Из Берлингтона, штат Вермонт, пришло известие, что убийство полицейского Перецки приписывают тому же маньяку, который задушил Кристу Албемарль, любимицу младших классов Трэск-Академи. Сумасшедший покончил с собой, чтобы избежать неминуемого ареста. Статью иллюстрировало смазанное фото Стефано.

Нью-йоркские медиаакулы подхватили и развили тему. Туманно ссылаясь на Интерпол, они связали с маньяком-самоубийцей ряд актов политического саботажа, а также убийство Верены Станкович.

Сообщалось о шумной криминальной разборке на юге штата Мэн, после которой возле заброшенного мотеля нашли четыре трупа приезжих итальянцев. Единственную уцелевшую фигуру этой перестрелки, итальянку Сильвию Меццатто, бегущую по полю со снайперской винтовкой в руках, снес с перепугу какой-то нервный коп. Из ее оружия был убит старейший участник инцидента, Паоло Андолини, бывший венецианский судья.

Выяснились и обстоятельства кончины Морсби. Виктор Талент, оказывается, пытался спастисвоего пожилого друга, павшего от случайной пули в перестрелке наркоторговцев. Эту версию подтверждали смазанные кадры видеосъемки какого-то «случайного прохожего», продемонстрированные растроганным до слез телекомментатором перед переходом к рекламной паузе.

Боль в глазах Джо ослабевала, но на возвращение зрения надеяться не приходилось. Врачи обещали лишь, что она сможет отличить свет от тьмы. По ночам в ее сны врывались кошмары прошлых дней, и она просыпалась, покрытая п о том, на прилипших к телу простынях. Физическая близость, секс не приносили облегчения, как будто чувства ее хранились где-то отдельно, в морозильной камере. Виктору казалось, что им не хватает постоянной угрозы, без которой отношения становились плоскими и бесцветными, как зуммер АТС в телефонной трубке. Собственное тело тоже ему не подчинялось, его бросало то в жар, то в холод, словно во время тяжелой болезни.

Однажды после Нового года Джо подошла к окну, уставилась незрячими глазами на Лонг-Айлендский пролив. Она тяжело вздохнула и развела руками. Виктор подошел сзади и осторожно положил ладонь на ее затылок.

— Морские монстры отобрали у меня глаза, Виктор. И по заслугам.

В ее голове бились, требовали искупления безымянные тени жертв семи веков.

— Морские монстры пытались тебя утопить. Но у них ничего не вышло. И они вернули тебя мне. Мы должны закончить начатое, ты и я.

Она подалась назад, прижалась к его груди.

Паспорта Марианны выглядели подлинными и сработали безупречно. Клерк «Алиталии», вернув им документы с тиснением «Repubblica Italiana»,улыбнулся. Его «Добро пожаловать домой» звучало без следа иронии.

Когда лайнер оторвался от взлетной полосы, Виктор по привычке обернулся и огляделся. Старшая стюардесса на ходу смотрит в зеркальце, проверяет макияж. И никаких провожатых. Лишь мрак воспоминаний.

Эпилог

В АДМИРАЛЬСКОМ ЗАМКЕ

83

Зимой артрит Ансельмо разыгрывался не на шутку, особенно в январе. Бог отвернулся от Венеции, все тепло и свет послал на юг, в море, куда даже местные рыбаки не заплывают. И Ансельмо не торопился с доставкой чемоданов вновь прибывших постояльцев.

Время ползет к коктейлю. Постояльцы еще только пробуждаются от дремы после ланча и подумывают, во что нарядиться к ужину. Последний вапореттопропыхтел к причалу. Ансельмо провел расческой по усам, подчеркивая следы былой жгучей синевы в сивой щеточке, застегнулся на все пуговицы и величественно прошествовал к причалу отеля. Он все еще сохранял абсолютную власть на подступах к древней обители.

Гостей в это время года немного, суденышко почти пустое. Тем обстоятельнее поклон, отвешиваемый каждому прибывающему. Парочка из Германии ответила беглой улыбкой и, не заботясь о ночлеге и постели, устремилась прямо в бар. За ними…

Сестра? Характерная верхняя губа, походка… Ее поддерживает седовласый джентльмен… Неужто? Ансельмо даже не пытался сдержать слезы.

Дотторевернулся с ней!

Виктор уже тряс обе руки старика:

— Я нашел ее, Ансельмо!

— Отель ждет вас, дотторе.И вас, синьорина. В каком номере вы останавливались в прошлый приезд?

— В четыреста втором, на восточной стороне.

Ансельмо позабыл про артрит.

— О нет, не в это время года. Слишком холодно. Я помещу вас на юге. Теплее. Тише, спокойнее. Вы ведь любите тишину?

Джо кивнула с улыбкой. Еще бы!

— Да, мы очень ценим тишину и покой.

— Субито, синьоре, ^[32]— и Ансельмо заспешил к стойке консьержа.

Они поужинали у себя. Ансельмо поселил их в номере с видом на церковь на мысе Дорсодуро. Джо тихо ковырялась в салате, потом покорно дала Виктору промыть себе глаза.

Поздно вечером Джо вдруг выпрямилась в постели. Она встала, направилась к окну и распахнула его, подставив лицо каплям дождя. Вдохнула ночной воздух.

— Скажи мне, Виктор, что отсюда видно. Хочу взглянуть на Венецию твоими глазами.

Он выпрыгнул из кровати, подошел к ней, осторожно обнял. Почувствовал трепет ее тела. Венецию поглотил туман, заглушивший даже обычный городской шум. Но Виктор тут же спокойно и тихо заговорил:

— Напротив, за каналом, горят огни. Городские и домашние; желтые, оранжевые, рубиновые. Недалеко проплывает полицейский катер. Я его не вижу, но он освещает мигалкой целый квартал. Дождь сильный, мост Аккадемиа почти не виден. Люди как будто ступают по воздуху. Голуби спрятались от дождя, хвосты торчат из-под черепицы. Ты их слышишь?

Она прижалась к нему сильнее и шепнула чуть слышно, обнимая его своей жаркой влажностью:

— Да… Я вижу их…

В эту ночь им не мешали призраки прошлого.

84

Около полудня Виктор обнаружил деньги. Пачки валюты разных стран, купюры разного достоинства.

— Перепадало порой, — нахмурилась Джо. — Авансовые платежи, неизрасходованные остатки…

— А почему ты их сунула в мой чемодан?

Она улыбнулась и поцеловала его в щеку. В голосе прозвучало что-то от пропавшей Арабеллы:

— Потому что твоя физиономия лучше подходит для таможни, милый Виктор.

— А если бы меня поймали?

— Когда я работала в этом городе, таможенников обмануть было легче всего. С тех пор они не изменились.

— Меня тоже было легко обмануть.

Она чуть нахмурилась:

— Ты сам себя обманывал. Ты рвался к Арабелле.

— Нет, я искал Джо.

— Но не тогда в Венеции. Вспомни мост… туман…

— Значит, я тебя выдумал? Изобрел?

Джо снова поцеловала его, поняв, что зашла слишком далеко:

— Нет, Виктор. Ты прорубил дверь, в которую я смогла войти. — Она почувствовала его улыбку и сменила тему: — А сейчас выведи меня, пожалуйста, наружу. Хочу почувствовать мой город.

— Теперь и мой тоже.

Ансельмо проводил их улыбкой, и они покинули отель. Дождь прошел, Венеция дружелюбно принимала гостей. Виктор и Джо слонялись по узким улочкам мимо многочисленных лавочек и кафе. Сначала Джо обеими руками держалась за Виктора, отмеряла крохотные шажки и выглядела вследствие этого моложе своих лет — хотя Виктор до сих пор не знал ее возраста. Ближе к вечеру, когда ласточки снизились и проносились над самыми крышами, Джо высвободила одну руку и водила указательным пальцем по стенам вместо тросточки.

Они дошли до дома, в котором проживал отставной судья Андолини, убитый недавно в Штатах. Третий этаж смотрел на улицу темными окнами. На двери оранжевая полоска со словами «QUESTURA DI VENEZIA», двое полицейских при входе.

— Свет в окнах есть? — спросила Джо.

— Нет, темно. Одно окно открыто.

— Никого не видно?

— Нет, никого.

Джо принюхалась:

— Запах шоколада… Чувствуешь?

— Нет. Чувствую, что нам пора выпить.

Он поцеловал ее, и они продолжили путь. Зашли в старую тратторию,уселись подальше от шумного бара. После второго бокала Джо как-то непонятно улыбнулась.