Вернувшись домой, Виктор почти не отрывался от родительского дивана, отъедался на материнской стряпне, отсыпался и смотрел в телевизор. Видел на Пятом канале Арта. Маститый ученый оповестил великий американский народ о счастливой возможности приобрести свой новый опус. «Сила спасет мир», стартовая книга серии. «Kraft durch Freude» ^[22]ехидно подумал Виктор. Иногда он спускался в подвал к одряхлевшей овчарке. Собака радостно приветствовала его и проявляла полное понимание, но ничем не могла помочь.

И почти сразу Виктор набросился на прессу.

Начал с местных газет, потом расширил диапазон, охватил иногородние и иностранные газеты и журналы. Статьи об одиноких убитых женщинах, беглянках, заметки о неопознанных телах. Материалы о сексуальных маньяках, об убийцах, даже репортажи с демонстраций мод. Щурился в лупу, стараясь найти среди множества лиц одно, с характерной вздернутой верхней губой.

Он искал Арабеллу.

Соседи ухмылялись, косясь на стопки газет у порога дома Талентов. «Квинси Патриот-леджер», «Рутлэнд геральд», «Каспер стар трибюн»… Пачки вырезок росли вокруг него, как грибы на поляне после дождя. Часто встречались лица, чем-то напоминающие Арабеллу. И всем воображение Виктора дорисовывало изумрудные глаза и элегантные лебединые шеи.

Наведывались полицейские.

Несколько раз посетили агенты Саффолкской полиции, время от времени навещал сотрудник ФБР. Местные полицейские неловко вертели в руках фуражки, вежливо отбиваясь от матери Виктора, настойчиво предлагавшей им кофе. Фэбээровец прятался за своим блокнотом, как за щитом. Не припомнит ли Виктор встреч с мнимым Уилбуром в Штатах, до Венеции? Случайные перебранки с незнакомыми людьми? Разумеется, проверили состояние финансов Виктора, но ничего подозрительного не обнаружили. Никаких экстремистских наклонностей, никаких связей с уголовным и уголовно-политическим криминалом. Но в психической нестабильности Виктора ни у кого не было сомнений. Донесения итальянских коллег усиливали это впечатление.

Интерпол сопоставил фотографию убитого Макензена со своими материалами, и в архивах обнаружились кадры видеозаписи, сделанной в Загребе за пять лет до событий в Венеции. Человек, очень похожий на липового торговца дубовой мебелью, энергичным движением сталкивал на рельсы перед прибывающим поездом какую-то женщину.

— Ее звали Верена Станкович, — пояснил «черный костюм» из ФБР, вежливо, но решительно отказываясь от третьей чашки кофе.

Он насторожился, увидев лицо Виктора:

— Что с вами, сэр?

— Я… голова закружилась. Все прошло. — Виктор вспомнил фамилию из списка Миммо. — Извините. Кто она, Станкович?

— Верена Станкович возглавляла партию «Наша нация» в Хорватии. Шесть лет, до самой смерти. Пресса сообщала тогда о самоубийстве. Но теперь мы видим, что это не так.

Фэбээровец объяснил, что Станкович — бесстрашная левоцентристка, бескомпромиссная сторонница полного расследования преступлений, совершенных во время боснийского конфликта, независимо от того, кто их совершил, «чужие» или «свои». После ее смерти следствие Гаагского трибунала забуксовало и свернулось.

— С очень большой вероятностью можно утверждать, что это тот самый тип. — Агент выдержал паузу, как будто следовал инструкции из учебника. — А теперь посмотрите сюда. — Ноготь агента двинулся от широко раскрытых глаз падающей на рельсы жертвы… мимо лица поездного кондуктора, похожего на мордашку испуганного ребенка… и остановился возле киоска посреди платформы.

Изображение киоска и людей вокруг него было не в фокусе, но взгляд Виктора сразу выхватил фигуру женщины, собиравшейся сбежать с лестницы. Рот женщины был открыт, как будто она вот-вот закричит.

Темные очки. Цвет волос на черно-белом снимке неразличим, но Виктор понял, что под париком скрываются слегка вьющиеся каштановые волосы, в постели пахнущие миндалем. Зеленые глаза. И грудь, если прикрыть ее ладонью, трепещет, как пойманная ласточка. Виктор отодвинул фото и откинулся на спинку стула. Агент спрятался за маской сочувственного понимания, которую охотно примерял и Карреджо.

— Вы уверены, что до Венеции не встречали ее? Может быть, мельком, не осознав… Студенты, студентки…

— Нет. Уверен. Не встречал.

Агент встал, положил на стол визитную карточку:

— Если что-нибудь вспомните, звоните в любое время.

— Конечно.

Выходя, агент окинул взглядом крыши соседних домов и обернулся:

— Вне дома будьте осторожны.

На следующий день Виктор почти не отрывался от своих газетных вырезок. Как он хотел избавиться от этой женщины! Выжечь ее из памяти каленым железом. Тщетно. Его не отпугнула даже ее принадлежность к банде убийц.

Когда он наконец заставил себя выйти из дома, навстречу ему по улицам города двинулось множество Арабелл. Он видел их в кино, запахивающих коричневые пальто и снимающих солнечные очки, чтобы следить за экраном. Арабеллы выводили детишек из семейных автомобилей, шагали по мостовым и супермаркетам, выбрасывали перед собой стройные ноги, как будто желая оторваться от земли. Сидели за рулем в соседнем ряду, не снимая очков. И всегда улыбались.

Каждый раз он попадался на их удочку. Потом замечал, что пальто вовсе не коричневое, а черное. Или что женщина перед ним рыжая и невысокая, а не темноволосая и стройная. Все эти матери и жены из пригородов опасливо улыбались и спешили прочь от рано поседевшего молодого мужчины. Виктор попытался забыть Арабеллу, но от подписки на множество газет не отказался. Он все еще надеялся.

Как любая запущенная мания, страсть его развивалась и усугублялась.

Кроме того, какой-то глухой, отдаленный трезвый голос подсказывал, что лучше найти ихсамому, чем оказаться застигнутым врасплох. И он вылез из логова.

Сначала в Мичиган. Арабелла привиделась ему на групповом фото в местной газете Анн-Арбора, и он погнал туда свой старый «субару». Он целые дни проводил возле кабака, в котором местный король фоторепортажа заснял женское собрание, но Арабелла так и не появилась. В конце концов к нему подошел хозяин заведения и попросил удалиться. Во взглядах родителей проскальзывало беспокойство, а их сын мотался в Монтану и Техас, обследовал автосалоны, паромы и питомники орхидей.

Однажды в руки ему попала газетка из придорожного местечка Атолл в Массачусетсе. Еще не развернув ее, Виктор уставился на цветную фотографию с нового рынка под открытым небом. Краснощекие фермеры под красочными плакатами хвастались громадными ярко-красными томатами. Слева возле прилавка стайка студентов, а за их спинами — автозаправка. Женщина залезает в кабину пикапа. Не отрывая глаз от фото, Виктор протянул руку за увеличительным стеклом.

Губа!.. Вне всяких сомнений. И очки не скрывают скульптурного рельефа скул.

В тот же день он отправился в Массачусетс.

42

Ньюберипорт, Массачусетс, осень 2005 года.

Больше трех лет пропало даром.

Трэск-Академи, крохотная подготовительная школа на северо-восточной окраине штата, во всей стране не только старейшая, но и беднейшая, приняла его преподавателем, но теперь готова была с ним в любую минуту расстаться. Ученики не воспринимали его всерьез. Время от времени на стенках мужского сортира появлялись копии заметок о венецианском убийстве с комментариями разной степени едкости. Преподаватели держались с ним настороженно. Директор однажды завел разговор о возобновлении заброшенных исследований, но Виктор сделал вид, что не услышал, прикинулся дурачком. Он ушел в подполье, как ранее Мейер. Да и не до исследований ему было. Целью и содержанием жизни оставались поиски Арабеллы. Директор тоже стал его избегать.

Мир забыл Виктора и его революционные идеи. В промежутках между рекламными паузами люди внимали аккуратно подстриженным господам в хорошо сидящих костюмах с патриотическими булавками в галстуках. Иные заокеанские культуры, еще недавно волновавшие воображение ученых, теперь казались опасными для цивилизованного мира. Мавры, думал Виктор. Старые войны, новое оружие. РПГ вместо лука и стрел. Хакеры и шахиды сменили бедуинов.