Мы идем за кулисы поздравить Мадонну. Она разрумянилась от танца. Мадонна счастлива, весела и возбуждена от того, что первое представление прошло так удачно. Джоан и отец говорят, что она танцевала прекрасно. Джоан задает вопрос, который хотелось задать и мне:

— А в чем смысл балета? Каков его сюжет? Какую роль ты исполняла?

На этот раз Мадонна вежлива с Джоан и ловко уклоняется от ответа. Потом она спрашивает мое мнение.

— Интересно и необычно, — задумчиво отвечаю я.

Она спрашивает, не хочу ли я немного побыть с ней после спектакля.

Я в восторге. Она не только моя сестра, но еще и танцовщица, которая живет в совершенно ином, прекрасном мире. Конечно же, я соглашаюсь.

Мадонна переодевается — надевает леггинсы, ботинки, плащ и шляпу. Я говорю родителям, что вернусь домой позже.

Мы обедаем в ресторане на углу улиц Гурон и Южной Первой.

За обедом я задаю Мадонне вопросы о «Вешалке для шляп». Она изо всех сил пытается помочь мне понять смысл современного балета.

Потом она спрашивает, не хочу ли я пойти с ней в клуб. Я семнадцатилетний школьник из маленького городка в Мичигане. Я никогда не был в клубе. Зачарованный, я соглашаюсь. И я иду за своей сестрой в очередной новый мир.

На двери висит вывеска со словом «Рубайат», написанным арабской вязью. Огромный верзила, стоящий перед дверью, бурчит:

— Три доллара. Скидок нет.

Мадонна платит за нас обоих.

Внутри темно, но я вижу голую кирпичную стену со множеством кабелей и красные скамейки, стоящие вдоль стен. В центре находится деревянная танцплощадка, над которой сверкают стробоскоп и рождественские гирлянды. На потолке закреплены деревянная решетка и огромный серебристый шар. Спустя много лет Мадонна выйдет из такого же шара во время турне «Confessions Tour». Даже в молодости она обращает внимание на каждый опыт, каждый визуальный образ.

В клубе гремит музыка. Звучит «Stayin'Alive».

И только тут я замечаю. В клубе множество парней. Они танцуют обнявшись, танцуют поодаль друг от друга, танцуют вместе.

Я одурманен.

Я поворачиваюсь к Мадонне и спрашиваю:

— Почему здесь нет девушек?

Мадонна недоверчиво смотрит на меня.

— Кристофер, — необычайно терпеливо говорит она, — это гей-бар. То есть для мужчин.

И неожиданно меня охватывает чувство облегчения. Я не знаю и не понимаю почему. Я просто знаю, что все так, как должно быть.

Диджей ставит «Boogie Nights». Мадонна хватает меня за руку и вытаскивает на танцпол. Но я слишком смущен взглядами мужчин, чтобы насладиться танцем с Мадонной. Я смотрю под ноги и пытаюсь не разглядывать других мужчин. Я хочу скрыть свои чувства.

Я понимаю, что Мадонна не первый раз в этом клубе. Позже она рассказала мне, что впервые ее привел сюда Кристофер Флинн, и с тех пор они часто здесь бывают.

Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Когда клуб закрывается, я предлагаю подвезти Мадонну в общежитие.

В машине Мадонна спрашивает:

— Ну, Кристофер, что ты думаешь?

Я смотрю перед собой и напеваю мотив «Stayin'Alive».

— Нет, что ты на самом деле думаешь?

Я знаю, она хочет, чтобы я признался, что я — гей. Но я еще не готов признать свою сексуальную ориентацию.

— Что я думаю? — переспрашиваю я и снова укрываюсь в привычной скорлупе. — Я думаю, что это забавно. Музыка была отличная.

Мы подъезжаем к общежитию, она выходит из машины. Мы оба понимаем, что в наших отношениях произошел перелом. Сестра показала мне отражение моей сексуальности, и я не могу больше скрывать этого — по крайней мере, от себя самого. Она открыла мне глаза, и я испугался.

Я окончил школу и провел лето, работая на местной автозаправке. Я поступил в колледж Западного Мичигана. Из-за «Дюны» и других прочитанных после нее книг, я решил заняться антропологией. В душе я всегда был романтик, мне нравились любовные фильмы. Втайне я воображал себя новым Эрролом Флинном, поэтому начал заниматься фехтованием. Позднее моим идеалом стал Уильям Холден, но вы представляете, каким я был тогда.

Я понял, что если хочу по-настоящему научиться чему-то из того, что преподавали в колледже, то не должен просто молча сидеть на лекциях. Каждый вечер я становился взрослым мальчиком «Покажи мне». Я проверял каждое слово, сказанное мне учителями. Я сомневался во всем и все доказывал. Я никому не верил. Мне нужно было все показывать и доказывать. За один семестр в колледже я узнал больше, чем за все школьные годы.

После второго семестра я решил, что хочу продолжить занятия танцами и заняться современным танцем. Об этом я сообщил отцу, и, к моему облегчению, он не стал возражать. Но он был явно разочарован, и я почувствовал себя ужасно. Мои старшие братья так и не окончили школу, и отец надеялся, что хотя бы я стану ученым. Но его мечтам не суждено было сбыться. Впрочем, отец не пытался отговорить меня. Он просто сказал:

— Мне это не нравится. Если ты хочешь заниматься танцами, то будешь платить за них сам.

Я нашел себе работу в кафетерии и стал сдавать кровь по 50 долларов за сеанс. Я сдавал кровь так часто, как это было возможно. Я подружился с девушками из общежития. Они стали для меня подругами и почти сестрами.

Однажды холодным зимним утром я увидел, как мой сосед по комнате, с которым у меня не было ничего общего, выходит из душа обнаженным. У меня произошла эрекция. Я понял, что я гей. Сосед не заметил моей реакции, но я был ужасно смущен. К счастью, в середине семестра он переехал в другую комнату, и я стал жить один. Первый год в колледже прошел замечательно.

Отец оплачивал половину стоимости моего обучения, и все же в конце года я остался без денег. Я перевелся в Оклендский университет и вернулся домой.

Я снова встретился с Мадонной, и она ввела меня в еще один новый и необычный мир. Однако на этот раз инициатива принадлежала мне. Я видел, как она с друзьями курит марихуану. Мне было любопытно, чем же занимается старшая сестра. Я спросил ее об этом.

Через два дня она подарила мне самокрутку в розовой бумаге.

— С тебя пятьдесят центов! — сказала она и протянула руку -

Я ей заплатил.

Уже тогда она была опытным бизнесменом!

К этому времени с подачи Кристофера Флинна Мадонна бросила Энн-Арбор, не получив диплома, и перебралась на Манхэттен. Позже она скажет об этом путешествии: «Я приехала с тридцатью пятью долларами в кармане. Это был самый смелый мой поступок».

Действительно, для того, чтобы бросить университет и повергнуть в ужас отца, который и представить себе не мог, чтобы первый из его детей, поступивший в колледж, так и не получил диплома, требовалась немалая смелость. Помню, что в то время даже мне казалось, что Мадонна перегнула палку.