Слово очеловечивает мир, делает его из «мира в себе» в «мир для меня». Не случайно, что первая заповедь, данная Адаму — заповедь наречения имен. Не случайно, что переселенцы прежде всего дают имена местным рельефным реалиям. Горы, леса, ручьи должны перестать быть безымянными — только тогда среди них можно по человечески жить. Вообще задача религии — назвать имена, очеловечить мир, окружающий человека. Как? Человек очеловечивает мир, окультуривает его тем, что он видит в нем свои смыслы, узнает в нем себя самого, видит свои интересы, дает всему свои имена. Имена — это ориентиры. Ориентиры появляются там, где есть разнообразие. Через именование вещи перестают быть равными себе, они начинают различаться и отвечать на наши вопрошания… Для человека очень важно, чтобы мир перестал быть безымянным, чтобы в нем появились человеческие ориентиры. Важно, чтобы поток жизни, который проносится через нас, был соотнесен с нами.
Поэтому так необходимо следить за своим языком: слово наделяет реальностью то, что именует. Если мы будем говорить на оккультном жаргоне, то мир оккультных духов и энергий станет для нас реальностью и заслонит собою Бога Евангелия. Тут поистине — «от слов своих оправдаетесь и от слов своих осудитесь».
Типичный пример использования новояза для совершения религиозного переворота — это «Роза мира» Даниила Андреева.
Самое показательное в «Розе мира» Даниила Андреева — это ее язык. Назвать этот язык русским крайне затруднительно. Подобный язык — искусственный язык, перенасыщенный новоизобретенными терминами — обычен не для христианской (в т. ч. и русской) религиозной традиции, а для сектанской пропаганды. Искусственный «птичий» язык позволяет уйти от дискуссии и критики. Ведь будь у читателя хоть пять высших образований, но он все равно ни в одном университете не изучал слов, подобных «уицраору» и «затомису». И тут читатель оказывается перед выбором: или принять правила игры, предложенные проповедником и смотреть на мир его языком и его глазами, или отложить книгу в сторону. Но диалог и обсуждение уже невозможны. Как невозможна дискуссия на оруэлловском «новоязе».
Для чтения этой литературы нужно выучить новые термины, определить их один через другой, понять их связь между собой и тем самым уже принять правила предлагаемой оккультной игры. Человек еще не согласился стать оккультистом, а его уже понуждают мыслить именно в оккультных терминах. Дают специальный язык, который творит свой мир. В результате происходит перестройка сознания. И даже если она еще не произошла — человеку просто жалко своих сил потраченных на изучение этого волапюка, и потому он будет продолжать двигаться в этом направлении или сохранять хотя бы некоторую верность ему, не будет дистанциироваться или осуждать этот вариант оккультизма.
Также и с многотомьем Блаватской и Рерихов. Они наваливаются своей плотной грудой, окружают со всех сторон и понуждают мыслить в их терминах и по их законам. Так что то, что не вошло в эти книги или противоречит им — уже как бы и не существует, исчезает из поля зрения и из языка.
В отличие от оккультных трактатов, Евангелие написано на подчеркнуто народном языке. В нем нет ни одного «богословского» или философского термина. Царство Божие в нем уподобляется дрожжам. Отношения Церкви и Христа («тайну глаголю») — отношениям жены и мужа. Язык Евангелия — это даже не литературный язык, а диалект койнэ. Евангелию нечего прятать. То, что оно открывает, само по себе слишком необычно: Бог пришел к людям.
И сравним эту евангельскую прозрачность с рядовой фразой из каббалистического трактата: «После рождения парцуфа Атик в катнут он сам делает зивуг на решимот 4,3 и рождает таким образом свой гадлут»[7]. Кто возмется перевести это на язык людей?
Так вот, уже сам язык Д. Андреева замыкает его вне мира христианской традиции[8]. О «научности» и «проверяемости» построений Андреева можно судить по его интерпретации растерянности Сталина в начале первых военных дней и по его описанию всей Второй мировой войны: «Вождь испытывал страх за то, что этой минутой он дискредитировал себя в глазах Урпарпа: ею он вызвал в демоническом разуме Шаданакара сомнение: не хлюпик ли он?… Ему всей своей мощью помогает Жругр и Великий Игва Друккарга пользуется его способностью к состоянию „хохха“, чтобы вразумлять его и откорректировать его действия… Демиург и Синклит России прекратили свою траснфизическую борьбу с Друккаргом в тот момент, когда на эту подземную цитадель обрушились орды чужеземных игв их царства Клингзора. Как отражение этого, была прекращена и борьба с теми, кто руководил Российскою державою в Энрофе… К концу войны Жругра распирала неслыханная сила. Множество игв и раруггов пали в борьбе, но уицраор окреп так, как никогда еще не видели… В состоянии хохха Сталин многократно входил в Гаш-шарву, в Друккарг, где был виден не только великим игвам, но и некоторым другм. Издалека ему показывали Дигм. Он осторожно был проведен, как бы инкогнито, через некоторые участки Мудгабра и Юнукамна, созерцал чистилище и слои магм. Издали, извне и очень смутно он видел даже затомис России и однажды явился свидетелем того, как туда спустился, приняв просветленное тело, Иисус Христос»[9].
Так что и по языку, и по аргументации, и по содержанию, и по источникам «Роза мира» Даниила Андреева — типичный пример сектантской литературы.
А то, что эта книга стала «культовой», означает, что неоязычество стало самой массовой религиозной формой сознания.
Этот диагноз не должен изумлять. Обвал религиозной культуры страны был настолько глубок, что совершенно понятно, что из этой вечной мерзлоты атеизма религиозное чувство не сможет сразу перепрыгнуть к высотам. Наша страна сегодня обречена на то, чтобы вкратце пройти всю религиозную историю человечества (надеюсь, что это будет вкратце).
4. МОГУТ ЛИ ВСЕ БЫТЬ ВЕРУЮЩИМИ?
Сейчас в истории России ставится небывалый эксперимент над тем, смогут ли христиане убедить в своей правоте целый народ без помощи полиции и государства.
Раньше христианство, как правило, продвигалось так: первые миссионеры начинали проповедь новому языческому народу. Их слушали — а потом кушали. Приезжали новые миссионеры. Их тоже кушали, но пробуждался первый интерес: а что это за люди такие, что дают себя кушать так безропотно? Проходили волны гонений — но постепенно число христиан достигало числа 10-15 % от общего числа населения… И тогда появлялся вождь (князь, царь, император[10]), который ощущал себя христианином и заявлял: «Кто желает быть мне другом, приходи на Днепр креститься» (Это мягкий вариант, киевский; были и более жесткие — например, при христианизации германских племен).
А вот такого случая, чтобы все население страны было крещено по своему выбору, без подталкивания со стороны государства, мне не известно. Поэтому сегодняшняя ситуация значима прежде всего с богословско-антропологической точки зрения. Что такое христианство в мире людей? Действительно ли «душа человека по природе — христианка»? Христианство открыто для всех, или же его могут понять и принять только люди определенного склада?
Есть одна (весьма озадачивающая) параллель между евангельским утверждением и данными социологии. У социологов есть свои критерии для выявления числа реально религиозных людей: надо поставить вопрос о влиянии религиозных убеждений на повседневную жизнь человека. Влияет ли вера на его дела? В католических странах число прихожан подсчитывается по числу причастников в Великий Четверг (день воспоминания Тайной Вечери, то есть первого Причастия). Выясняется, ходит ли человек на исповедь и на мессу. В протестантских странах социологи спрашивают — читает ли человек Евангелие у себя дома или он слышит Библию только на воскресных собраниях…
