— О чем это ты, интересно? Я, что ли, не рассказываю?

— Когда рассказывают, не спрашивают — о чем это ты. Такая штука существует, как идея.

— А ты, интересно, кто такой, по-твоему? Председатель Мао?

Пабло уже снова танцует. Кончается пластинка. Он ее переворачивает, запускает другую сторону.

— Кловис, он тоже очень даже ничего, — замечает Элоиз. — Я буду за Кловисом скучать.

Пабло говорит:

— Пусть остается с нами. Чего ему с нами не остаться?

— Кловис может остаться с нами, — решает Адриан.

— Баронесса очень даже нормальная была, — говорит Элоиз. — Я что хочу сказать. Почему, интересно, не имеет полное право женщина в голом виде фотографироваться и в кино сниматься?

Адриан перестает танцевать.

— А знаете, — он говорит, — Виктора Пассера мне ни вот столечко не жалко. Живого или мертвого.

— И мне, — говорит Элоиз.

— Что-то в нем было такое, было. — Пабло говорит, качаясь и вскидывая руки.

— Знаю, — говорит Адриан. — Но все не в соответствии.

— Надо же, и ведь он, именно, оказался, — говорит Элоиз.

Пабло говорит:

— Мог оказаться и кто-нибудь другой.

Адриан говорит:

— Но раз она его выбрала. Она же на него подсела.

— Так подлежало, — вздыхает Элоиз.

— Мог бы и другой оказаться, — говорит Пабло. — Любой мог его ошибку совершить.

— Существует такая штука, как идея, — повторяет Адриан. — Повелся бы он на барона, так, может, и был бы в соответствии.

— Но он не был, — заключает Элоиз, кладя зеркальце обратно на столик и закуривая новую сигарету.

На время все смолкают. Элоиз курит, томно оглядывая танцующих. Музыка кончается, молодые люди вместе молча выбирают другую пластинку и ставят. Сначала Адриан, потом Пабло снова танцуют, подпрыгивая, качаясь, будто тугой вал музыки их несет.

Немного погодя Элоиз говорит:

— А мне мистер Макгир нравится.

— По саундтреку лучший в бизнесе. Вот кто в соответствии, — говорит Адриан.

— Классный специалист, — говорит Пабло. — Типа, почувствуйте разницу, да?

— Мистер Макгир и мистер Сэмюэл, — говорит Адриан, — эти двое — особая статья. И зачем судить людей за то, что они успеха смогли добиться? Шикарная команда.

— Их, было дело, в тюрягу за это упекли, — погодя говорит Адриан.

— Ты чего? Правда? — спрашивает Пабло, и Элоиз тут же:

— Да ну? Когда?

— Да вот как только этот бизнес у них зарождался, лет шесть-семь назад. Мистер Макгир мне много чего порассказал, — говорит Адриан, без малейших признаков усталости останавливаясь после бесконечного танца. — Мистер Макгир мне рассказал, — говорит Адриан, — что они тогда за мелкие деньги работали. Если за мелочевку работаешь, тебе криминал пришьют. А надо, типа, большие тыщи зашибать — и полный ажур.

Пабло перестает танцевать и садится на постель.

— И как они это раньше делали? — Он спрашивает.

— В той же технологии. Мистер Сэмюэл фотографирует, мистер Макгир обеспечивает звук. В газеты объявления давали. Под кодом. Клевали многие.

— Ой, у них такая технология, прям закачаешься, — говорит Элоиз. — Я что хочу сказать, мне очень даже понравилось, как они меня тогда снимали — вместе с Айрин и с Листером. Мистер Макгир все пристает: «Выкладывай свои фантазии, Элоиз». А чего мне выкладывать? Думаю, может, это он про волшебные сказки, ну и завожу про Красную Шапочку, а мистер Макгир: «Великолепно! Ты великолепна, Элоиз!» Ну я и давай ему Красную Шапочку травить, а Листер с Айрин, те туда же. Листер — ой, как он бабушкой был и меня съел, супер! В фильме даже видно, какое я получала удовольствие. А потом уж Айрин, так ту съел второй состав, то есть Листера дублер. Мистер Сэмюэл, он артист. Я что хочу сказать — у него все перспективное такое.

Адриан говорит:

— Элинор, ей только принцесс подавай. Другое ничего делать не заставишь.

— Ну стара уж — переучиваться, — говорит Пабло. — А принцессы у нее отлично получаются. Принцесса на горошине, как она спать не может на перине, — обожаю. В искусстве надо выбирать исключительно свое. Тогда получится. У баронессы отлично получается Монахиня из Конго, еще там Элинор — принцесса. Кот в сапогах — дикая тоска.

— Монахиню из Конго — эту, пожалуйста, и я могу, — говорит Элоиз.

— И я, — говорит Пабло. — Мне нравится.

— Лучше всего мне нравится «Девочка и три медведя», — вздыхает Элоиз. — Про волшебные сказки — это они у меня взяли. Это моя была идея, то есть, я что хочу сказать, она мне в голову пришла.

— У вас страховки-то в порядке? — спрашивает Пабло.

— Навряд ли, — отзывается Адриан.

— У меня — так это точно, что нет, — говорит Элоиз. — Все баронессе напомнить собиралась.

— Листер присмотрел бы, если бы это значение играло, — говорит Адриан. — Выходит, не играет. — Он берет другую пластинку, разглядывает, говорит: — А-а, сойдет. — И ставит.

Элоиз говорит:

— А мое любимое — «Все разрешено» [7].

Мальчики танцуют. Элоиз говорит:

— Она в пансион для благородных девиц ходила, в Лозанне, и апельсин научилась кушать ножичком таким малюсеньким и вилочкой, чтобы до апельсина даже не дотронуться.

— Кто? — спрашивает Пабло.

— Баронесса.

Молодые люди продолжают танцевать.

— Видно, туман над озером встает, — говорит Элоиз. — Я прям в комнате даже вижу. Через двойные стекла проходит, да?

Пабло начинает напевать в такт музыке. Он напевает: «Пабло, баронесса тебя желает видеть». — «Тук-тук». — «Войди, Пабло». — «Доброе утро, мадам, что угодно, мадам?» — «Пабло, там ставни наверху, они так хлопают. Я думаю, они отстали». — «Это мы мигом, мадам». — «Ну, тогда позже увидимся». — «Увидимся на приеме, баронесса».

— Увидимся на приеме, — подтягивает Адриан.

— Чего разорались, — перебивает Элоиз. — Листер занимается наверху с его преподобием и с мисс Бартон.

— И что-то там делается, наверху. — Адриан останавливается, потому что кончается музыка.

— Листер все на свете устроит. Листер никогда не подкачает, Листер, он такой всегда в пропорции. — Элоиз закуривает сигарету.

Пабло подходит к окну, смотрит на туман.

— Листер, он всегда взвешенный, — говорит Пабло. — И главное, он всегда соответствует.

— Точно, — подтверждает Адриан.

Мистер Сэмюэл сидит в большом кресле и просматривает переплетенную машинопись, мистер Макгир заглядывает ему через плечо. Кловис сидит у круглого, синим бархатом покрытого стола. Локти на столе, подбородок задумчиво уткнут в ладони.

— Роскошно, — говорит мистер Сэмюэл. — Могу поздравить, Кловис.

— Богатейшие возможности, — говорит мистер Макгир.

Кловис вздергивает, снова хмурит брови. Та же задумчивость во взоре, локти неподвижны.

— Первоклассный сценарий, — говорит мистер Сэмюэл. — Некоторые сцены — просто вне пределов вероятия. Только абсолютное владение сюжетом могло связать все это воедино.

— Потрясающе. — Мистер Макгир любовно оглаживает свой запертый магнитофон, стоящий на столе. — И так все оформлено великолепно, Кловис.

Кловис хранит молчание. Мистер Сэмюэл говорит:

— Просто блестящая находка то, что вы баронессу первоначально выстраиваете, как фоторобот, когда полиция ищет мотивов, повсюду рыщет и сует свой нос. Весьма наглядно, вполне зримо, Кловис.

— Хочется вот и услышать, — говорит Кловис. — Пора бы и услышать. Вчера был последний срок.

— Услышим, — говорит мистер Сэмюэл. — Не беспокойтесь. Это же, знаете, такая прихотливая вещь — киноиндустрия.

— Насчет серий все улажено. — Кловис приподнимает подбородок, высвобождает правую руку, чтобы похлопать толстую папку на столе. — Контракт надежный.

— Фильм у нас в кармане, — говорит мистер Макгир, — остается только одна сложность — кастинг. Все должны быть моложе, чем в действительности. Если Адриан играет Листера, Пабло должен играть Адриана.

— Да, только вот дадут ли они Пабло роль.