— Мне очень жаль, Йост! — Она смотрела на него с тревогой. — Прости меня, если можешь. Я знаю, что создаю тебе проблемы.
Она просила о помощи, о прощении. И это его мучило. Неужели Дейзи думает, что нуждается в прощении? Неужели она ничего не знает?
Да, у них были разногласия, но ведь были и хорошие дни, не говоря уже о счастливых минутах такого абсолютного блаженства, какое он не испытывал никогда ни с одной другой женщиной. Хотя Дейзи и не была благородного происхождения и не умела так совершенно владеть собой, как Эйзе, но она... Она всегда была такая смешная, такая теплая, а еще страстная. В ней чувствовалась непреодолимая жажда жизни, которая выплескивалась через край, заставляя окружающих заряжаться этой энергией.
Дейзи притягивала к себе как магнит. Он запал на нее с самого начала. И сегодня вечером это случилось опять: влечение, желание. Нет, это была жажда обладать чем-то, чего никогда у него не было. Он боялся эмоций и не любил их, Дейзи отдавалась им без остатка. Она родилась женщиной, способной сделать счастливым любого, даже каменного или ледяного мужчину, подарить ему чувства, согреть своим огнем.
— Ты должен знать, — продолжала говорить Дейзи, — я не хотела, чтобы это случилось. И не собиралась причинять боль малышу или мешать тебе жить...
Она никогда не остановится, подумал Йост. Слова все лились и лились, и он не мог ее прервать. У него не было сил ей отвечать. Есть слова, а есть поступки. Просто нужно что-то делать.
Он сыт по горло своим пустым мотанием туда-сюда, которое в результате ни к чему не привело. И вот этот бесконечный разговор. Упущенное время...
Годы упущенного времени!
Дейзи наконец сообразила, что говорит она одна. Йост за все это время не произнес ни слова, он просто смотрел на нее, — и ответа в его глазах не было. Если бы он только что-нибудь сказал. Все, что угодно.
— Если Питеру будет здесь хорошо, то мне больше ничего не нужно, — прошептала она. — Если я буду уверена, что ему нравится быть с тобой, то все в порядке. Я уеду домой и буду делать все, что предписывают врачи.
— Когда ты собираешься обратно?
Вопрос Йоста застал ее врасплох. Потом она очнулась и ответила:
— Я купила билет на двадцать девятое.
— Стало быть, осталось девять дней.
— Да.
— А когда начнется лечение?
— Дней через десять после возвращения. Надо сделать еще несколько анализов, потом пройти полное обследование в больнице...
Дейзи внимательно наблюдала за ним. Казалось, Йост никак не может собраться с мыслями. Он постоянно потирал ладонью шею.
— Ты действительно хочешь, чтобы Питер остался со мной? На все время, пока ты проходишь курс лечения?
— Я думаю, что так будет лучше.
Йост уставился в одну точку.
— Он испугается, что ты бросила его и больше не вернешься.
— Наверное. Особенно вначале. Но, я думаю, что, если он будет уверен, что мы в хороших отношениях и оба любим его, ему просто не придет это в голову. Эту проблему можно решить, если действовать согласованно.
Йост опять зашагал. Его широкая грудь тревожно вздымалась, голова покачивалась. Все эти последние шесть лет промелькнули перед ним, как кадры киноленты, запущенной в ускоренном темпе.
Вот Дейзи. Молоденькая стажерка, приехавшая в его фирму из Британии. Вот Дейзи, которая несется с распущенными волосами по зеленой траве спортивного поля. Вот ее глаза, когда он склонился над ней в ту ночь на «Амстеле». Ее руки, нежно и крепко прижимающие его к себе...
Он распахнул окно, присел на подоконник и замер, уставившись на деревья, залитые лунным светом.
Лунный свет напомнил ему об Эйзе. Он не позвонил ей и не заехал после обеда, хотя обещал. Мысли о баронессе заставили его напрячься еще сильнее. Йост захлопнул окно и повернулся к Дейзи.
— У тебя пока еще ничего не болит?
— Пока нет, — ответила она с оттенком сарказма, которого он не заметил.
— Хорошо.
Йост засунул руки в карманы брюк и нахохлился. Он выглядел сейчас так, будто на него одновременно навалились все проблемы мира. Было от чего прийти в отчаяние: Дейзи, Питер, Эйзе, аукцион, команда... Все требует неотложных мер, и нельзя одним взмахом меча разрубить этот тугой узел. Похоже, в жизни не бывает простых решений, потому что очевидные ответы не приходили ему в голову. Единственным советчиком сейчас была его совесть. Он привык ей доверять. Ей и голосу своего сердца.
— Я знаю, у тебя был план, когда ты ехала сюда, — сказал он. — У тебя возникли идеи, как все лучше организовать. Кстати, что ты хочешь получить в итоге? Чем я могу существенно помочь тебе?
С того момента, как она начала говорить, объясняя все по порядку, он не перебил ее ни разу, лишь внимательно слушал. А когда Дейзи закончила, кивнул.
— Хорошо, я все понял, — сказал он, ставя точку в этом тяжелом разговоре.
Йост никогда не приходил к Эйзе, не предупредив ее заранее. И уж совсем редко появлялся в ее доме в такую рань. Но если баронесса и удивилась его визиту, то никак не показала этого.
— Привет, милый! — проворковала она, когда горничная провела его в столовую.
— Доброе утро, дорогая, — ответил он, целуя ее в обе щеки. — Как твоя ушибленная голова?
— Все прошло, — улыбнулась Эйзе. — Теперь все в порядке.
Он внимательно смотрел в ее доброе веснушчатое лицо. Оно было свежее, чистое и совсем не измученное.
— А твой синяк выглядит сегодня хуже...
— Так всегда, дорогой. Синяки всегда становятся страшными, прежде чем исчезнут, — сказала она, освобождая ему место рядом с собой на изящном диванчике перед небольшим столиком, где был сервирован утренний кофе. — Я еще легко отделалась. Женщина, которая проехала на красный свет, заслуживает больших шишек на голове. Не надо быть такой экзальтированной дурочкой.
Горничная вернулась с подносиком, на котором стояла крошечная чашечка с кофе для Йоста.
— Как дома? — спросила Эйзе, протягивая ему молочник.
— Все нормально, — спокойно ответил Йост.
Он заметил, что баронесса наблюдает за ним, на ее лбу проявились крохотные морщинки. Она была напряжена, но пыталась это скрыть под маской светскости.
— Похоже, не все так хорошо, как ты говоришь, — погрозила она ему пухлым пальчиком.
Он не смог быстро подобрать щадящие фразы, для того чтобы выразить то, что должен был сказать. Он думал об этом практически всю ночь и все утро, но ни один из вариантов не подходил. Эйзе была слишком умна и достаточно восприимчива. Она в любом случае поймет, что новости, которые он принес, меняют все.
— В самом деле? — попытался было беззаботно поинтересоваться он, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
Однако Йосту претила вся эта никчемная игра, и ему ничего другого не оставалось, как прямо и откровенно печально посмотреть на нее. В ее глазах тут же мелькнул страх и беспомощность.
— Дейзи больна, — выпалил он, не раздумывая больше, как бы преподнести эту новость. — У нее рак.
Эйзе отпрянула, как будто он ударил ее.
— Рак? У Дейзи?
— Да.
— Бедняжка.
Йост почувствовал себя как грешник на адской сковородке. Он делает все правильно. Нужно рассказать Эйзе обо всем. Его невеста должна знать, что ему сейчас необходимо помочь Дейзи, что нельзя бросить ее одну. И все же он понимал, что любая, даже очень хорошая, женщина воспримет эту информацию с затаенной обидой.
— А мальчик? — спросила Эйзе, поворачивая разговор в более спокойное русло. — Он знает? Что с ним будет теперь?
Йост растерянно стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет.
— Нет, Питер ничего не знает, и... — Он говорил как-то невнятно, ненавидя себя за необходимость делать больно доброй женщине, но все же... — Теперь я знаю, зачем Дейзи приехала и что ей нужно... Она хочет, чтобы Питер остался со мной.
Эйзе не пошевелилась. Даже бровью не повела. Она просто внимательно слушала его.
— Остался с тобой, — повторила она. — А Дейзи? Она тоже останется?
