— Ты просто завидуешь.

Ханна состроила ему гримасу.

— Конечно, завидую.

Она энергично принялась разделывать рыбу палочками для еды, отделяя большие куски и с удовольствием запихивая их в рот. Джозеф смотрел, как она ест. Ему нравилось, что у Ханны хороший аппетит. Он полагал, что можно многое узнать о человеке, если понаблюдать за тем, как он ест. То, как ест женщина, расскажет вам, как она ведет себя в постели. К примеру, если человек чересчур привередлив в еде, поедает пищу размеренно и придирчиво откладывает в сторону все жирные куски, то он, вероятнее всего, при занятиях любовью будет чувствовать себя скованно и постарается не отдаваться во власть страсти. Такой человек слишком чопорный, без малейшего проблеска воображения. Тот же, кто глотает еду жадно, большими кусками и с большой скоростью, может некоторое время казаться забавным, но впоследствии такие люди обычно ведут себя как эгоистичные любовники, заинтересованные только в сиюминутном удовольствии.

Джозефу нравилось, как ела Ханна. Она вела себя довольно неряшливо, но подобная несдержанность возникала лишь потому, что она искренне наслаждалась едой. Она не стеснялась есть пальцами, не боялась запачкать лицо и руки и получала удовольствие от всей души. Когда он смотрел, как она ест, то чувствовал приток гормонов в крови.

Хотя в последнее время сексу них случался нечасто. Ханна очень уставала на работе — по крайней мере именно так она ему говорила — и проводила все больше времени в собственной квартире на другом конце города. Джозеф считал, что по большей части в этом его вина. Он стал серьезно подумывать о том, чтобы уехать из Гонолулу, отчего перестал уделять их отношениям должного внимания. Не то чтобы он стал меньше любить ее. Нет, дело было в его честолюбивых устремлениях, а Ханна ясно дала понять, что никогда не захочет жить в каком-нибудь другом месте, кроме Гавайев. Джозеф говорил себе, что именно поэтому он еще не сделал ей предложение. Ведь он, наоборот, не хотел провести остаток жизни в «ловушке» крошечного островного мирка. Впрочем, то была не единственная причина. Он спрашивал себя, нет ли чего-то еще, сокрытого в глубине души? Ханна была единственной женщиной, которую он когда-либо любил, но что же это для него значило?

Девушка оторвала взгляд от тарелки и улыбнулась ему.

— Хочешь затащить меня в постель?

Джозеф ухмыльнулся, но, прежде чем он ответил, хлопнула парадная дверь и послышался голос дяди, стремительно ворвавшегося в маленький домик.

— Этот гребаный ублюдок и пальцем не пошевелит, чтобы нам помочь.

Джозеф встал поздороваться с дядей.

— О чем ты?

Сид замолчал, когда увидел сидящую за столом Ханну.

— Привет, Сид.

Сид расцвел в широкой улыбке и устремился к ней, чтобы сжать в крепких объятиях.

— Как поживаешь, девочка?

— Хорошо. А вы как?

Сид отодвинулся и покачал головой.

— Плохо. Все летит в тартарары. — По лицу Ханны Сид догадался, что она ничего не понимала. — Что, энтот парень тебе еще ничего не рассказал?

Джозеф попытался оправдаться:

— Не так уж это и важно.

— Почему ты так говоришь? Да мы просто сидим по уши в луже дерьма, и, если ничего не предпримем, наступит конец.

— Конец чего?

— Конец нашего семейного дела.

Джозеф попытался вразумить Сида:

— Дядя, не делай из мухи слона. Обычная конкуренция.

Сид смерил его сердитым взглядом.

— Надо же, ему прямо не терпится, чтобы нам пришла крышка. Он забыл о своей охана. Он ждет не дождется, когда сбежит, чтобы стряпать в каком-нибудь модном ресторане на материке.

У Джозефа рот раскрылся от удивления.

— От куда ты узнал?

— Мне много чего известно.

Ханна испытующе посмотрела на Джозефа.

— Тебе кто-то предложил работу?

Джозеф покраснел, не зная куда скрыться.

— Да. В Нью-Йорке.

— И когда ты мне собирался об этом рассказать?!

— Я всего лишь получил предложение. Я еще ничего не решил.

Сид запнулся, оглядел Ханну и Джозефа, потом неодобрительно покачал головой:

— Вам двоим давно пора бы пожениться.

— Ты забежал, чтобы сообщить нам об этом?

— Я намерен поговорить с Джеком Люси. Поставить его в известность о том, как ему следует поступить.

Сид развернулся и пошел к выходу. Джозеф посмотрел на Ханну:

— Я должен сходить с ним. Нельзя допустить, чтобы он убил кого-нибудь.

Ханна кивнула:

— Я буду у себя.

Юки наблюдала за «гавайским воином», обладателем прекрасного слуха, который стоял, облаченный в национальную травяную юбку, и дудел в морскую раковину, приветствуя закат солнца и возвещая церемониальное зажжение факелов в гостинице. Она сидела в одиночестве и неторопливо потягивала прохладный ананасовый сок. В это время появились танцоры с огнем и принялись вращать зажженный по обоим краям жезл, пока барабанщики отбивали ритмичные звуки, а танцовщицы хулы, размалеванные словно проститутки, пели и ритмично трясли своими пышными бедрами перед туристами. Вовсе не островная экзотика привела ее сюда.

Юки попросила швейцара в гостинице порекомендовать ей какое-нибудь местечко, куда гавайцы ходят перекусить. Тот посмотрел на нее так, словно сомневался в ее умственной полноценности, и предложил на выбор клуб «Герцогское каноэ», ресторан «Сэма Чоя», японскую «Бенихану», а также еще парочку подобных забегаловок, пользующихся большим спросом у туристов. Слегка расстроившись неясным ответом, Юки наугад брела по улицам, подумав, что запросто найдет что-нибудь подходящее, если пойдет в сторону, противоположную пляжу.

Она миновала несколько универмагов и модных магазинчиков, торгующих гавайской одеждой. Прошла мимо киосков, где предлагали цветочные гирлянды, мимо палаток, где продавали устриц с настоящими жемчужинами внутри, и мимо женщины в бикини, рекламирующей концерт с участием самой Чаро.

На своем пути Юки видела людей, похожих на нее, державшихся в тени, образуя огромное полотно-основу, на котором немногочисленными стежками отмечались силуэты белокожих туристов, выделявшихся на общем фоне, как светящиеся ромашки на черном бархате картины.

Дойдя до Кухайо-авеню, она поравнялась с местом, выглядевшим так, словно здесь проходил всеобщий съезд уличных проституток. Их было несколько десятков, если не сотен. Юки заинтересовала мускулистая негритянка, одетая в малюсенькие, плотно облегающие бедра шорты и болтающийся прозрачный топ на бретельках. Женщина почувствовала взгляд Юки.

— Не робей, присоединяйся. Я о своих девочках хорошо забочусь. Все на мази,сладкая.

Юки поначалу потеряла дар речи, потом покраснела и пробормотала запинаясь:

— Нет-нет, с-сп-спасибо.

Ее внимание привлекла другая проститутка, полногрудая белокожая девушка в узком комбинезоне серебристого цвета, расклеенном снизу доверху какими-то кружочками. Подобного наряда, весьма смахивающего на космический скафандр, ей прежде не доводилось видеть ни на одном человеке. Юки не смогла удержаться, чтобы не спросить:

— Простите, но из чего ваш наряд?

Девушка осмотрела Юки с головы до ног и только потом ответила:

— Из монет.

Откуда ни возьмись появился черный внедорожник и резко притормозил, поравнявшись с Юки. Машина съехала на обочину, остановилась, и оттуда вылез крупный гаваец, облаченный в мешковатые шорты и майку на лямках. Он подошел к Юки.

— Могу помочь тебе заработать гораздо больше, чем здесь.

— Простите?

— Тебе не стоит здесь оставаться. Не твой калибр. Ты не сможешь конкурировать с девочками.

Он картинно развел руки, указывая на остальных женщин. Юки огляделась. Что ж, доля истины в его словах была: она ни в какое сравнение не шла с проститутками, если речь шла о размере груди или умении отсосать.

— Я не…

— Конечно же, тебе здесь не место. Кто угодно это скажет.

Юки кивнула, не уверенная, следовало ли считать это оскорблением или нет, и пошла дальше.

— Подожди! Я еще не закончил.

— Зато я закончила.