— Что?! — Мередит едва не подскочила на стуле. — На ее совести гибель двух человек, если считать и Аделину, — не говоря уже о том, что она стреляла в меня! У нее есть алиби?

— На время смерти Мэтью — нет. Но ведь у нас нет ни одного свидетеля, который бы видел ее в Бамфорде в тот день, не говоря уже о свидетеле, который бы встретил ее у церкви. А косвенных улик недостаточно. Не забывай, бремя доказательств лежит на нас. И потом, может быть, Конвея все-таки убила не она.

— Ха!

— После скоропостижной смерти Конвея вскрылись новые, весьма странные обстоятельства. Душеприказчики получили доступ к его компьютерным файлам и выяснили много интересного. Обычно в подобной ситуации возникают кредиторы, которые требуют вернуть им деньги или товары. Но интересно, что после гибели Конвея никто не заявляет о своих правах! Судя по всему, он занимался экспортом запрещенных товаров в ряд горячих точек, с которыми мы не торгуем.

— Оружие? — изумленно спросила Мередит.

— Нет. Компьютерное и другое оборудование, без которого, разумеется, многие военные игрушки бесполезны. Он всегда вел дела со странами, расположенными в районе Персидского залива. Кто знает, может быть, он вовремя не поставил им партию товара? Нарушил слово? В тех краях вопросы чести часто разрешаются с помощью пули. В общем, придется копаться в помоях. И если мы ничего не узнаем, убийство Мэтью так и останется нераскрытым. Дела об убийстве мы в архив не сдаем. Ну а его дела уже не по моей части. В Лондоне найдутся компетентные люди, которые занимаются такого рода преступлениями. Но, если окажется, что мисс Льюис принимала участие в проведении незаконных операций, например с Ираком, бегство за океан не спасет ее от ответа!

Мередит угрюмо молчала, а затем переключилась на другую, более животрепещущую тему.

— Что будет с «Парковым»?

— Непонятно. Началась долгая судебная волокита. Адвокаты обмениваются документами… Готовясь жениться, Мэтью Конвей собрался переделать завещание, но подписать его не успел. Невеста утверждает, что устно он завещал все ей, о чем писал в письмах и сообщал поверенным… Естественно, она скорбит, но при этом, как говорят, сама не своя от досады… Как ты сейчас. Расслабься! Иначе у тебя напрягутся мышцы и шея снова разболится.

— Как я могу расслабиться? Главную подозреваемую в убийстве Мэтью Конвея вот-вот освободят и выпустят из страны, а ты так спокойно об этом говоришь!

Маркби положил ладони на столешницу.

— Ты возмущена? Но почему? Думаешь, мы, британские полицейские, всегда получаем тех, кого хотим? Нет, так бывает далеко не всегда.

Их взгляды встретились, он не отвел глаз.

— По крайней мере, со мной.

— Не принимайте близко к сердцу! — советовала ей позже Хелен Тернер. — Знаю, вы очень хотите, чтобы Марла получила по заслугам, но, если бы вы служили в полиции, вы бы давно привыкли к несправедливости и перестали огорчаться. Мы часто бываем совершенно уверены в том, что преступление совершил известный нам человек. И тем не менее не можем довести дело до суда…

— Я бы не смогла служить в полиции, — задумчиво сказала Мередит. — Не поймите меня неправильно! Я восхищаюсь самоотверженностью, с какой большинство полицейских выполняют самую черную работу. Моя беда в том, что я не всегда согласна с законами и правилами. И потом, некоторые стороны вашей работы очень тяжелы — например, слежки, допросы… Я много раз объясняла Алану… Надеюсь, он меня понимает. Кстати, вот еще одна причина, почему я не хочу жить с ним под одной крышей. Не гожусь я для полиции. Алан ни при чем. Во всем виновата я.

— В таких делах не бывает правых и виноватых! — решительно возразила Хелен. — Именно поэтому распадается столько браков среди сотрудников полиции. Печально, но факт. Взять хотя бы меня! — Заметив, как удивилась Мередит, Хелен поспешно продолжала: — Нет, замужем я не была! Зато одно время была помолвлена с полицейским, моим сотрудником. И вот однажды мы с женихом задумались: что будет, если мы поженимся и оба будем по-прежнему служить в полиции? Стало ясно, что одному из нас придется искать другую работу. Но менять профессию не хотел ни один из нас. Вот и все. Мы, как говорится, расстались друзьями. Хотя… кем говорится? Все поговорки лгут. Как можно разойтись и при этом остаться друзьями? Наши отношения можно назвать вооруженным перемирием… В общем, каждый остался при своей точке зрения. Наверное, мы оба слишком упрямы…

Она грустно улыбнулась.

— Мне так жаль, — сказала Мередит. — Значит, вы действительно все понимаете. Я хочу, чтобы у нас с Аланом все осталось, как было, потому что мне кажется, что так у нас что-то получается. Как по-вашему, это честно?

— Да, конечно! — Хелен криво улыбнулась.

— Хотелось бы мне, чтобы он думал так же! — вздохнула Мередит.

— Очень мило, Барни, спасибо! — сказала миссис Прайд, когда он убрал с ее коленей поднос.

— Сейчас принесу чай, Дорис.

— Как странно сидеть у камина в собственном доме, когда за тобой ухаживают! — заметила она, когда он направился в кухню. — Тем более что нога уже заживает.

Барии крикнул из кухни:

— Ничего тут странного нет! Не перетруждай ногу! Ты получила тяжелую травму. А я только рад хотя бы отчасти отплатить тебе за твою доброту. В прошлом году ты тоже ухаживала за мной, когда у меня болели ноги! С возрастом ноги все чаще подводят. Кстати, надо было сразу предупредить Маркби, чтобы приглядывал за тем типом, Ривзом!

— В самом деле? Так почему ты ему не сказал?

Барни появился на пороге с пузатым заварочным чайником.

— Потому что я тогда не сумел бы внятно объяснить, что в нем не так! За свою жизнь я немало повидал таких, как Ривз. Я ведь и сам служил в армии во время корейской кампании. Всяких навидался… Одни ненавидели армейскую жизнь всей душой. Другим в армии не очень нравилось, но они старались приладиться… А некоторые — их было немного — на войне просто расцветали! Армия была для них матерью и отцом, женой и любовницей одновременно! Все ясно и понятно, чисто-гладко-аккуратно. Они знали, кто есть кто и что кому делать. Их жизнь приобретала смысл! Как правило, они сражались храбро, как львы. Бог знает, как они устраивались после демобилизации. Для них гражданка, в отличие от армии, слишком беспорядочна и бессмысленна. Вне армейской службы им скучно. Кровь застаивается… Если что-то не получается, они не знают, что делать. Помяни мое слово, в зале суда будет полно военных, а суду передадут отличную характеристику с места службы, в которой говорится, каким Ривз был образцовым солдатом. Великолепные способности, предан своему долгу, отлично воспитывал новобранцев, ни одного черного пятна на послужном списке! Без формы и казармы такой человек чувствует себя сиротой!

Он снова скрылся в кухне. Миссис Прайд взяла пульт от телевизора, заботливо положенный рядом со здоровой рукой, и нажала несколько кнопок.

— Ничего интересного, как всегда! — крикнула она. — После всего, что случилось в Бамфорде, уже не хочется смотреть телевизор. Такое волнение никогда не идет на пользу, так всегда говорила моя матушка. Вряд ли мне удастся справиться с новыми огорчениями!

Вернулся Барни; он принес на подносе чайник и чашки и сел в кресло напротив.

— Дорис, нужно, чтобы о тебе кто-нибудь заботился. Неправильно, когда женщина в твоем возрасте все делает сама.

— Уж кто бы говорил о возрасте! — отозвалась миссис Прайд. — А я что тебе говорила в последний раз, Барни Крауч? Живешь на отшибе и каждый вечер ходишь пешком по проселочной дороге! Если уж мне не следует жить одной, с чем я не согласна, то тебе и подавно! Кстати, у меня остался бисквитный торт. В коробке с Виндзорским замком на крышке.

Барни принес коробку с тортом.

— Понимаю, куда ты клонишь. Не то чтобы у тебя мне плохо, Дорис, но… В общем, привык я к своему дому.

— Там повсюду затаились убийцы и только и ждут удобного случая! — сладострастно произнесла миссис Прайд.