Мисс Супер замолчала, посмотрела на меня, потом еще раз, прямо всего с ног до головы оглядела.

— Гарри, у меня на столе небольшой подарок для тебя. Поздравляем с возвращением, — сказала она и продолжила читать.

Мисс Супер расхаживала по классу, уткнувшись в книжку, и читала нам вслух. Любой другой давно споткнулся бы и нос расквасил, а она спокойно перешагивала через расставленные в проходе сумки и пакеты, как будто в ее скрипучих коленках были спрятаны маленькие радарчики.

На ее столе стояла тарелка оливок, масляных, темно-черных, с коричневым отливом, точь-в-точь как ее глаза. Я взял одну штучку. Это был мой первый рождественский подарок. Или второй, если считать серебряные шарики, присланные Брендой Бизли, но они не в счет. Я уселся за свою парту. Мальчишки поздоровались со мной кивками и сразу опустили головы.

Я взял оливку в рот, покрутил на языке, выплюнул на ладонь косточку, прожевал и проглотил сладко-соленую мякоть, облизал пальцы. Жаль, не взял штук десять. Мне жутко хотелось есть.

— Ты как, Пиклз? — прошептал Свинка.

— В порядке!

Свинка таращился на меня во все глаза. Точно такой же взгляд был и у мистера Дональда, когда я налетел на него в воротах. Он еще сказал: «Ага, Пиклз! Ты-то мне и нужен. Я хотел…» Не знаю, что он дальше говорил, потому что я рванул от него к школе.

Наверное, мое волнение было все-таки заметно. Я знал, что меня не ждет ничего хорошего, когда мама поймет, что меня нет дома. Я постарался взять себя в руки и стал слушать рассказ, который читала мисс Супер. О мальчике, который в первый раз пришел в школу.

— Тебя почему не было, Пиклз? — прошептал Свинка.

Только бы не проболтаться о ребенке.

— Гарри, ты где пропадал?

Мисс Супер в другом конце класса (уж не знаю, как она услышала, у нее, наверное, к каждой парте жучки прицеплены) повернулась к нам и смерила Свинку недовольным взглядом: мол, учти, я тебя предупредила. Потом опять посмотрела на меня так странно, вроде я свитер напялил наизнанку или у меня ширинка расстегнута. Я проверил на всякий случай. Нет, все в порядке.

«Сестры помогли мальчику одеться, укутали потеплее, сунули ему в карман печеную картошку».

Дэн любил печеную картошку. В комнате вдруг потемнело, потом снова стало светло. У меня вспотели руки. Внизу живота стало так больно и тяжело, вроде меня сейчас пронесет.

«Горячая картошка жгла мальчику ногу».

Питер и Терри за соседней партой играли в морской бой, а когда думали, что я не замечу, тоже покосились на меня, как на придурка. Я и нос проверил — вдруг сопли висят?

Потолок разломился и начал падать. Ребята ничего не замечали и вели себя как всегда: черкали каракули, глазели в окно, швырялись записками.

«Кто-то украл у мальчика картошку».

Это неправильно.

Ребята продолжали валять дурака, вроде и не замечали, что воздуха в классе становилось все меньше и меньше.

Неправильно, что мама называет нашего Малыша Дэн-Дэн. Неправильно, что мы о нем никому не рассказываем. Неправильно, что мама то плачет, то смеется, то снова плачет. Ну знаете, вроде как вот сейчас она любит Малыша — и смеется. А в следующую минуту у нее такой вид, как будто она его знать не знает, и вообще зачем он здесь? Все это неправильно — но все-таки лучше, чем раньше.

Свет в комнате вспыхивал и гас, вспыхивал и гас. Глобус сорвался с потолка и заскакал по партам, но никто не увидел.

«На школьном дворе к мальчику подошла толстая кудрявая девочка. В руке у него была палка, и он ударил девчонку палкой по голове».

Я закашлялся.

— Ты нездоров, Гарри? — спросила мисс Супер.

Я сказал, что у меня першит в горле.

Ничего подобного.

Я стал тем мальчиком из голландской сказки, который заткнул плотину пальцем. И не только мальчиком, но и плотиной тоже. И в любой момент из меня могло хлынуть целое море слез и затопить весь мир.

Мальчик, который ударил девочку по голове, сказал, что рука полицейского на твоем плече — это всегда неожиданность. Мисс Супер посмотрела на меня. Похоже на знак какой-то. Могла ведь любой рассказ выбрать, а выбрала именно этот. Я заерзал на стуле. У меня во рту пересохло. Наверное, у бабушки тоже все в голове перемешалось, когда она сошла с ума.

В дверь постучали. Я изо всех сил стиснул попу.

— Можно вас на минуточку, мисс Баличано? — громко прошептала Сексотка, школьная секретарша, приоткрыв дверь. Таким шепотом можно было бы объявлять тревогу при пожаре, если бы мистер Дональд потерял свой мегафон.

Сексотка то и дело повторяла мое имя и сверкала на меня глазами. Ребята все как один уставились на меня.

— Гарри, тебя хочет видеть мистер Дональд, — улыбнулась мисс Супер. — Пройди с мисс Финкенштейн.

— Сохраняй спокойствие, — посоветовал Биффо.

Я и сохранял.

Я точно знал, что сейчас случится.

Я начал собирать вещи.

— Не стоит, Гарри: они тебе не понадобятся, — сказала мисс Супер.

И правда. Там, куда меня заберут, учебники мне будут ни к чему.

У двери я в последний раз окинул глазами комнату. Придет ли кто-нибудь навестить меня? Брайан Смит уставился на меня как панда. У него такой взгляд стал после операции на глазах.

Питер и Терри как ни в чем не бывало играли в морской бой. Свинка улыбнулся мне, бодренько поднял два больших пальца.

— Быстрее, пожалуйста.

Сексотка зацокала каблучками по коридору. Ее серая юбка и шерстяной жакет маячили передо мной, будто показывали, какая меня ждет жизнь.

Прозвенел звонок на перемену.

Там, куда меня заберут, будет еще много звонков.

Куда меня отправят? На каменоломню? Хорошо бы. Мне станет легче, если меня накажут за то, что не уследил за Дэниэлом.

За дверями классов заскрипели стулья, ребята выбирались из-за парт.

Может, там и в футбол играть будут. Может, перемена места и работа на свежем воздухе пойдут мне на пользу и я снова смогу играть.

Двери распахнулись, малышня с криками высыпала в коридор.

Они меня сразу заберут? Эх, сегодня в школе на обед куриные котлеты.

Стены сдвинулись, темнота сгустилась. Почему-то я решил, что должен проверить, как там мама и Малыш. В последний раз перед тем, как меня посадят в тюрьму.

— Хочу в туалет, мисс.

— Иди, вот дверь.

— Там не работает, я сбегаю на первый этаж.

Я проскочил мимо сортира, вылетел за ворота школы, помчался по дороге. От холода мурашки побежали по телу, я оставил курточку в раздевалке. Дорога заледенела, ноги у меня разъезжались. Плевать. Я бежал, бежал, бежал и слышал лишь, как сзади зовет меня Сексотка.

В стене оказалась дыра, которой раньше не было. А я и не знал, что стенка в кухне внутри пустая.

Я уронил портфель на пол, потрогал край дырки. Откуда взялась дыра? Кто-то кулаком пробил? Или каблуком. Или молотком.

Под ногами что-то хрустнуло.

Я огляделся.

Стулья перевернуты. Повсюду разбитая посуда. Осколки стекла. Сахар. Мука. Хлопья. Какая-то скрученная железяка. От кофемолки, наверное.

Вроде какой-то ненормальный совсем чокнулся и разгромил нашу кухню.

До меня очень быстро дошло. Это ОН. Решил забрать тех, кто еще остался в семье. Чтобы полный набор был.

В комнате разрывался Малыш. Я понял, что он очень давно кричит.

Малыш сидел на кровати. И кричал. Его лицо — один огромный рот. На висках как веревки вздулись и дрожали вены. А вдруг у него голова взорвется?

— Тихо, Малыш, тихо. Сейчас мама придет. Я позову.

Я скатился вниз по ступеням, влетел в мамину комнату.

— Мам, проснись! Малыш плачет.

Я потряс ее за плечо. Ее рука свалилась с груди на кровать. Пальцы были все в порезах — наверное, она пыталась убраться на кухне.

— Мам, ну проснись! Пожалуйста!