваться под ее настроение, для них она не центр вселенной, а среди своей команды Мадонна может чувствовать себя настоящей богиней.

Впрочем, на вечеринке она не задерживается. Не проходит и получаса, как она просит меня проводить ее в номер.

В лифте меня внезапно охватывает чувство эйфории. Я всегда считал свою сестру выдающейся певицей и актрисой. Моя братская любовь к ней никогда не ослабевала. Мы никогда еще не были так близки.

— Ты прекрасно выступила сегодня, Мадонна, — говорю я. — Действительно, отлично!

Мы обнимаемся.

Я люблю тебя, Кристофер, — говорит она. — Очень люблю. И очень горжусь тобой. Я тоже тобой горжусь, — отвечаю я. — Спасибо тебе за это. Я люблю тебя.

Я проверяю, достаточно ли лимонного чая в ее номере и работает ли увлажнитель воздуха. После чего возвращаюсь к себе.

Сегодня мы, моя сестра и я, на вершине мира. Никто и ничто нас не задевает, даже наши человеческие слабости. Мы живем ради представления, ради шоу. Ради любви, близости и творчества.

Сегодня я без тени сомнения могу сказать, что мы настроены на одну волну, мы живем в унисон. Мы как Джуди Гарланд и Микки Руни. Мы вместе против всего мира. Сегодня и навсегда. Я вижу наше блестящее будущее — личное и профессиональное. Оно мерцает передо мной — безупречное и бесконечное.

Мне вспоминаются собственные слова: «Спасибо тебе за это. Я люблю тебя».

«Спасибо тебе за это. Я люблю тебя».

Говорят, когда боги хотят кого-то уничтожить, то насылают на человека гордыню. Говорят, что боги всегда могут забрать то, что подарили. Сегодня — лучший день в моей жизни, но в будущем я пойму, как справедливы обе поговорки. Вот только речь пойдет об одной богине — о моей сестре Мадонне.

Она потеряет разум от гордости, славы, елейных славословий подхалимов и бездумного обожания поклонников. И все то, что она дала мне, — радость совместного творчества, близости, взаимной любви, — без тени сомнения заберет обратно.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Жизнь в большой семье

дает одно большое преимущество.

Ты рано понимаешь,

что жизнь несправедлива.

Нэнси Митфорд

Мне одиннадцать лет. Я один из восьми детей Чикконе. Вместе с отцом и мачехой мы ужинаем на желтой кухне нашего дома на Оклахома-авеню в городе Рочестер, штат Мичиган. Мы собрались за темным дубовым столом. Наша мачеха, Джоан, только что его отчистила и отреставрировала, и стол еще пахнет лаком. Все счастливы, потому что сегодня на ужин будет курица.

Мои четыре сестры одеты в бордовые бархатные платьица с белыми кружевными воротничками. Эти платья шила Джоан по одной выкройке. Мадонна свое платье ненавидит, но Джоан велела ей «заткнуться и носить то, что есть». Приходится смириться. В другой день Мадонна может пойти к отцу, и он наверняка позволит ей надеть что-то другое, но сегодня он был на заседании «Рыцарей Колумба» (консервативная католическая общественная организация. — Прим. пер.) и вернулся домой прямо к ужину.

Как всегда — и не потому, что мы бедны, а из-за скупости Джоан, — на десятерых у нас всего две курицы. Мне кажется, что я полжизни провел в борьбе за обожаемую грудку, но она мне так и не досталась. Я слишком медлителен, и меня все опережают. Впрочем, сегодня я твердо намерен получить грудку.

Но прежде чем начнется борьба, нужно произнести молитву. И сегодня моя очередь.

Мы все встаем и складываем руки.

Я делаю глубокий вдох и говорю:

— Благодарю Тебя, Господи, за этот прекрасный день. Благодарю Тебя за всех моих братьев и сестер.

Мой старший брат Марти, которого только что поймали в подвале с сигаретой и которому пришлось выдержать нелегкий разговор с отцом, хихикает.

Моя младшая сестра Мелани (она родилась с седой прядью на левом виске и левой брови) думает, что я говорю искренне. Она нежно и радостно улыбается мне.

Мой второй старший брат, Энтони, который все еще находится под действием пейота и книги Карлоса Кастанеды «Отдельная реальность», закрывает глаза.

Наша сестра Паула давно стала козлом отпущения в семье. Она строит мне рожу.

Крохотная сводная сестра Дженнифер пускает пузыри.

Маленький сводный брат Марио сидит на детском стульчике и играет с погремушкой.

Отец и мачеха обмениваются одобрительными взглядами.