И именно эта «вина» заставила вырваться следующим словам:
-Да... я изменила тебе, Максим...
В следующую секунду, меня резко отпустили, из-за чего я чуть не плюхнулась на пол. Не решаясь взглянуть в его лицо, я отошла на несколько шагов от греха подальше, и хотела попросить его уйти, как услышала:
-Я не ожидал этого от тебя, Розабелла, - приблизившись ко мне, Максим поднял мою голову за подбородок и заставил обратить на себя внимание. О, Господи! То, что я увидела в его глазах, поразило меня до глубины души. В них читались боль, тоска, отчаяние, гнев, ярость... Мое сердце предательски сжалось и пропустило удар, - Я ошибался в тебе...
Когда он отпустил меня и, развернувшись, направился к выходу, я не смогла сдержаться. Не смогла остановить и пересилить себя. Я жаждала не столько мести, сколько правды и объяснений.
Выбежав, следом за Максимом, я дернула его за рукав и остановила на полпути.
-Кто ты такой, чтобы говорить мне такое? Как ты смеешь упрекать меня после всего, что натворил? Это ты... Ты изменник, а не я... Это ты обманывал нас все эти два года... меня и свою жену... Так какого черта ты заявляешься сюда и винишь во всем этом меня? Отвечай, Максим... Отвечай, черт тебя бери...
Вместо ответа, Максим резко развернулся, и, приподняв над землей обеими руками, страстным поцелуем впился в мои губы. В этом поцелуе не было ни нежности, ни ласки... Ничего, кроме грубости, злости, ярости...
Все мои чувства перемешались, образуя где-то в области живота, болезненный комок тепла и жара. Я не могла сопротивляться его натиску, чувствуя, в глубине души, что этим он хочет вытеснить свою ярость от осознания того, что я больше не принадлежу ему... что я изменила ему с другим...
Сколько это длилось, я не знаю, но легкие взяли свое, требуя воздуха.
Максим отстранился от меня и отпустил обратно на грешную землю. Недолго он буравил меня отсутствующим взглядом, а затем, ничего не сказав и не оборачиваясь, ушел...
Не буду таить, мне хотелось кинуться следом за ним...
Хотелось остановить Максима... не отпускать от себя...
Но, я не могла...
Хоть вся душа и требовала обратного, я, шаг за шагом, вошла в квартиру, закрыла дверь на замок и... Не выдержав, сползла по ней на пол, пропитанный зимним холодом...
Схватившись за голову обеими руками, я дернула волосы, пытаясь привести себя в чувство, но ничего из этого не вышло.
Из моих глаз полились слезы, которые я все это время пыталась сдержать, а в области груди возникла ноющая боль не только душевной, но, уже ставшей привычной, физической...
Он поверил мне...
Поверил в то, что я изменила ему... в полном смысле этого слова...
А я?
А что я? Я не соврала, сказав Максиму об измене, лишь немного приукрасила правду. Ведь, для меня изменой являлся и тот поцелуй с Андреем...
Ведь только это я и имела ему ввиду.
А Максиму оставалось лишь сделать свои выводы... Дальше уже все зависело от него самого... И Максим сделал свой выбор...
В очередной раз он предпочел вместо меня совсем иное. Предпочел то, что сам захотел иметь...
Но только, он не знает одного... Не знает того, что его решение погубило одну душу и вернуло другой Мужа.
Что, сейчас, он сделал одну несчастной, а другой подарил радость...
Того, что он посчитал правдой, явилось моей гибелью...
Глава 7. Часть вторая
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то… Горячий шелест лета
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
А. Ахматова
***
Андрей вернулся ближе к вечеру и сразу же поднялся в мою комнату, будто чувствуя, что со мной что-то не так. Я же сидела в мягком кресле и читала какой-то роман, точнее пыталась что-то прочитать вот уже несколько часов.
После визита Максима, я два часа не могла прийти в себя, но, вспомнив об Андрее, все-таки взяла себя в руки и, наспех приняв душ, пошла на кухню. Готовка всегда действовала на меня успокоительно, давала возможность отвлекаться на более насущные проблемы и на некоторый промежуток времени забыться.
С тринадцати лет, после смерти отца, я взяла на себя домашнее хозяйство, пока мама отсутствовала на работе. Этим я, во-первых, разгружала маму, которая старалась нас прокормить. Во-вторых, я научилась готовить, а в-третьих, это занимало мои мысли, не давая выйти вперед депрессии.
В тот печальный период мне это помогало... давало возможность жить дальше без любимого и родного человека...
Но не сейчас...
Сейчас все было по-другому. Каждый раз я вспоминала взгляд Максима, его прикосновения, резкие слова...
Вспоминались все счастливые мгновения, проведенные с ним...
В итоге пришлось выкинуть все в урну...
Да, да!
Именно в урну, стоящую, по-крайней мере, на расстоянии нескольких километров от нашего подъезда. Пусть уже там волнуются о загрязнении атмосферы, и практикуют российские ПРОТИВОГАЗЫ.
Затем, я решила, что физические нагрузки уж точно снимут напряжение и психологический стресс, и принялась усердно делать зарядку, заброшенную в последние три-четыре года.
В результате: растяжение лодыжки, боль в спине, удар головой об стену, многочисленные синяки по всему телу и сломанный стул.
Последней каплей была эта книга, буквы которой никак не хотели сложиться в слова, текст, страницы и расплывались перед глазами, изображая волны, круче, чем при шторме в море.
Раздражение, вперемешку со злостью, всколыхнулись во мне, не давая вдохнуть спокойно.
Резким движением, отбросив от себя, ни в чем не повинную, книгу, я вперилась взглядом в, стоящего у двери, Андрея.
На нем были потертые до дыр синие джинсы и белая футболка с большой надписью: «Kiss me,please».
Ага, щас!!!
Очень оригинально!
-Где ты был все это время?
Мой голос был грубым и резким и, черт побери, мне это нравилось.
Надоело быть куклой в чужих руках. Быть тряпкой и нюней.
Надоело то, что этот мужлан печется обо мне, как о ребенке. Жалеет, сочувствует...
И ждет ответных чувств...
Андрей удивленно приподнял брови и хотел что-то ответить, но я не дала ему такой возможности:
