В течение нескольких следующих месяцев все шло, как обычно: каждое утро журналисты поджидали нас возле дома. Каждый вечер после съемок они сопровождали нас домой. Ночи они проводили в машинах, а наутро следовали за нами на студию.

Так продолжалось практически все время, что мы были в Лондоне.

Наконец Мадонна взорвалась:

— Мне надоело быть гребаной узницей!

И мы забронировали столик в одном из самых знаменитых лондонских ресторанов «Каприз» (Le Caprice). А потом мы разработали настоящий заговор. Мадонна вызвала домой мужчину и женщину. На следующий вечер они, скрыв свои лица, вышли из дома и сели в ожидавший «Даймлер».

Машина рванула, и папарацци бросились за ней.

— Это сработало! — захлопала в ладоши Мадонна. — Это сработало!

После этого мы втроем сели в черный «Мерседес», стоявший на улице, и быстро доехали до ресторана. Нам удалось провести вечер относительно спокойно, без опостылевших репортеров.

Но когда ужин закончился, оказалось, что они уже ждут нас у входа. Мы поняли, что кто-то сообщил им о нашем местонахождении. Но нам удалось хотя бы несколько часов провести спокойно.

Каждый день британская пресса все более жестко нападала на Мадонну и Шона. «Дейли мейл» называла ее «королевой похабного рока, изображающей из себя Гарбо, но без всякого успеха». «Дейли экспресс» задавалась риторическим вопросом: «Смогут ли Мадонна и ее муж закончить начатую работу?» В английских газетах появилось бесчисленное множество оскорбительных статей. Мадонна была уязвлена и смущена.

— Кристофер, — спрашивала она, — я не понимаю, почему эти люди пишут обо мне такое дерьмо?

Я не мог упрекать ее за эти слова. До этого времени английская пресса была ее вернейшим союзником. Журналисты всегда относились к ней с симпатией. Но из-за Шона, который не мог сравняться в славе со своей женой, репортеры ополчились и на Мадонну.

Наконец, Джордж Харрисон созвал пресс-конференцию, чтобы защитить своих звезд. 6 марта 1986 года в стильном ресторане «Руф-Гарденз» на Кенсингтон-Хай-стрит, где вокруг красивейшего сада бродят розовые фламинго, собрались семьдесят пять журналистов. Им предстояло встретиться с Мадонной.

Сначала планировалось, что Шон тоже примет участие в пресс-конференции, но в последнюю минуту было решено, что ему лучше не присутствовать.

Мадонна и Джордж сидели за маленьким столиком. Четверо телохранителей держались поблизости. Джордж надел синий костюм и голубую с белым рубашку. Он нервно жевал резинку. Мадонна выбрала черное платье с белыми манжетами. У нее была безупречная прическа. Как всегда, она воспользовалась ярко-красной помадой.

Выглядела Мадонна изумительно.

Вначале Джордж поприветствовал собравшихся, а потом попросил установить порядок. Я стоял чуть в стороне и наблюдал за тем, как Мадонна слушает первый вопрос:

— Как вам работается под руководством Джорджа Харрисона? Были ли вы поклонницей «Битлз»?

Вопрос был достаточно доброжелательным, и Мадонна ответила в тон:

— Я не была поклонницей «Битлз». Их песни начали мне нравиться, когда я стала старше. Тогда я была слишком мала, чтобы участвовать во всеобщем безумии. Джордж — прекрасный руководитель. Он все понимает и относится ко мне с сочувствием.

Пока все шло хорошо. Мы с Мадонной поддались ложному чувству безопасности, не представляя, какой безжалостной может стать британская пресса, когда речь заходит о суперзвезде. Английские журналисты не стесняются задавать откровенные, а то и откровенно дерзкие вопросы. Джордж принял твердое решение не затрагивать на пресс-конференции вопрос о вспыльчивости Шона. Третий журналист спросил:

— Нравится ли вам работать с мужем, Шоном Пенном?

Мадонна попыталась уйти в сторону:

— Ну, разумеется. Он профессионал. Он снялся в нескольких фильмах, и его опыт для меня очень полезен.

Следующий вопрос был еще более прямолинейным:

— Не возникает ли у вас личных проблем за пределами съемочной площадки? Вы ссоритесь?

Джордж поднялся, но Мадонна смогла ответить:

— А вы ссоритесь со своей женой?

Журналист на время замолчал. Посыпались вопросы более общего характера, но это продолжалось всего несколько минут. А потом репортеры снова стали выпытывать у Джорджа и Мадонны, что они думают об истериках Шона.

Ожидали ли они такого внимания прессы? Будет ли Джордж снова работать с Шоном?

— Да, конечно, я очень люблю Шона, — ответил Джордж.

Мадонна хранила молчание, пока кто-то из журналистов не

спросил, почему Шон не пришел на пресс-конференцию.

Я мог бы ответить на этот вопрос так: «Если бы Шон был здесь, то многим из присутствующих в этом зале не поздоровилось бы».

— Он очень занят работой, — ответил Джордж.

— У него больше сцен, чем у меня, — поддержала его Мадонна, и это было правдой.

А потом все пошло вразнос.

— Мадонна, — спросил один из журналистов, — собираетесь ли вы или ваш муж извиниться за инциденты, связанные с вашим несдержанным поведением?

— Мне не за что извиняться, — поднялась Мадонна.

Джордж сам стал нападать на журналистов.

У нас много кинозвезд, но ни с кем из них не было подобных проблем, — сказал один из них, и ему тут же ответила Мадонна. Я горжусь своей сестрой. А вспомните, что было, когда приезжал Де Ниро, — сказала она. — Двадцать фотографов сидели на его лимузине и не давали ему выехать из аэропорта.

Ситуация еще больше обострилась, когда Джордж сказал:

— Мы не ожидали, что столкнемся с настоящими животными.

Тут же вскочил кто-то из журналистов и выкрикнул:

— А правда ли, что на съемочной площадке всем заправляет Шон Пени?

Джордж перешел в контратаку. Потом журналисты припомнили инцидент в аэропорту. Кто-то из репортеров сказал:

— Виноваты были не журналисты!

Мадонна казалась по-настоящему встревоженной. Мне захотелось задать этому репортеру хорошую трепку. Я встал и сказал:

— Я находился в той машине. Он поднялся, а потом лег снова, чтобы фотографы могли сделать снимки.

Мадонна молча поблагодарила меня взглядом.

Столкнувшись с жестокими и беспощадными английскими журналистами, она сумела сохранить спокойствие и вежливость. И их отношение к ней начало меняться.

Но когда в августе «Шанхайский сюрприз», который по некоторым оценкам обошелся в 17 миллионов долларов, вышел на экраны, а потом пошел сразу в четырехстах американских кинотеатрах, рецензии были убийственными. Критик журнала «Тайм» писал: «Эта роль для Мадонны как смирительная рубашка, а Пенну явно скучно». Полина Кэл из «Ньюйоркера» назвала картину «вялой и скучной пародией на фильм».