– Не надо таких выражений. Пожалуйста.
– Хорошо. Результативный удар.
Она снова надела очки.
– Пожалуй, что-то в этом есть.
Жук взмахнул руками, изображая гневное нетерпение.
– Я приношу вам формулу: E равняется mc2, а вы говорите: «Пожалуй, что-то в этом есть»? Энджел, это же – «Эврика!». А ну-ка, подвинься, Архимед!
– Ладно, мы еще поговорим об этом. А пока мне нужно сосредоточиться. Меня сейчас настоящая групповуха ждет.
В пятницу, во время радиопередачи в прямом эфире, давая интервью по поводу своей статьи «Скорей грохнем по Ирану» в журнале неоконсерваторов, Энджел назвала главу движения «Матери против военных действий» (МПВД) «охочей до прессы ведьмой». А теперь она ехала в телестудию давать разъяснения по случаю этого выпада, который вызвал настоящее цунами возмущения.
Бёрка сообщил ей, что телевизионщики ожидают появления сотен разъяренных людей перед входом в студию. Некоторые собирались забросать Энджел «Пурпурными сердцами»[17] своих сыновей и дочерей – настоящий сюжет для дьявольской фотосессии. У входа выставили дополнительную охрану. Энджел собиралась проникнуть в студию с черного входа, через подвальный этаж.
– Когда тебя вынуждены проводить через черный вход, – заметила Энджел, – вот тогда-то ты и понимаешь, что хорошо справляешься со своими обязанностями.
Жук на время умолк, чтобы не мешать ей сосредоточиться, а сам продолжал прокручивать в уме различные сценарии.
– Радиоактивный порошок… в плошку риса? – бормотал он. – Какое поразительное соседство. Радиоактивный порошок. И плошка риса.
Энджел, не поднимая глаз, проговорила:
– Позволю себе заметить – когда съедаешь радиоактивный порошок, то умираешь. Чудовищной смертью.
– Ну и?
– Но он-то не превращается в живую, светящуюся в темноте лаву-лампу. Он-то не плавится. Он не умирает. Тогда растолкуйте мне, какой смысл заявлять, например: «Ему в рис подсыпали радий»?
Жук задумался.
– На него покушались… Но порошок… испортился. Он ел рис из другой плошки. Убийцы еще повторят покушение.
– Ради бога!
– Или нет, – сказал Жук. – Яд должен быть растительным. Да, да! Конечно. Китайцы же отлично разбираются в разных травах, растениях. У них множество книг о травах. Нам только нужно выяснить: какой из растительных ядов – самый смертельный. А какие у них еще могут быть яды? – И он принялся бормотать: – Крылья летучих мышей. Тигровые когти. Тигровый пенис.
– Жук! Помолчите, пожалуйста, а? Мне нужно это все прочесть.
Жук схватил Энджел за руку.
– Придумал! Панда.
– О чем это вы?
– Они извлекли смертоносный фермент из мертвой панды, из ее… печени. Да. Они убили панду. О-о, как я все ловко придумал! Одним ударом – двух зайцев. Американцы просто сдвинуты на пандах. Каждый раз, когда простужается панда в Национальном зоопарке, журналисты начинают нести круглосуточные дежурства: Это репортаж из Национального зоопарка. Температура у Пин-Пин поднялась до сорока градусов! Президент обратился к американцам: молитесь о ее выздоровлении. Да. Эти подлые свиньи убили панду – детеныша панды! – и извлекли из ее организма смертельный фермент. Для того чтобы отравить Далай-ламу. – Тут Жук откинулся на автомобильное сиденье, выражая своим видом творческое истощение.
– Бред, – сказала Энджел.
– Зато какой бред!
– О боже, – простонала Энджел.
– Что такое?
– Ее отец. Черт возьми!
– Чей отец?
– Этой ведьмы. – Энджел тяжело вздохнула. – Ранен. При Иводзиме[18]. – Энджел с отвращением взмахнула руками. – Да, мне просто невероятно везет.
– А кстати, почему вы обозвали ее ведьмой?
– Потому что она вставляет нам палки в колеса. Неужели вам и правда нужно это объяснять?
– Она производит довольно приятное впечатление. Нельзя же, в самом деле, винить ее за то, что она скорбит о гибели сына.
– Она оппортунистка. Она выступает с циклом лекций и зашибает огромные деньги.
Жук поглядел на Энджел.
– Можно дать вам совет? Не говорите об этом на телевидении.
– Она огребает двадцать пять кусков за одно выступление!
– Может быть, лучше просто сказать, что то замечание про ведьму было вырвано из контекста, и всё?
– Извиняться? Я не собираюсь извиняться перед этой актерствующей профессиональной плакальщицей!
– Ну, просто скажите, что были слишком эмоциональны, ведь все мы подвержены эмоциям, и так далее, и тому подобное. Ее сын погиб, сражаясь за великое дело, и так далее и тому подобное. Ну, и все, кончайте с этим – и вперед, на Пекин!
– Она первая начала.
– Энджел! Вы называете ее оппортунисткой за то, что она выступает против войны. Я бы сказал, это вы первая начали.
– «Никогда, никогда, никогда, никогда не сдавайтесь». Уинстон Черчилль.
– Отлично. Тогда обзовите ее актерствующей и так далее. Да почему бы просто не перегнуться через стол и не влепить ей пощечину? Слушайте, нам нельзя медлить – пока что наш душка еще лежит в римской больнице. А то, не успеем мы и глазом моргнуть, он уже полезет обниматься с Папой Римским. – Жук вдруг умолк. – Погодите. Мы даже можем заявить, что эти гады собирались их обоих на тот свет отправить. И Далай-ламу, и Папу. Гм! Китайцы же ненавидят католиков. Они то и дело бросают в тюрьму какого-нибудь епископа, который выслушивает исповеди или раздает облатки.
Машина завернула за угол. Энджел тяжело вздохнула.
Действительно, толпа собралась внушительная. Включая конную полицию.
– Копы на конях! – сказал Жук. – Ваш выход, мадемуазель.
Бёрка быстро обогнул угол и затормозил у наклонного въезда в подвальный этаж. Там стояли и явно нервничали полдюжины охранников и полицейских.
– Темплтон?
Бёрка кивнул.
– Въезжайте. Мы стараемся никого не допускать к этому входу, но тут столько недовольных собралось!
Энджел открыла пудреницу и подкрасила губы. Потом защелкнула ее.
– Добро пожаловать в мир Энджел Темплтон, – сказала она.
Два часа спустя они с Жуком были уже в Институте постоянных конфликтов. Энджел казалась бледной – даже под слоем телевизионного грима. Она залезла в холодильник под баром, вытащила бутылку охлажденной водки, наполнила наполовину две рюмки, одну вручила Жуку.
– Обычно в такое время я не пью, – сказала она, – но сейчас выпью.
– Вы отлично выступили, – сказал Жук. – Правда. – Он отхлебнул водки. – У них что, всегда там столько охраны, внутри студии?
Энджел одним махом осушила рюмку.
– Уф! Как-то раз я жутко напилась вместе с высоким чином из ПВО Финляндии! Да, финны – мастаки по части выпивки. – Она перевела дух. – Ну, я высказала все, что собиралась высказать.
– Это точно. И, должен сказать, нужна была настоящая смелость, чтобы назвать ее «наемной плакальщицей». Мне кажется, я еще никогда не видел Криса Мэтьюза в такой растерянности – он даже слов найти не мог.
Энджел покачала головой. Сколько бы она ни хорохорилась, вид у нее был побежденный.
– Может, вам лучше прилечь? – сказал Жук. – Пока вы не свалились?
– Уж поверьте – мне и не через такое еще случалось проходить. Значит, вы думаете, эта история с отравлением – то, что надо?
– Есть такая житейская мудрость: «Если тебе под силу околпачить на время какую-то часть населения, то сосредоточься именно на этой части». Да, я думаю, стоит попробовать.
– Давайте я поговорю со своими птичками. Нельзя допустить, чтобы слухи исходили отсюда. – Она на секунду задумалась. – Пускай их источником будет Индия.
– Индия?
– Индийские СМИ готовы распространять что угодно. Мы уже много лет скармливаем им всякую дрянь. А как только новость появится в тамошней газете – все начнут цитировать и повторять ее, а нам только этого и нужно.
Жук усмехнулся.
– Я чувствую, что становлюсь очевидцем великих событий.
