- Я живу, чтобы останавливать таких монстров, чтобы они больше никого и никогда не могли обидеть - закончила я наконец свою исповедь и почувствовала, как мне стало легче.

  - Что с ним стало? - спросил Дима после долгого молчания.

  - Он в тюрьме благодаря Лере.

  Он только кивнул, и вдруг я почувствовала, как он начинает нежно поглаживать мою шею рукой.

  - Дим!

  - Шшш, просто расслабься и доверься мне - ответил он.

  Его рука просто гладила меня, когда я немного расслабилась, рука аккуратно спустилась ниже и уже поглаживала мою грудь сквозь ткань кофты. Каждое его движение вызывало огонь в моем теле, и, когда я, не сдержавшись, застонала, он стянул с меня кофту.

  Он не спешил, каждое его движение было продуманным, и вызывало мой ответ. Когда же его рука коснулась шрамов на животе, я снова замерла, но от его голоса страшные картинки исчезли.

  - Нет, будь со мной, гони воспоминания!

  И я была с ним, стонала под ним, помогала стягивать мою и его одежду, принимала каждую ласку и отвечала на каждое его движение. Он был нежен и ласков, он показывал и учил, даря при этом огромное удовольствие. Я просто умирала в его руках, и тут же оживала новым человеком, понимающим, что все эти годы, я не жила, а просто существовала, боясь пошевелиться лишний раз. Потом я уснула с мыслью о том, что сейчас я самый счастливый человек.

  На моих губах была улыбка при этом воспоминании.

  - Он показал мне, что это такое, когда тебя не просто хотят, а лелеют и возносят на пьедестал - сказала я, глядя на Анну.

  - И он так быстро забыл жену? - спросила она недоверчиво.

  - Нет, и знаешь, что очень трудно бороться с призраком - качая головой, ответила я.

  В то утро я проснулась и поняла, что в постели я одна. В квартире было чисто, и если бы не смятые простыни, я бы решила, что мне все приснилось.

  Понимая, что в доме его нет, я не стала тратить время на поиски Димы и просто пошла в душ. Едва войдя в ванную, я замерла, увидев свое отражение. Это была не я и в тоже время я. В моих глазах появился огонек, которого раньше не было, а на шее красовался засос, свидетельство о бурной ночи. Покачав головой и быстро приняв душ, я пошла искать водолазку с закрытой шеей. Совсем не обязательно, чтобы все отделение знало, что в эту ночь я была не одна.

  Выйдя на улицу, я обнаружила его машину, и во мне затеплилась надежда, но стоило мне сеть, как я поняла, что зря надеялась. Он был вежлив, но холоден, и от этой холодности мне стало не по себе. Что же тогда вчера произошло? Он что сделал это из жалости? Я терялась в догадка и боялась спрашивать. Оставалось только одно, читать по глазам, и когда мы подъехали к отделению, я просто заставила его посмотреть мне в глаза. Желание, самоконтроль, муки совести и разочарование в самом себе светились в этих глазах.

  Я все поняла без слов. Дело не во мне, а в его семье, и он просто не знает, как быть дальше, но и я не знала, что делать и как помочь, поэтому просто вышла из машины и пошла на работу.

  И снова пришел холод, и снова пустота. Неделя сменялась неделей, а я медленно сходила сума от одиночества, которого в жизни не испытывала. Что он со мной сделал, как получилось, что я не могла без него, но и с ним быть было мукой для меня? Он больше не заходил ко мне домой, хотя все остальное осталось как прежде, он возил меня с работы и на работу, поил своим замечательным кофе, изменилось только одно, между нами выросла стена из страха снова сорваться, и вырастил эту стену он.

  Сказать, что начальство было в бешенстве - это ничего не сказать, во всем конечно виновата была я, но сделать они ничего не могли, тридцать процентов всей раскрываемости лежала на нас. Ведь теперь, чтобы не помнить о личном и засыпать едва, голова коснется подушки, мы оба выматывали себя до предела.

  Я замечала его горящий взгляды, и пусть простят меня на небесах, я мечтала, чтобы он сорвался, господи как я его хотела, как же я соскучилась по нему. Это страшно находиться рядом с человеком, которого любишь, и не мочь подойти и обнять. А то, что я его люблю, я уже и не сомневалась, его голос стал моим снотворным и успокоительным. Впервые дни я вообще спать не могла, а потом как-то так поучилось, что я взяла на дом дело, где была запись его голоса во время допроса, и уснула, слушая этот допрос. А еще через пару дней поняла, что засыпаю только тогда, когда рядом есть что-то связанное с ним.

  Это напоминало манию, я нуждалась в нем и просто не могла без него, но и это было не самым страшным, самое страшное стала задержка месячных, и это меня уже напугало.

  Сначала я не заметила этого, но когда пошел второй месяц без месячных, у меня уже не было сомнений. Я сильно уставала и даже начала засыпать без его голоса, просто падала на кровать и засыпала или, находясь в машине по пути домой. Ела я тоже за двоих, и мне все время было мало. И вот спустя два месяца я сидела перед врачом в шоковом состоянии, хотя уже давно знала, что это так и я скоро стану мамой.

  - Срок примерно два месяца - говорила врач - вам необходимо сделать анализы и пройти УЗИ, если конечно вы будете рожать.

  При этом вопросе я, наконец, смогла вынырнуть из состояния шока.

  - Да, я буду рожать, какие анализы я должна сдать? - спросила я, а рука потянулась к животу, и впервые в жизни я была счастлива и почувствовала себя цельной. В ту секунду я поняла, что я больше не одна и никогда уже не буду одинокой.

  На работу я опоздала, но это как-то отошло на второй план, я просто была счастлива. Возможно, я и не знала, как бороться с его призраками, но я получило от него нечто такое, что я буду любить и лелеять всегда. Этот малыш выживет и будет счастлив, чего бы мне это не стоило..

  - А чего ты счастливая такая - хмуро бросил Дима - не раздевайся, Грязнуля объявился!

  Я вздрогнула, вот и конец хорошему настроению.

  И опять все, то же свалка, тело еще одного несчастного ребенка, белый наряд и пятнышко на рукаве. Эксперты говорят, что ничего нет, и мы снова в тупике.

  Вечером, сидя в своем кресле, я вдруг спросила у Димы.

  - Дим, а тебе не кажется, что наш Грязнуля кто-то из наших?

  Он поднял на меня голову.

  - В смысле?

  - Он слишком хорошо знает наши действия - ответила я задумчиво - будто на шаг впереди, а это возможно, если он рядом и отслеживает наши действия.

  Он надолго задумался, а потом сказал.

  - Возможно, ты и права, и что ты предлагаешь?

  - Поймаем на живца - тихо сказала я.

  - Это как? Ты что предлагаешь выпускать детей и следить за ними? - напрягся Дмитрий

  - Нет, следующая жертва окажется 'жива'. Он привык доводить дела до конца, не оставляя при этом улик, а ребенок будет уликой, что означает, он придет закончить начатое.

  Он лишь кивнул, соглашаясь со мной, а потом спросил

  - Кто будет в курсе происходящего?

  - Рита, санитары, которые повезут тело, и врач отделения, в котором мы его 'положим' - не задумываясь, ответила я.

  - Хорошо, значит ждем следующую жертву и готовимся - согласился он.

  На том и порешили, мы договорились со всеми действующими лицами и просто ждали.

  Передо мной же в это же время стоял вопрос, что делать мне? У меня был выбор, или я ухожу в другое отделение, или я в открытую заявляю о беременности и остаюсь работать тут. Проблема была в том, что я не знала, как Дима отнесется к ребенку, и я не хотела причинять ему боль или привязывать его к себе. Так промучившись несколько дней, я решила подождать, пока мы не поймаем Грязнулю, а уже потом решать.

  Но время шло, и вот уже четвертый месяц беременности, и мой животик скрывают только объемные кофты, но и это уже перестает помогать, женская половина отделения уже догадывается о моем состоянии, и еще чуть-чуть и мне придется либо уходить, либо признавать факт беременности.