Однако удар молнии в голову, хотя и защищенную Силой Праматери, и прохождение через его тело столь мощной энергии не прошли для Аторна даром. Он потерял память. А его волосы из темных, почти черных, превратились в огненно-рыжие, словно впитали в себя цвет молнии. Волосы остались такими же и сейчас, после соединения с первородным огнем.

Потом он, видимо, упал в Нижний Мир. Несмотря на то, что почти вся переданная ему Сила ушла на отражение удара молнии, в нем еще осталось немного не пробужденных божественных сил, присущих Старым Богам, да частички силы его отца — Бога Ветров. И Аторн не разбился. Он плавно спускался с неба вниз и попал прямо на склон холма, где совсем недавно ватага Бешеного Атамана разграбила торговый караван и перебила всех купцов и их охрану.

Так в Нижнем Мире появился никому не известный юноша, который сам никого не знал и никого и ничего не помнил, впоследствии получивший имя Огненный Медведь.

Теперь он, Огненный Медведь или Огненный Аторн знал, кто он такой и помнил свое предназначение. Убить Богов. Всех Богов — и Великого Лика, и своего отца и эту Богиню Красоты… Хватит ли у него на это сил, и сможет ли он это сделать?

Объединившись с первородным огнем в единое целое, Огненный Аторн сам до конца не понимал предела своих сил. Да что там предела, он, как и Праматерь, еще не разобрался даже в том, что он вообще может, как Бог. А если он вообще ничего такого особенного божественного не умеет?

Огненный Аторн стоял в освещаемой его собственным телом пещере и размышлял, одновременно осматриваясь по сторонам.

— Пожалуй, не стоит оповещать весь Внешний Мир Сатара о пришествии нового истинного Бога, — произнес он вслух. — Побуду пока и дальше Огненным Медведем… Аторн появиться тогда, когда исчезнут Новые Боги.

После того, как Мир Сатара покинула Праматерь, и пропал первородный огонь, пещера, в которой сейчас находился Огненный Медведь, стала самой обыкновенной. Лишь недалеко от того места, где раньше из-под камней бил язык пламени, вверх тянулось какое-то странное черное дерево.

«Древо Богов», — услужливо подсказала память.

Древо Богов, именно из него появилось его оружие.

«Кстати, а что стало с моим оружием? — подумал Медведь. — Его же должен был как-то изменить первородный огонь…».

Пока он разговаривал с Праматерью, он совершенно забыл о нем. Всё это время, после того, как первородный огонь слился с ним воедино, Огненный Медведь оставался на одном месте, не делая ни шага, даже когда говорил с Праматерью. Почему-то ему казалось, что если он сделает какое-нибудь движение, то его мать исчезнет сразу. Он, почти замерев, говорил с ней и даже не смотрел себе под ноги.

Теперь же он увидел, что шестопер и метательные ножи кучкой лежали у его ног и по виду никак не изменились. Он нагнулся, взял шестопер, нож…

— Вроде бы такие же…, - пробормотал Огненный Медведь. — Проверим на деле… А где наручи?

Только сейчас он заметил, что с его рук пропали наручи. Правда, что-то слишком много появилось метательных ножей. Наручи стали ножами? Странно… Первородный огонь каким-то образом передал защитные доспехи в оружие для нападения?

— А это что такое? — Огненный Медведь вгляделся в груду ножей под своими ногами и заметил, что там лежали не только ножи. Под ними оказалась какая-то большая, изогнутая дугой в виде серпа, металлическая пластина, заметно пошире посередине и сужающаяся к обоим концам. Концы пластины соединяла довольно толстая цепочка.

Вытащив ее из-под ножей, Огненный Медведь покрутил пластину в руках, пока не понимая, что это такое, подергал за цепочку — очень крепкая. Потом он пришел к выводу, что эта пластина немного напоминает часть латного доспеха, которая служит для защиты шеи и верха груди воина. Но еще больше она была похожа на украшение, поскольку поверхность пластины покрывал замысловатый узор, напоминающий причудливую кору дерева, да и сама по себе она была тонкой, почти неощутимой на вес и довольно изящной. Зачем это ему? Вместо наручей первородный огонь создал для него изящный доспех для защиты груди? Медведь не сомневался, что данная пластина остановит любую стрелу или копье, но как он сможет ее надеть? Понятно, что ее нужно одеть на шею, но его шея для такой вещи слишком толстая. Или это не для него? Для женщины? Какой женщины?

Пожав плечами, Огненный Аторн решил, что скоро всё поймет. А еще проще — подарить пластину леди Келии. Ведь недаром, его мать приготовила для нее подарок. Может быть, пластина — тоже предназначена для нее?

Огненный Медведь перешагнул через груду оружия и подошел к ложу, на котором недавно находилась его мать. Оно было холодным и жестким, как Праматерь могла на нем лежать?

За ложем в полу пещеры, как и говорила Праматерь, он заметил какую-то нишу. Запустив в нее руку, Огненный Медведь вытащил оттуда кожаную дорожную суму на ремне. В суме он обнаружил свернутые тогу, явно на него, и женский халат, а также мужские и женские сандалии. Тога была сделана из тонкой белоснежной шерсти, а халат… Халат был прекрасен. Тончайший светлый шелк с золотистыми нитями, из которого был изготовлен халат, казалось, светится. Он был так мягок и тонок, что Огненный Медведь не сомневался, что при желании, смяв, легко спрячет его в кулаке. К халату прилагался тонкий черно-золотистый поясок.

Да Праматерь была великой Богиней, как она всё-таки узнала о его спутнице? Следила через огненного сокола? И специально всё подготовила для нее. Понятно, что она приготовила одежду для него. Безусловно, Праматерь знала, что после прохождения первородного огня вся имевшаяся на нем обычная одежда исчезнет, сгорит. Не голым же ходить новоиспеченному Богу! Но угадать про леди-оборотня?! Нет, она не могла угадывать, она сказала, что знала об оборотне. И, несмотря на то, что это было первое подобное существо в Мире Сатара, Праматерь сразу поняла, что нужно этому существу — одежда, которая всегда бы появлялась на леди-оборотне, когда та принимала бы образ человека. И при этом, одежда должна быть красивой — ведь она предназначалась женщине. Причем, очень красивой женщине.

— Да, мама всё предусмотрела и знала, — произнес Медведь. — Кроме своей смерти…

Он завернулся в тогу, надел сандалии, взял суму, положил в нее халат для леди Келии, метательные ножи и, положив на плечо шестопер, пошел к выходу из пещеры. Здесь ему уже больше нечего было делать. Когда он уже подходил к ступеням, чтобы подняться наверх, к свету, позади него словно что-то осыпалось. Оглянувшись, он увидел, что Древа Богов больше нет. Вместо него осталась каменно-металлическая крошка, грудой лежавшая посередине пещеры.

Недавно наступило утро. Леди Келия и Младшая жрица Праматери сидели на травке недалеко от ступенек, ведущих вниз, в Храм Праматери, и ждали Огненного Медведя.

Женщины проголодались. Надо же, забыли взять с собой какую-нибудь еду. Никто из них почему-то не подумал, что посещение Храма так затянется. Огненный Медведь провел там весь вечер, всю ночь, глядишь, скоро полдень…

— Что-то его долго нет, — сказала леди Келия.

Ее измененный организм теперь требовал гораздо больше пищи, чем раньше, когда она была обычным человеком. Всё больше леди Келии хотелось перевоплотиться в зверя и на кого-нибудь поохотится. Ей так и виделось, как она зубами рвет податливую плоть жертвы и заглатывает в себя горячие куски окровавленного мяса. Вот только есть ли здесь дичь? Да и неизвестно, как на это отреагирует ее попутчица. Ничего, ее верный лук с ней, можно и с ним поохотиться. Хотя стрелять из боевого лука по каким-то кроликам… Но очень уж хочется есть. Кроме того, её раздражала волосяная сетка, закрывающая ее лицо. Пора бы было ее и снять, но Огненный Медведь пока не велел этого делать, он не хотел, чтобы людей не смущал ее необычный вид.

Леди Келия задумалась. Всё-таки ее превращение в оборотня не могло не пройти незаметно. И речь шла не о внешнем виде, не о ее силе и прочих физических изменениях. Она думала об изменениях в своем характере. Она стала слишком импульсивна. И еще, иногда ярость так захватывала ее, что все обычные человеческие чувства разом вылетали из ее головы, она превращалась в зверя — и ее тянуло убивать или что-нибудь крушить. С этим нужно было что-то делать. Нужно научиться полностью контролировать свое тело в любом облике и свои чувства. Леди Келия со стыдом вспомнила, что она даже не озаботилась придать земле своих умерших подруг, бывших подруг. Медведь нашел ее, оживил. И она… — она была охвачена жаждой мести. А Божественная Сотня всегда заботилась о своих умерших. Тогда же она совершенно обо всем позабыла. Конечно, теперь она не была человеком. Но леди Келия не хотела, чтобы звериная сущность взяла в ней верх. Она же была разумной. Это она должна подчинить себе зверя.