— Где, ну…? — сказал Клементе.

— Кожаный костюм был в большом пластиковом мешке для одежды в моём чемодане, — сказал Готтлиб — Не думаю, что улики пострадают при его извлечении оттуда. Лучше скрыть его, учитывая некоторые из… обстоятельств данного дела.

— Я вынужден согласиться, агент Готтлиб, — кивал Клементе.

— Надеюсь, вы не возражаете, что прерываю вас, — сказала Макс, проходя между ними и акцентируя внимание на агенте УНБ. — Но что вы подразумеваете, классифицируя этот наркотик, как «секретную разработку»?

Готтлиб отвечал спокойно, будто хотел слышать свои слова.

— Калинезис — психотропный препарат, созданный УНБ с целью шпионажа.

— И никто за пределами УНБ не хочет заполучить в свои руки это барахло? — спросил Клементе.

— Может быть никто за пределами УНБ этого и не делал, — сказала Макс. — …Вайт?

Момент спустя Макс уже блыла на краю ванной.

— Где ты брал эти наркотики? — спросила она у Келпи.

— Эээ… у медсестры Бэтти… в больнице Огни Гавани.

— Но в один прекрасный день она исчезла, — сказала Макс.

— Как… как ты это узнала?

— Долгая история, — сказала Макс.

— И… и у тебя нет времени рассказать об этом?

— Нет. — Макс повернулась к Логану, стоящему позади. — Ты можешь принести фотографию Эймса Вайта?

— Хоть сейчас, — сказал он и ушёл.

— Где ты получал наркотики после исчезновения медсестры? Кто был твоим поставщиком? — спросила Макс у Келпи.

— Просто… какой-то парень. Парень… который стал принимать клиентов Бетти.

Логан пришёл с только что распечатанной фотографией и передал её Макс. Она показала её Келпи.

— Это, случайно, не твой дилер?

— Да, — сказал Келпи — Это… это он.

— Стойте, стойте. Что здесь происходит? — спросил Клементе, стоя в дверном проёме.

Макс показала фотографию — Я думаю, ты узнаешь это лицо.

— Специальный агент Эймс Вайт. Так что ты говорила…?

— Я не отрицаю, что это не Келпи. Ваш умирающий убийца только что признался, что Эймс Вайт, агент УНБ, именно тот человек, который дал ему наркотики, превратившие его в психопата.

— И зачем он…? — затем Клементе сам ответил на свой вопрос — Это медиа война, публичная травля трансгенов.

— Бинго, — сказала Макс.

Из прихожей бывший агент УНБ Отто Готлиб протиснулся в маленькую комнату, присоединившись к разговору, чтобы рассказать о своём видении происходящего.

— Весь этот кризис, — скзал Готтлиб — Им руководил из-за кулис агент Вайт. Он послал Томпсона и Хенкинса на склад со сраным тепловизором, как двух возможных жертв трансгена-психопата.

— Откуда Вайт знал, что станет делать Келпи? — нахмурился Клементе.

— Он не мог и не знал, — сказал Готтлиб. — Вайт лишь предполагал, что это не приведёт ни к чему хорошему. Он знал, что Келпи придет за испытываемым тепловизором… откуда и не вернулся бы, если не желание Эймса Вайта иметь трансгена-психопата на свободе в городе.

— Всё для медиа-войны, — сказал Клементе, борясь с ощущением безумия всего происходящего.

— Здесь всё немного сложнее, детектив, — сказал Готтлиб. — Эймс Вайт неневидит трансгенов, особенно её, — он кивнул в сторону Макс. — Он хочет убить 452.

— Почему? — спросил Клементе.

— Спосите об этом самого Вайта. Но я знаю, что именно из-за желания её смерти он привёл снайперов в Джем Пони, чтобы начать перестрелку.

— Так команда накаченных спецназовцев бала группой правительственных агентов? — спросил Клементе хмурясь Готтлиб тряхнул головой:

— Не знаю, где Вайт откопал их — может быть в аду, но точно не в ФБР. Он не отправлял никаких запросов с подобным содержанием… Я не нашёл ответов даже просматривая списки его звонков по сотовому. Он звонил лишь одному губернатору.

— Как много из этого вы сможете доказать? — спросил Клементе всё ещё хмурясь.

— Чертовски мало, — ответил Готтлиб.

В дверь вошёл бывший агент УНБ Томпсон.

— Я знаю, что мой тепловизор не работал, а Эймс Вайт вручал их лично в руки каждому из нас.

Оживлённый Клементе вышел в гостинную, за ним Макс и остальные; Джошуа принял бессменную вахту в ванной со своим старым другом Келпи.

Детектив тяжело сел на стул.

— У нас достаточно улик, чтобы выступить против Вайта?

Макс поняла, что Логан был на её стороне; она посмотрела на него, но его внимание было приковано к детективу.

Тогда она повернулась к Клементе и сказала:

— Армия скоро начнёт выдвигаться и будет уже слишком поздно.

Клементе стукнул кулаком по руке.

— Мы должны получить слово, чтобы двигаться в обход системы и остановить бойню. Дерьмо… где, черт возьми, этот парень Зоркий, когда он нужен?

Несколько пар глаз обратились к Логану.

Увидев это, Клементе тоже повернулся к нему.

— Есть что-то ещё, что я должен знать? — спросил детектив.

— Хорошо, — сказал Логан почти застенчиво — Я могу это сделать… в смысле Зоркий может.

— Черт, человек! — воскликнул Клементе — Ты можешь связаться с ним? Он поможет нам?

— Посмотрим, что я смогу сделать. Макс, давай отойдём на секунду.

Вдали от других, они быстро переговорили. Макс собрала из Алека и Скетчи импровизированную операторскую группу.

Вскоре видеокамера была установлена в спальне на треноге, Скетчи был полон энтузиазма; Здесь были поглащены работой Клементе, Готтлиб, Томпсон и остальные, кроме Алека и Келпи… В ванной Алеком была поставлена на штатив другая камера… Макс и Логан находились в офисе за компьютером.

Клементе, Готтлиб и Томпсон были несколько обеспокоены. Алек ретранслировал сигнал в безопасное удалённое место, где был только Зоркий, создающий волшебную передачу. Трое ветеранов правоохранительных органов не знали, во всяком случае так надеялись Макс и Логан, что на самом деле вещание будет происходить из соседней комнаты настоящим Зорким.

Итак, началась первая трансляция по телевидению от нации фриков.

Все телевизионные экраны в городе были заблокированы.

Затем появился логотип, изображающий пару светлых глаз на синем фоне, сверху и снузу от которого бежали белые буквы на красном фоне: «потоковое видео свободы».

Тогда знакомый голос сказал:

— Не пытайтесь изменить настройки. Это выпуск потокового Видео Свободы. Кабель взлован ровно на шестьдесят секунд. Его нельзя отследить или остановить и это единственный голос свободы в городе…

В домах, барах, полицейских участках, пожарных станциях, везде, где есть был телевизор, внимание людей было приковано к экрану: прошло несколько месяцев с тех пор, когда известный кибержурналист последний раз выходил в эфир.

— Информация, получаемая вами о трансгенном кризисе в Терминал Сити — ложь. Кроме того, новости о серийном убийце-освежевателе и об участии полиции в этом деле — лишь часть истории. Сегодня вечером вы получите факты.

Эймс Вайт нервно ходил по гостинной своего пригородного дома, где он жил без семьи. Очевидно, расстрел квартиры урода Зоркого не дал никакого эффекта; все усилия Эймса Вайта, казалось, только поощряли ублюдка…

Пока Зоркий продолжал трансляцию, Вайт набрал телефонный номер своего правительственного офиса.

— Нортон, — сказал голос.

— Ничтожество вновь появилось. Начинай отслеживать сигнал, сейчас же!

— Какое ничтожество, сэр?

— Зоркий, Зоркий вернулся на проклятое телевидение!

— Начинаю отслеживать, сер, — сказал Нортон.

— Сообщи мне, если что-нибудь получится.

Изображение логотипа исчезло и на экране появился призрачно-белый человек с растрепанными волосами, находящийся в ванной. Красные язвы покрывали его тело, покачиваяль с кубиками льда. Тело мужчины было в поту и стало очевидно, что, кем бы он ни был, он не переживёт эту ночь.

Было ли это дерьмо преувеличением Зоркого? Вайт начал было смеятся, когда расплывчатая фигура заговорила.

— Меня зовут Бобби Кавасаки, — сказал голос, странно походивший на голос Зоркого. — Я — трансген. Я убил трёх человек. Теперь я знаю, что это было ужасно. То что я сделал — непоправимо. Но я хочу, чтобы вы знали, что я всё это сделал под влиянием сильного наркотика.