Кармело был ошарашен. Эта женщина просто вывихнула ему мозги. Другое дело, если бы они не целовались, не прижимались друг к другу, не таяли бы в объятиях друг друга... Но пламя страсти вспыхнуло в нем, и его уже трудно было потушить.

Теперь ему оставалось лишь ждать благоприятного случая, чтобы снова сблизиться с ней. Он был уверен, что она наговорила все это сгоряча. И он докажет ей это. Докажет, что она нуждалась в нем в такой же мере, в какой он нуждался в ней.

Никто из них не стремился к постоянным отношениям. Во всяком случае, со стороны Мэри никаких сомнений на этот счет не было, и он еще никого не встретил, кто мог бы заменить ему в качестве жены Лусинду. Но ведь они с Мэри испытывали друг к другу очень сильное физическое тяготение. И зачем на это закрывать глаза? Это тяготение можно было бы назвать чистой воды похотью, если бы не одно но: Мэри привлекала его не только физически, но и душевно, и духовно.

Что поделать? До поры до времени ему, очевидно, придется придерживаться ее правил игры.

Мэри нравилось заниматься с мальчиками. Ее раздражали лишь те моменты, когда в комнату во время занятий неожиданно вторгалась миссис Аличени. По всей вероятности, мать Кармело считала своей обязанностью контролировать работу нанятой няни внука, не понимая при этом, что своими внезапными визитами только ухудшала процесс обучения.

Кармело возвращался после работы, как правило, в плохом настроении, и Мэри старалась держаться от него на расстоянии. С того вечера, когда они так страстно целовались, прошла почти неделя. Но за эту неделю она не смогла забыть того, что прочувствовала в те минуты, когда была в его объятиях. В то же время ее не покинула уверенность, что она была права, отказав ему так решительно.

Однако в этот вечер Кармело приехал домой раньше, чем Мэри отправилась спать. Она едва убрала игрушки, с которыми Алекс и Робертино играли в бассейне, и еще не успела расслабиться со стаканом сока на террасе, как его машина показалась из-за угла дома.

Когда он подошел к ней, ее сердце сладостно сжалось.

— Почему ты избегаешь меня? — резко спросил он. — Я не вижу тебя целыми днями.

— Это твоя проблема. Не моя. Я никуда не ухожу из дома. Если ты слишком занят на работе и у тебя не остается времени на сына, не пытайся во всем обвинить меня.

— При чем тут Робертино? — бросил он ей. — Речь идет о тебе и ни о ком больше... Как только я переоденусь, мы едем ужинать. Будь готова через полчаса.

В ту же секунду он развернулся и ушел к себе. Мэри в течение нескольких мгновений стояла как вкопанная. Она не хотела никуда ехать с ним. И ей следовало бы сразу сказать ему об этом, но ее остановил его категорический тон, не терпевший никаких возражений.

Почему он был так зол сегодня? Возможно, его не удовлетворяла ее система репетиторства? Миссис Аличени наверняка регулярно информировала его о ходе занятий с обоими мальчиками. И вот он, может быть, принял решение отослать ее обратно в Штаты, а чтобы смягчить высылку, вздумал утешить роскошным ужином.

Поднявшись к себе в комнату, Мэри быстро приняла душ, надела голубое платье, зачесала волосы в «конский хвостик» и нанесла легкую косметику на ресницы и губы. Менее чем через полчаса она уже была внизу у выхода, где Кармело поджидал ее.

— Рад, что ты так оперативно обернулась, — сказал он. — Не люблю, когда женщины опаздывают. Моя машина готова. Едем.

Они ехали в полном молчании. Мэри искоса взглянула на Кармело, и у нее создалось впечатление, будто его челюсти и губы плотно запечатаны невидимой клейкой лентой. Длинные пальцы рук ее босса так крепко вцепились в руль управления, что через несколько минут стали белыми. Почему он был в таком напряженном состоянии? Она этого не знала, но поняла, что очень скоро узнает.

Ресторан, в который он пригласил ее, размещался в белом квадратном здании на одной из окраин Палермо. Десяток оливковых деревьев и несколько невзрачных жилых домов — вот все, что окружало это здание. У его подъезда не было даже других автомобилей, и создавалось впечатление, что ресторан вообще закрыт.

Когда они вошли внутрь, потребовалось несколько минут, прежде чем ее глаза привыкли к сумрачной обстановке зала. Окна были крошечных размеров, и на всех подоконниках стояли глиняные горшки с красной геранью, которая заслоняла от глаз и без того скудный свет, проникавший в ресторан. На всех столиках, застланных льняными скатертями, тоже стояли вазы с геранями.

Мэри полагала, что Кармело удивит ее каким-то более импозантным местом, но он, заметив разочарование в ее взгляде, сказал:

— Не суди по внешнему виду. Здесь мы в гостях у моего старинного друга, и пища будет самая отменная. Через час-полтора в зале не останется ни одного свободного столика...

Вскоре к ним подошел коренастый смуглый мужчина, который при виде Кармело всплеснул руками и с искренней радостью воскликнул:

— Какая встреча, дружище!

Они обнялись и тотчас перешли на итальянский. Спустя некоторое время незнакомец с улыбкой посмотрел на спутницу Кармело и на ломаном английском произнес:

— А это, как я полагаю...

— Мэри Коул, — представил ее Кармело. — Мэри, познакомься, пожалуйста. Это Джулиан, мой друг со школьной скамьи.

— Это твоя жена? — спросил Джулиан, жеманно целуя руку Мэри.

— Нет. Ее обязанность — присматривать за Робертино, — ответил Кармело.

— Какая жалость. Она такая красивая! — Джулиан приложил руку к груди и выпалил: — Мэри, я, не задумываясь, предложил бы вам руку и сердце, если бы был свободен.

Мэри рассмеялась и в то же время несколько смутилась.

— А Робертино? — продолжил расспрос гостя владелец ресторана. — Когда ты привезешь своего сынишку, чтобы я наконец увидел его?

— Скоро, — сказал Кармело, — очень скоро.

Когда хозяин заведения ушел, они уселись за столик, и Мэри взяла меню. Оно было на итальянском, и она сразу передала его своему боссу, как бы невзначай обронив:

— Мне можешь заказывать то же, что выберешь себе.

Взглянув на Кармело, Мэри обнаружила, что он наблюдает за ней, хотя его взгляд ни о чем не говорил ей. Впрочем, она, пожалуй, ошибалась: его взгляд был как кинжал и пронзал ее до глубины души.

— Думаю, мы можем оставить наш заказ на усмотрение Джулиана, — сказал Кармело. — Чего бы тебе хотелось выпить?

— Минеральной воды, пожалуйста.

— Я не смогу соблазнить тебя бокалом вина?

Мэри покачала головой, а когда официант принес воду и Джулиан заявил, что обслужит их по-королевски, она сказала Кармело:

— Неужели ты не понимаешь, что Робертино иногда хочется побыть наедине с отцом, причем не пять — десять минут, а гораздо дольше? Ты уезжаешь на работу до того, как он просыпается, а приезжаешь домой, когда он уже лежит в постели.

— Но я знаю, что в доме о нем заботятся и ему ничто не угрожает, — спокойным тоном ответил он. — Моя мать информирует меня обо всех событиях каждый вечер. Она говорит, что ты слишком долго занимаешься с ними, и это единственная жалоба с ее стороны.

— А чем занимаешься ты на своей работе, приезжая так поздно чуть ли не каждый день? — спросила она, решив перевести разговор с темы личных дел на любую другую.

— В Палермо находится основной офис моей компании, — спокойным тоном ответил он, — и сейчас я занят его кадровой перестройкой. Если бы не заботы о Робертино, я бы привлек тебя в помощницы, потому что здешние секретарши не имеют даже самого элементарного представления о секретарской работе.

— Я польщена твоей оценкой моих рабочих качеств, — сказала Мэри. — И сколько же будет продолжаться эта кадровая перестройка?

— Трудно сказать...

— Значит, твой сын практически не будет видеть тебя еще несколько недель? Я бы никогда не стала так игнорировать Алекса.

— А разве я игнорирую Робертино? — взорвался он. — Не делай таких опрометчивых намеков в мой адрес! Я слишком люблю своего сына, чтобы предавать его забвению.