— Где вы остановитесь сегодня ночью?

— Не могу точно сказать. — Он ухмыляется. — В вашем доме?

Он видит, что мне это не нравится.

— Знаю, что вы не обязаны давать интервью, как не были обязаны сниматься в «Криминальном времени». Вы могли прекратить все в любой момент, но не сделали этого. Камера вас любит, и вы знаете это. Вы отлично смотрелись по телевизору.

Он бросает на меня сердитый взгляд.

— Я игрушка в руках журналистов. — Он расставляет руки, изображая Иисуса на кресте. — Разве вам не весело? — интересуется он.

— Это не развлечение. Наша цель — попытаться выяснить, кто убил молодую женщину. Мы можем взять интервью в любом месте, где вы скажете. Какой у вас номер мобильного телефона?

— У меня его нет. Мне он не нужен.

— Я куплю его вам и покажу, как им пользоваться.

Я осознаю, насколько непонятным кажется современный мир Джерри, которого арестовали в тысяча девятьсот восьмидесятом году и выпустили в две тысячи десятом.

— Я отлучусь ненадолго. Где вы будете?

Он пожимает плечами.

— Здесь и там, скорее всего.

— Пожалуйста, Джерри, бросьте мне спасательный круг, умоляю вас!

Джерри улыбается, и я чувствую смущение. Мне нравится его улыбка. Интересно, говорила ли ему такое жена много лет назад, как раз перед своей смертью? Я меняю тему разговора.

— Слава причиняет вам неприятности, но она также может защитить вас. Она дает вам возможность показать свое видение случившегося. Это ваш шанс доказать, что вы не убивали ее.

Джерри снова снимает солнцезащитные очки. Его ирландские глаза улыбаются: за одну секунду его настроение меняется с добродушного на гневное и наоборот. Он подносит свою кружку к моей, чтобы чокнуться, поворачивается и обращается к толпящимся рядом потным людям — как к тем, кто выиграл, так и к тем, кто проиграл:

— Сколько бы вы поставили на это?

Остаток дня был проверкой Джерри на умение держать слово. Я дала ему двадцать фунтов еще на несколько ставок, и мы договорились встретиться через час на этом же месте. В Челтнеме я купила ему дешевый мобильный телефон, пополнила счет и записала в него свой рабочий номер, номер Ливви и студии «Криминального времени», а потом вернулась к палатке с пивом. Меня приветствуют довольные лица: Джерри развлекает толпу карточными фокусами. Он на высоте, его ирландский акцент прекрасно сочетается с ловкостью рук. Перед ним на полу лежит шляпа, в которой монетки выстроены в виде маленькой пирамидки.

— А вот девушка, которой сегодня явно везет.

Джерри подносит колоду к моему лицу.

— Вытяни карту…

Но не успевает закончить предложение, смотрит через мое плечо и быстро поднимает шляпу — в палатку заходит охрана.

— Пора уходить.

Мы уходим вместе, шляпа позванивает у него в руке.

— Вижу, люди приходят сюда тратить деньги, а не зарабатывать.

— Это точно, — отвечает Джерри. Похоже, он не слишком огорчился, что пришлось прерваться. — У меня как раз хватило, чтобы поставить сорок пять к одному на номер триста пятнадцать. Чистый Кристалл, так зовут эту лошадь. Она принесет мне удачу, это наверняка.

— Пожалуйста, приходите на передачу, — говорю я, протягивая ему мобильный телефон.

Джерри не отвечает. Я какое-то время жду, потом ухожу.

На обратном пути в Лондон я звоню Ливви из поезда и рассказываю о своей неожиданной удаче. Но она опускает меня на землю.

— Посмотрим, появится ли он на шоу. Тебе нужно было брать интервью там же! Надо было поручить это дело Мэтту, — ворчит она. — Хочу, чтобы ты немедленно была в Вулидже.

— Вулидже?

— Звонила подруга Мелоди. У нее есть старые видеозаписи, где Мелоди играет на сцене волшебницу. Это может пригодиться.

— А мы не можем послать туда курьера?

— Нет, не можем. Она хочет передать все лично в руки, причем только тебе.

Я еле сдерживаю стон. До Вулиджа сотни километров, это в противоположном конце Лондона от того места, куда я еду, и далеко от моего дома. Выглядит совсем не заманчиво. И я протестую в глубине души.

— Никто не говорил, что работа на телевидении сплошной гламур, Кейт! Давай живее, она сегодня вечером дома.

Я откидываюсь на спинку сиденья, в душе проклиная свою начальницу. Когда поезд подъезжает к Паддингтону, я проверяю результаты скачек в Челтнеме по своему телефону. Чистый Кристалл упал на третьем барьере в 3:15.

Чтобы справиться с заданием, мне понадобилось несколько часов. Подруга оказалась болтливой и без устали комментировала проигрываемое видео. Они с Мелоди вместе ходили в драмкружок в школе, когда им было по пятнадцать. Видео плохого качества и никак нам не подходит, поэтому я ухожу без видеокассеты и в тоске плетусь домой.

Я иду по незнакомым улицам этой юго-восточной части Лондона, когда звонит Пол.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно.

Это даже преуменьшение. У меня раскалывается голова и такое чувство, что я скоро упаду в обморок. Все, что я съела за сегодняшний день, — это двойной сэндвич, купленный в поезде. Он камнем лежит у меня в желудке, и я боюсь, что он собирается выйти оттуда так же, как и зашел, то есть быстро.

— Эта поездка яйца выеденного не стоила.

Пол сочувствующе вздыхает.

— Тебе нужно домой, отдохнуть. Я в Вулидже возле терминала.

— Что ты делаешь в этой глуши?

— Был здесь по работе. Маркус сидит с детьми. Тебе нужно лежать в постели, у тебя серьезная травма.

Я благодарю его и устало тащусь к терминалу, удары сумки по ноге отдаются в висках.

— Не нужно было выходить на работу сегодня. Ты нездорова.

Я опускаю голову Полу на плечо, а он обнимает меня и улыбается.

— Ты отлично поработала с Джерри! Почему ты не сказала, что отправляешься на его поиски?

Я стараюсь с безразличным видом пожать плечами, хотя так и свечусь от его похвалы.

— Не знала, смогу ли его найти.

— Ливви просто потрясена.

— Да? А по телефону так не показалось.

— Ладно тебе! Ты же знаешь Ливви, она не может выразить то, что чувствует.

— Думаю, ты прав.

Пол некоторое время молчит.

— Но, Кейт, давай решим на будущее, что ты не будешь делать подобного рода вещи, не посоветовавшись со мной. Это могло быть опасно, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я хмурю брови, отчего боль усиливается. Я готова принять поражение.

— Да, ты прав. А где машина?

Пол указывает кивком на другой берег реки.

— Вон там. Можем пройтись.

— Ой, а может, поедем на пароме?

Я ужасно устала и хочу присесть.

— Он не работает после восьми. Идем, посмотрим другой берег.

Он берет меня за руку, и мы направляемся к круглому кирпичному зданию, это тоннель Вулиджа. Пол начинает спускаться по ступенькам.

— Давай спустимся на лифте, — предлагаю я, нажимая на кнопку. У меня такая тяжесть в ногах.

— Смотри, он не работает, — говорит Пол, указывая на табличку, что висит рядом на стене. — Пойдем. Куда исчез твой дух авантюризма?

Я следую за ним, поскольку привыкла, что Пол принимает разумные решения, а я слишком устала, чтобы о чем-то думать; потом бросаю взгляд на ржавые перила и спускаюсь, не держась за них. Мы идем вниз по узким лестничным проемам. У меня начинает кружиться голова, и я вынуждена остановиться. Пол скрывается из виду впереди меня. Кажется, спускаться еще далеко. Здесь пахнет не совсем приятно, вернее, совсем неприятно.

— Пол?

Он не отвечает, и я не слышу его шагов по металлическим ступеням.

— Пол?!

Я начинаю быстро спускаться за ним, и, словно в подтверждение моего страха, у меня волоски на затылке встают дыбом, я задыхаюсь и спотыкаюсь. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть что-то ужасное, но позади никого нет.

«Лестница насчитывает сто ступенек», — читаю я наверху.

Я прошла около шестидесяти, почти половину. Мне хочется вернуться и добраться домой на поезде и автобусе, выйти на морозный воздух, но теплая машина всего в паре шагов, и я могу подремать, пока Пол довезет меня до нашего милого дома. Я хватаюсь за перила и, быстро перебирая ногами, как боксер, прыгающий на скакалке, бегу вниз по ступенькам. Конечно, можно упасть и серьезно удариться, но страх настолько засел в моей голове, что его сложно оттуда вытеснить. Тяжело дыша, я успешно преодолеваю последний лестничный пролет.