Он взглянул на Юлю и тут же отвел глаза.

— Мы поговорим без тебя, произнесла Марта.

Стас уехал. Земская выглянула в салон.

—    Леш, если кто-то будет спрашивать, скажи, что и директор, и я будем через часик.

—    Ладно, — откликнулся продавец.

Она вернулась в кабинет, поставила чайник, взяла сигареты, подсела к столу Юли.

—    Так что будем делать, Юлия Максимовна? Ситуация непростая, ты, надеюсь, в курсе, что происходит? — начала главбухша.

—    А что именно? — спросила помощница.

—    Что Бобров готов начать уголовное расследование. Все зависит от твоего дядюшки: если я вернусь к нему, то дело будет закрыто и книгу черной кассы нам возвратят. Такая вот милая игра в любовь и налоги.

Юля несколько секунд недоуменно смотрела на Марту.

—    Я не знала об этих условиях, — прошептала она. — Он мне ничего не говорил.

—    Но это так! Ни о каком возвращении и речи быть не может! — категорично заявила Марта. — Ты взрослая девушка и прекрасно понимаешь, что этаким способом любовные истории не складываются. Разрушенный замок не восстановишь, и желания одной стороны мало. Это сумасбродство. Но оно возникло с твоей помощью. Ты хочешь нас со Станиславом Эдуардовичем посадить в тюрьму? Какая твоя цель?

—    У меня нет и не было такой цели.

—    А ты что, собиралась помирить меня с дядей?

Юля пожала плечами:

—    Я ему случайно проговорилась об этой книге, — покраснев, пролепетала она, — и не думала, что он этим воспользуется. И что ее нашли, узнала от него. Я возмутилась, хотела приехать к вам и обо всем рассказать, но Валерьян Адамович уверил меня, что полицейские обнаружили ее сами и мне не надо ни в чем оправдываться. Я лишь потом, когда меня вызвал Бобров, поняла, что дядя все подстроил, и мне до сих пор так стыдно, что я сама мучаюсь всем этим. Могла бы я куда-нибудь уйти, я бы ушла из его квартиры, но мне некуда.. .

Она прикусила губу, но несколько слезинок удержать не удалось. Юля вытащила платок, промокнула нос.

—    Ладно, ты извини, что мы утром наехали на тебя, но ты сама виновата, — примирительно проговорила Земская, выключая чайник и беря чашки. — Надо было прийти к нам и объясниться, но ты молчишь, а значит, не считаешь свой поступок таким уж паскудным. Хорошо, с этим разобрались, но как теперь исправлять будем? Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Тебе налить чаю?

Юля кивнула.

—    А что можно сделать? — спросила она.

—    Надо убедить твоего дядюшку отказаться от безумной затеи, забрать книгу и отдать ее нам.

—    Но как?

—    Скажи, он тебя любит? — Марта разлила чай, достала из  холодильника лимон.

—    Не знаю, может быть. Он заходит три раза в неделю, приносит продукты, денег не берет. Даже готовит иногда, звонит почти каждый день, справляется

о здоровье. Ну и так далее. Но вообще-то мне кажется, что для него дорога эта квартира, потому он и не разрешает ничего переставлять и требует бережно относиться к каждой безделушке. У меня иногда возникает такое ощущение, что он приходит на встречу со своей матерью, а я как бы играю ее тень.

—    Да, сложный случай, но деваться некуда, надо пробовать. Будем исходить из простого. На уговоры он не поддастся, я его знаю, это бесполезно. Значит, его надо переломить, но причина должна быть очень весомой. Если объявить о твоем похищении, он тут же побежит к Боброву, а привлекать милицию и прочие структуры нам ни к чему.

Этот вариант не подходит. Нужно инсценировать какую-то серьезную беду с тобой. Ну, к примеру, ты потеряла сорок тысяч долларов и, чтобы их возвратить, должна обратиться к нам со Стасом, а мы выставим свои условия: отдать книгу и прекратить дело. Но потеря денег не очень оригинальная идея. У тебя было подозрение на гепатит?

- Да.

—    Это ведь очень опасная болезнь... А что, если врачи обнаружили у тебя болезнь Гоше и нужна срочная пересадка костного мозга? Это стоит сорок тысяч долларов. У Стаса есть знакомый врач, мы можем все это разыграть предельно серьезно. Ты можешь сама сводить Валерьяна к врачу. Знакомых, у кого он может одолжить такую крупную сумму, у него ведь нет?

—    Не знаю, но думаю, что нет.

—    Вот и проверим твоего дядюшку. Что для него дороже: собственное сумасбродство или жизнь племянницы? — Марта усмехнулась.

Юля молчала.

—    Я понимаю, что это нехорошо, но Валерьян Адамович первым повел себя самым гнусным образом: использовал тебя, загнал в западню меня, а посему и с нашей стороны такой обман извинителен. Я логично рассуждаю?

—    В общем, да.

Марта поднялась, протянула ей руку. Встала и Юля, смущенно улыбнулась, подала свою ладошку.

—    Договорились. А врача я попрошу придумать такую болезнь, которой нет ни в каких медицинских справочниках, чтобы Валерьян Адамович не смог затерзать своих знакомых докторов. Он сегодня у тебя появится?

—    Наверное.

—    Значит, сегодня ты на работе не была, почувствовала себя плохо и пошла к врачу, которого тебе

порекомендовала подружка из банка, где ты бываешь:

Ты пошла, тебя сразу же обследовали, сейчас есть  такая аппаратура, и картина выявилась не очень приятная. Ты испугалась, позвонила мне и Ровенскому —

куда еще звонить, как не в фирму, где работаешь? — и я тебе сказала, что мы со Стасом готовы помочь, но есть ряд условий, которые необходимо обсудить с Валерьяном Адамовичем. Если он согласится, я позвоню ему. Остальное, как говорится, дело техники, — Марта пристально посмотрела на свою помощницу. — Но тут ты, Юленька, должна все разыграть так, чтобы он поверил. Иначе наша пьеска с треском провалится! Но у настоящих драматургов, в отличие от нас, есть, как правило, еще один шанс. Чеховская «Чайка», провалилась в Петербурге, но имела шумный успех в Москве. У нас же второй премьеры не будет.

—    Я  постараюсь.

Через полчаса приехал Стас. Гриневич готов был забыть про все рекламации и заплатить любую сумму за ту злополучную пленку, что имелась в руках эфэсбэшников, и Марк Григорьевич попросил Ровенского, чтобы тот попросил дядю посодействовать в получении этой записи. Он больше всего боялся жены. Она, по его словам, сумасшедшая. Если узнает, то сама наймет киллеров, и Гриневича угрохают.

—    Он на самом деле был перепуган, — усмехнулся Ровенский: — Во всяком случае, я его таким еще не видел.

—    Что ж, может быть, это собьет с него спесь, — обронила Марта.

Она пересказала ему план, который они придумали вместе с Юлей. Главбухша намеренно подчеркнула, что «они вместе придумали», дабы показать, что все недоразумения сняты и конфликт исчерпан.

—    И нам нужно сегодня же договориться с твоим врачом-приятелем, как его...

—    Юрчинский. Сергей.

—    Вот, с Сергеем! Съездить к нему с Юлей, пусть он обучит ее нескольким профессиональным словечкам и разъяснит суть этой опасной болезни. Увы, время поджимает.

—    Вы думаете, дядюшка клюнет?

—    У тебя есть другой вариант?

Ровенский пожал плечами.

—    Тогда звони Сергею и договаривайся о встрече! — скомандовала Марта.

—    Может, с дядей Сашей посоветоваться?

—    Я понимаю, он всю ночь напрягал мозги, только мы этого не чувствуем. А время уходит. Александр Васильевич уже помог нам определить приоритеты, убедил, что надо любым способом переломить моего бывшего муженька. Единственный вариант, который может сработать, на мой взгляд, — это поставить его перед выбором. Юля — ближайшая родственница. Если Валерьян не бросится спасать жизнь племянницы, то, значит, крыша у него точно поехала и тогда придется обращаться к психиатру. Звони Сергею!

Через час они уже сидели в кабинете Юрчинского.

Шапка черных кудрей, большие навыкате глаза, тот час загоревшиеся, едва он увидел двух очаровательных женщин, длинный нос Сирано и крупные губы, наполовину скрытые густыми усами.

«Бабник еще тот», — с ходу определила Марта.