Мы даже придумали специальный термин «Папочкино Кресло». Я каждый раз спрашивал у Мадонны: «Ну и кто сегодня сидит в Папочкином Кресле?» Идеальный кандидат должен был быть умным и красивым. Вопросы расы или религии Мадонну не волновали. Ей просто нужен был отец для ребенка, который идеально подошел бы для Папочкиного Кресла.

Какое-то время шансы были у Эноса. Потом Мадонна побывала на игре «Никсов» в Медисон-сквер-гарден и запала на Денниса Родмана — огромного баскетболиста, знаменитого своими татуировками и волосами, выкрашенными в разные цвета. Давая интервью на телевидении, Мадонна не преминула обмолвиться о том, что ей страшно хочется познакомиться с Родманом. Прошло три месяца, но Деннис не звонил. Моя сестра к такому не привыкла. Она организовала интервью с Родманом для «Вайба» и вылетела в Майами, чтобы встретиться с ним.

В автобиографической книге «Плохой, каким я и хотел быть» Родман утверждает, что как только интервью закончилось и началась фотосъемка, они с Мадонной были уже «преданы друг другу телом и душой» и бросились прямо в постель. Если верить книге Родмана, Мадонна без экивоков сказала, что ей нужно, чтобы он стал отцом ее ребенка. Кстати, мне она говорила, что ее страшно огорчает тот факт, что расписание игр НБА не совпадает с ее овуляцией и что определенную проблему представляет бывшая подружка Родмана. «В любом случае, — сказала она, — очень забавно поохотиться за кем-нибудь просто для разнообразия».

«Бывшая подружка» оказалась не такой уж бывшей. Ее звали Ким, и Родман не собирался бросать ее ради Мадонны. Впрочем, Родману вряд ли подошел был тот свободный образ жизни, к которому мы с Мадонной давно привыкли. Мы решили устроить в Коконат-Гроув вечеринку в честь дня рождения Мадонны. Я договорился о выступлении с Альбитой, пригласил массу трансвеститов: Мадам Вы, Дэмьена Дивайна, Бриджит Баттеркап, Матушку Киббл — все сливки общества. Мадонна же пригласила своих баскетболистов, в том числе и Родмана.

Как только прибыли трансвеститы, началась заварушка в стиле Монтекки и Капулетти. Баскетболисты отвернулись от трансвеститов и старались держаться от них подальше. Точно так же повели себя и трансвеститы. Гости поделились пополам и заняли противоположные углы комнаты. Все было бы хорошо, но мы с Мадонной совершили фатальную ошибку — на какое-то время вышли. Возвращаясь, мы услышали звуки потасовки, раздававшиеся у бассейна. Баскетболисты покидали всех трансвеститов в воду.

По поверхности воды плавали накладные ресницы и парики. Трансвеститы отчаянно барахтались — ведь некоторые из них не умели плавать. Я нырнул и вытащил нескольких из них, а Мадонна успокаивала баскетболистов, отчаянно пытаясь не хохотать слишком громко.

Потом она посмотрела на баскетболистов и задумчиво сказала:

— Похоже, им не понравились трансвеститы.

Дни Родмана были сочтены. Сестра начала поиск нового кандидата на Папочкино Кресло.

Вскоре после этого мне позвонил Дэнни. Мы встретились в моей нью-йоркской студии. Разговор пошел о воссоединении. Дэнни сказал, что хочет спасти наши отношения, и предложил снова жить вместе. Потом разговор зашел о его финансовом положении. Я чувствовал себя виноватым, поэтому предложил ему еще 50 тысяч. Через несколько дней мне написала его мать с требованием выплаты алиментов. Я не стал отвечать на ее письмо. И все же я продолжал любить Дэнни и страдал из-за нашего разрыва.

Некоторое время я провел в Майами, пытаясь обо всем забыть, а потом вернулся в Нью-Йорк, где впервые попытался снять партнера на одну ночь — разумеется, мы занимались безопасным сексом. Этот опыт мне не понравился. Я всегда чувствовал, что влюбленность делает меня лучше. Я знал, что мне нужны серьезные отношения. Случайный секс со случайными партнерами только усиливал мое чувство одиночества.

26 апреля 1994 года на дисках и кассетах вышла запись последнего концерта Мадонны — «Madonna: The Girlie Show — Live Down Under». Записи сразу же стали золотыми. Сообщалось о том, что продано пятьсот тысяч экземпляров. В январе Мадонна выпустила свою вторую книгу «Девичье шоу». В нее вошло много моих фотографий, за каждую из которых мне заплатили по сто долларов. Но мне было все равно. Меня мучили воспоминания о Дэнни, жизнь в Нью-Йорке казалась невыносимой. И я переехал в Лос-Анджелес. Вместе со мной поехали двое друзей, потому что я просто не мог жить один — да и не хотел.

К этому времени Мадонна полностью сосредоточилась на карьере актрисы и не планировала никаких турне в ближайшем будущем. Норманн Мейлер только что назвал ее в журнале «Эсквайр» «величайшей из живущих актрис», и она стремилась оправдать это звание.

Ингрид познакомила меня с Глорией и Эмилио Эстефан. Им понравилась моя работа в последнем турне Мадонны, и они предложили мне снять клип для легендарной кубинской актрисы Альбиты.

Я никогда прежде не снимал клипов, но, несмотря на это, с радостью принял предложение. Как всегда, я положился на удачу. Мне не раз удавалось овладевать новой профессией без чьей-либо помощи и советов. Я согласился снять клип и прекрасно справился с этой задачей.

Посетив выставку Ива Клайна, на которой выставлялись отпечатки тел обнаженных моделей, покрашенных голубой краской, я убедил своих друзей позволить мне расписать их тела. А потом я сделал отпечатки на стенах и дверях своей квартиры. Во время одной из вечеринок в моей квартире кто-то из друзей спустил брюки и встал на колени на молельную скамью Мадонны из Коконат-Гроув. Это был мой подарок, но он, как часто бывало, ей не понравился. Я раскрасил ему ягодицы, а потом сделал отпечаток на стене. Очень скоро все стены моей квартиры были покрыты отпечатками ягодиц. А еще я делал поларо-идные снимки задниц своих друзей.

Пожалуй, я слишком много развлекался в тот период. И неудивительно, ведь я жил в Лос-Анджелесе. Этот город не вдохновлял меня, а подталкивал к сомнительным удовольствиям. В моем случае это был кокаин.

Я начал принимать наркотики раз в неделю, по вечерам в субботу. В такие дни я мог разделить грамм кокаина с четырьмя приятелями, отправиться танцевать в клуб, напиться, а по том вернуться спать. Не самый большой грех, и все же мое поведение становилось все более деградирующим.

Мадонне тоже было нерадостно. Она прислала мне на удивление депрессивное письмо: «У меня пропал интерес к работе. Это не похоже на меня, но мне хочется развлекаться — читать, смотреть кино, встречаться с друзьями. Что со мной происходит?» Я не мог сказать ей этого, но понимал. Ее проблема заключалась в том, что она до сих пор не нашла подходящего кандидата для Папочкиного Кресла.

Осенью 1994 года в Центральном парке Мадонна познакомилась с тренером Карлосом Леоном. Вскоре после этого она попросила меня переделать ее манхэттенскую квартиру, потому что собиралась создать семью. Более того, она сказала, что Кар-лос идеальный кандидат на Папочкино Кресло, да и к тому же подающий надежды актер.

Отлично, — сказал я, — еще один актер. Заткнись, он лапочка, — ответила сестра.

Я познакомился с Карлосом и понял, что она была права. Он был лапочкой. Он был красив и сексуален. Но Мадонна не была уверена в том, что он отвечает ее интеллектуальным запросам.

Я встретился с Карлосом, пообщался и решил, что он не совсем подходит для странного мира Мадонны, но далеко не глуп. Я увидел его рядом с ней на красной ковровой дорожке, и мои сомнения в прочности их отношений еще более укрепились.