То, что должно случиться, — рано или поздно случается. Саша с Аллой, несмотря на все мои усилия, встретились. И встретились, конечно, по Сашиной инициативе. Алла — выдерживала все договорённости по недопущению такой встречи, а вот Саша не выдержала. Выбрала день, когда у меня Алла была, и свалилась как снег на голову. Сделав лицо лопатою и прикинувшись, что не знает, что я не один. Позвонив в дверь, когда мы с Аллой тихо и мирно пили чай на кухне (ох уж этот чай), и с порога как можно более громким и как можно более манерным голосом осведомившись, один ли я и можно ли войти. «А пускай, — донеслось с кухни, — рано или поздно оно бы всё равно случилось».

Сначала мы пили чай на кухне. Девушки беседовали подчёркнуто вежливо. Меня держали как бы на дистанции. Так, типа собачка под столом. Я лез вон из кожи, пытаясь хоть как-то сгладить идиотизм происходящего. Меня грациозным движением руки отодвигали в сторону. Отовсюду сыпались фонтаны невидимых искр. В воздухе всё больше и больше попахивало озоном. Как перед грозой. Впрочем — почему «как»?

Саша не выдержала первой. Заявила, что скучно что-то. Надо слегка, мол, разбавить компанию. Пожалуй, позвонит она своему предыдущему любовнику да предложит присоединиться. Раз уж групповуха, так пускай уж хоть симметричная будет. И — сразу за телефон. Звонить.

Попытался помешать. Алла мягко взяла меня за шкирку и отодвинула в сторону. То ли его в самом деле не было дома, то ли Саша звонок имитировала — так и осталось тайной. В любом случае, не дозвонилась. Нужно было срочно что-то делать. Несколько минут передышки есть, но ведь пройдут они, так опять какая-либо что-нибудь придумает эдакое!

– О звёзды моего гарема! О ослепительные! Девочки, вы не проголодались? Давайте накормлю чем бог послал?

– И что же он послал?

В холодильнике, точнее, в морозильнике — не нашлось ничего, кроме той самой кефальки килограмма на два, которой я уже разок пытался Сашу накормить…

– Но это же рыба, а рыба — это селёдка, а селёдка — это я… Кстати, а ты Лёлику уже звонил?

– Ничего, пусть готовит. Кефаль не совсем селёдка, она скорее свинья, а свинья — это скорее вот он. Вот и отпробуем!

– А что, логично!

– Давайте тогда, девочки, в комнату, сейчас поджарю, принесу. А пока наваливайтесь на содержимое бара.

Мы ели ту кефаль, сидя по-турецки на тахте. С одного блюда. Руками. Облизывали пальцы. Девушки мило беседовали, старательно игнорируя моё присутствие, но столь же старательно нахваливая рыбу. Улыбаясь друг дружке теми самыми кошачьими улыбками, которые слышались все последние недели в телефонных разговорах при упоминании соперницы. Улыбаясь и мне, и тоже кошачьими улыбками — но теми кошачьими улыбками, которые мышонку адресованы. Щерились на меня прямо как будто две рыси щерятся на галчонка, выпавшего из гнезда в точности на нейтральной полосе между их территориями. При попытке прикоснуться к любой, поднести кусочек или рюмку — с подчёркнутой грациозностью и со вкусом шлёпали по рукам. Больно шлёпали, с оттягом. И с улыбкой. Не прекращая вести вежливую светскую беседу, пронизанную светлым юмором. Не забывая нахваливать рыбку и фотографии на стенках. Не забывая нахваливать хороших мужиков вообще и своего любовника, читай — меня, в частности!

Я слабо соображал, что происходит. Почти не видел окружающего. Уже, наверное, к пятой минуте этой сюрреалистической трапезы я потерял возможность видеть лица — в глазах рябило от искр, которые сыпались из девушек во всё возрастающем количестве. Улыбки — не то что видел, по голосу чувствовал, а вот сами лица нет. То, что говорилось, — тоже запомнилось только в общих чертах, ни одной фразы не могу вспомнить дословно. Девчонки мысленно лезли на противоположные стенки от ревности, от обиды, от уязвлённой гордости… И при этом — ни одна из них не сфальшивила ни единым словом, ни единым жестом. Ни одна из них не поставила под сомнение продолжение. Ни одна не сделала ни единого обидного жеста, не произнесла ни единого обидного слова в мою сторону! Только били по рукам при попытке прикоснуться или поухаживать. И били точно выверенными жестами, давая понять, что это — на то время, пока их две. Останется одна, и всё изменится. Единственным срывом так и остался тот Сашкин звонок ещё до начала трапезы. Невероятные женщины!

Медленно, очень медленно, но всё же до меня дошло, что, несмотря на всё игнорирование любых моих слов и идей, обе ждут действий от меня. Султан должен показать себя султаном. Да, времена другие. Да, правила теперь другие. Но раз есть гарем — ключевые решения принимает султан. Какие именно правила — вот рамки, а дальше сам думай, разжёвывать не будем. Ни одна меня при другой не послушается. Ни одна не допустит при другой моих знаков внимания в свой адрес. Ни одна не уйдёт первой. Уводить обеих — следует мне.

В общем, пришлось сманеврировать в туалет, там под шум воды звякнуть с мобильника другу, чтобы он мне через пять минут позвонил на городской, изображая срочный вызов в институт… Вывести обеих на перекрёсток и поймать два разных такси для доставки обеих практически в одно и то же место — так уж сложилось, что живут в двух троллейбусных остановках одна от другой. Пресечь уговоры каждой посадить вторую в то же самое такси. Каждая предложила и каждая показала взглядом, что к другой не сядет.

Как это ни удивительно, но события последних недель проходили на фоне полной чертовщины во всём остальном. Параллельно с таким вот двойным романом — я разменивал квартиру, собирал вещи к переезду, работал как два негра, недешёвая всё же штука размен квартиры и разъезд…

И вот наконец — переезд! Совмещённый с новосельем. Новоселье в малогабаритной двушке, заставленной шкафами и ящиками, даже без лампочек в патронах, забыл я купить лампочки, а старые хозяева все до единой повывернули! Я с друзьями таскаю мебель – а Алла с подругами друзей бегает по магазинам и готовит при свечах и фонарях. Пирушка — при свечах, на узбекском коврике на полу, на единственном пятачке, не занятом штабелями шкафов и ящиков. И — каждые десять минут звонки звереющей от ревности Саши, спрашивающей, позвонил ли я уже Лёлику или хотя бы Ане… На каждый из которых поступала кошачья улыбка Аллы и вопрос, передал ли я Саше привет от неё.

Надо было срочно что-то делать. Тайм-аут брать, что ли… И — выбирать. Тяжелейшее решение нависало, но очевидно было, что если не выбрать — потеряю обеих через неделю-две. Впрочем, если выбрать, тоже очевидно, что всё равно довольно скоро потеряю и выбранную, не проходит подобное безнаказанно, но здесь хоть надежда на чудо остаётся. Итак, тайм-аут, после которого — выбор. Без тайм-аута нельзя. Нельзя выбирать на таком напряге эмоций, пусть чуть в себя придут.

И взял я тут контракт на подсчёт запасов на некоем забайкальском месторождении цветных металлов да и уехал на пару недель в славную Бурятию. Заодно и заработать небольшую стартовую сумму на начало новой жизни на новом месте. Ведь последнее время на каждую пачку сигарет деньги считать приходилось!

В Бурятии — периодически влезал в Интернет. То в гостевой книге моего сайта, то в почте — обнаруживались весточки либо с вопросом, позвонил ли Лёлику, либо с вопросом, как себя чувствует Саша. Мужественно держался и отвечал пореже. Ссылаясь на крайнюю занятость. И — думал. Думал, думал… Тяжёлое занятие — будучи султаном, вырастить в себе буриданова осла.

Не смог придумать. Решил спросить совета, что делать. Для надёжности — у двоих. У того, кто больше друг, и у того, кто мудрее. У своего фотоаппарата и у Байкала. Вот и попросил принимающих устроить в выходные двухдневную вылазку пофотографировать на зимний Байкал.

То, что собралась компания немаленькая, с программой, включающей баню, горячие источники, а также истребление невероятного количества спиртного, — не помеха. Байкал никуда не денется, и выслушает, и ответит. И фотоаппарат тоже никуда не денется, тоже выслушает и тоже ответит. Плёнки, правда, в Улан-Удэ нормальной не купить, но — какая есть, такая есть. Обойдёмся.