Что же касается «тайных доктрин», то они не могли существовать в Церкви потому, что одна из основных идей Библии (как Ветхого, так и Нового Заветов) состоит в том, что субъектом Завета с Богом является не отдельный человек, а народ. Не с Моисеем заключается Завет, а с народом Израиля. Не с Петром или Иоанном, а с «новым Израилем». И о старом Израиле и о новом (христианах) сказано, что он весь – народ священников. Это народ, который весь состоит из избранных Богом и посвященных. Народ эзотериков…
Язычники стояли вокруг своих храмов, признавая лишь за жрецами право входить внутрь святилища. Но любой иудей и любой христианин мог молиться внутри храма.
Более того, христианское духовенство (как епископы, так и священники) в древней Церкви избиралось народом. Этот принцип достаточно ясно виден уже в новозаветной книге Деяний; в «Апостольских Постановлениях» епископ, рукополагающий другого епископа, обязывается спросить о кандидате: тот ли это, кого пресвитеры и народ просят себе в пастыри?
Когда ариане изгнали св. Афанасия Александрийского из города, в вину их ставленнику Григорию Каппадокийцу было поставлено то, что он был рукоположен, не будучи испрошен народом. И напротив, епископы, защищавшие св. Афанасия, обосновывали законность его епископства тем, что он был рукоположен не тайно, но по просьбе народа1185.
Достаточно вспомнить историю посвящения в епископы св. Амвросия Медиоланского, избранного на кафедру, когда он не был даже крещен, – чтобы понять, что в такой Церкви просто не могло существовать двух «преданий»: одно, тайное, для иерархов, а другое – для простого народа1186.
Для сравнения напомню, что в целях сохранения «эзотерического знания» Елена Рерих мечтала, как в идеально-теософском обществе «вожди будущего будут назначаться не безответственными массами, но иерархией Света и Знания»1187. «Демократизм» раннего христианства просто не позволял сложиться в Церкви иерархическому «двоеверию».
И еще один вопрос к любителям эзотерики: считают ли они, что Христос пришел для того, чтобы что-то спрятать, или же для того, чтобы, напротив, явить, открыть? Вся Библия – это религия Откровения. Бог не желает прятаться, он стремится прорваться к людям, к глубине нашей совести.
Истина, возвещаемая апостолами, с одной стороны, действительно эзотерична в том смысле, что Божественная полнота, Pleroma, что обитала во Христе (Кол. 2, 9), до конца непостижима и невместима никем более. И в то же время Истина Христа предельно экзотерична, потому что она открыта для всех: Pleroma для того и вошла в наш мир, чтобы раздать Себя людям. Христос многократно говорит, что Он пришел в мир явить Отца (или – «прославить», что означает то же самое). В этом отличие Истинного и Единого Посредника (1 Тим. 2, 5) от демонических иерархий, которые, по признанию самого языческого богословия именно скрывали собою Верховное Начало1188.
Служение пророка и священника в этой ситуации оказывается не в том, чтобы что-то «прятать» от людей, или, идя путем личной аскезы, обретать некое духовное знание, недоступное толпе. Мы видим скорее, что иницитива откровения принадлежит Богу. Он приходит и говорит тому, кому Он вручает крест пророка: «Восстань, пророк, И виждь и внемли. Исполнись волею Моей… «. При этой встрече не человек, поборов свои страсти и научившись какой-нибудь йоге, влезает на седьмое небо, чтобы высмотреть там нечто невиданно-гностическое. Нет – Бог Сам меняет человека, избранного Им на служение («И вырвал грешный мой язык»)1189.
То служение, которое вручает Бог пророку, – открывать людям волю Бога. Бог Библии жаждет быть открытым и известным людям. Пророк не гностик, который уходя от мира узнает некие тайны – он посредник между Богом и народом1190 ; и при всей напряженности своего личного самосознания, он отождествляет себя со своим народом, вплоть до того, что, как Осия, своей судьбой предрекает судьбу народа. Здесь нет индивидуально-отрешенной мистики. Бог заставляет пророка говорить. Это собственно церковное служение, народное1191.
И нет никаких оснований считать, что апостолы, говорившие о Церкви как новом народе Божием и Теле Христа, вдруг начали бы превозноситься своим «знанием», которое надо скрывать от людей. «Если и знаю все тайны»; но не использовал для назидания братьев и ставил бы знание выше любви – «нет мне в том никакой пользы» (1 Кор. 13, 2-3).
А потому оккультные игры с «эзотерикой» никак не втиснуть и в древнехристианскую этику.
Кроме того, попытка навязать Древней Церкви оккультную космологию в качестве сокровенного предмета ее упований бессмысленна потому, что Завет Библии был заключен не с «богом торговли» или «плодородия», но с «Богом человеколюбия», Который не только спас людей, но и создал их. И этот Бог – Бог Един. Эту истину отстаивали апостолы. И поэтому в мире языческого плюрализма они оказались обречены на смерть… Вся суть Завета (как Древнего, так и Нового) говорит о том, что сам этот Завет заключил с людьми не местный божок Палестины, не покровитель какой-то части космоса и не служебный ангел, но – Творец неба и земли. Именно поэтому «предание» Христово никак не могло содержать бесконечно варьирующих мифологий о взаимно порождающих и враждующих «эонах», «астралах», «планетах» и т. п.
Люди Церкви прекрасно знали космическую фантастику современных им политеистов – и сознательно выбрали строгое единобожие. Они убегали от оккультизма, а сегодня нас уверяют, что именно его-то древние христиане бережно хранили и лелеяли в катакомбах!
Вновь повторю: я признаю существование таких религиозных организаций, у которых есть два учения: экзотерическое и эзотерическое. Действительно, есть такие религиозные структуры, в которых учение, проповедуемое среди «посвященных», ровно противоположно тому учению, что вывешено на дверях. Так действуют сами теософские общества.
Но я не вижу никаких оснований относить раннюю христианскую Церковь к числу таких сект. Дело в том, что секта экзотерически проповедует то, с чем согласно большинство той среды, в которой секта начинает свою деятельность. Экзотерический вариант делается максимально приемлемым, привычным, нешокирующим. Внутри же таится то, что могло бы испугать «непосвященного обывателя». Однако, если верить оккультистам, в раннем христианстве все было ровно наоборот. Христиане публично провозглашали свое несогласие с оккультизмом и язычеством, а втайне, оказывается, именно язычество и исповедовали. Христиане прятали то, во что открыто верили язычники. Лишь публично христиане отвергали оккультизм и иерархию богов; публично они готовы были умереть за буквальное понимание своего писания. Это – лишь для привлечения внимания. А в душе-то они все были неоплатониками и буддистами… Но тогда – почему же они и в самом деле умирали? Почему они принимали пытки и мученическую казнь? Зачем христианам надо было вызывать к себе ненависть язычников, если втайне христиане верили так же, как и они?
Секта прячет свое, скандально-отличное, от внешнего взгляда. Апостол Павел, напротив, проповедует Христа распятого – иудеям скандал и эллинам безумие.
По рецептам теософской науки даже из Александра Солженицына можно сделать верного ленинца: он лишь для вида скандалил с коммунистами, а в тесном кругу своих друзей настоятельно рекомендовал хранить ленинские заветы и всячески поддерживать КПСС…
И еще я вижу, что вся современная «эзотерическая» пропаганда строится на уверенности в фантастической глупости своих «оглашаемых». Ну, в самом деле – как же можно, с одной стороны, уверять, что «тайная доктрина» потому была тайной, что ее опасно было дать в руки религиозно невежественной толпы (и при этом вести речь о «толпах», населявших эпохи, чья религиозность совершенно несравнима с нашим материалистическим веком), и при этом издавать учебники «Эзотерика для начинающих»?! Что такого произошло с людьми, что они, после 70-летия атеистической деградации вдруг стали способны к восприятию «высших тайн» религиозной жизни?
