— Что-то у меня нос чешется, и вообще, мне кое-куда надо, надеюсь, вы меня простите, — проговорил он. — Правило номер сто одиннадцать:
Если чешется вдруг нос,
Верный признак, что понос!
— Я покину вас ненадолго, — продолжал господин Жабман. — А может быть, и надолго. Не знаю. На всякий случай я с вами прощаюсь! Но прежде чем уйти, мне бы хотелось сообщить всем собравшимся, что сегодня у меня день рождения, мне исполнилось пятьдесят семь лет. Вот почему я хочу угостить всех присутствующих шампанским, а тех, кто совсем не пьет, апельсиновым соком. Пожалуйста, прошу всех в буфет, заказывайте кто сколько хочет! Господин президент, распорядитесь, чтобы счет прислали на мой домашний адрес.
— Ах вот почему вы у нас сегодня такой веселый! — сказал с облегчением президент. — Вы уже попраздновали дома! Разогрелись немножко! Ну что же, давайте поблагодарим господина Жабмана за угощение! Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману! — затянул он, и зал дружно подхватил:
— Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману!
Господин Жабман помахал всем и покатил на выход. Господин Дауме поспешил следом за ним.
В вестибюле господин Дауме нагнал юркого конькобежца, который успел изрядно уменьшиться в размере. На голове у него уже пробивались рыжие волосы.
— Тебе обязательно нужно было устраивать весь этот цирк? — прошипел господин Дауме, припирая мнимого господина Жабмана к стенке. — Я уж думал, что ты вообще не успеешь меня предложить! И где ты обретался? Почему так поздно явился? В наказанье запру тебя опять в шкафу!
— Лучше в темном шкафу сидеть, чем на Дауме все время глядеть! — пропел господин Жабман, который на глазах становился все меньше и меньше. — В шкафу тепло и очень даже уютно! Я у Мартина в лагере тоже все время в шкафу прятался!
— Тихо! — свистящим шепотом проговорил господин Дауме и быстро повернулся, чтобы загородить спиной Субастика.
— Что случилось? — поинтересовался Субастик, выглядывая из-за его ноги.
— Жабман идет! — ответил господин Дауме. — Откуда он тут взялся? Он же в пробке должен сидеть!
— Значит, пробка рассосалась! — высказал предположение Субастик. — А рассосавшаяся пробка — это уже не пробка; стало быть, Жабману при всем желании негде было застревать.
Господин Жабман пересек быстрым шагом вестибюль, не обратив внимания на странную пару, и вошел в зал. Тут он застыл на пороге. Дружные аплодисменты встретили его, у многих в руках были бокалы с шампанским.
— Простите, — запинающимся голосом сказал господин Жабман. — Я задержался, застрял в пробке. К сожалению.
В ответ раздался оглушительный смех любителей роликовых коньков.
— В пробке, значит, застряли? Очень оригинально, — проговорил господин Доррман. — Прошу вас, дорогой господин Жабман, садитесь на свое место. Позвольте мне еще раз вас поблагодарить!
— За что? — удивился господин Жабман.
— Вот это называется скромность! — воскликнул президент. — Такие люди, как вы, украшение нашего клуба!
Господин Жабман так и не понял, за что его так нахваливают и благодарят, но почел за благо не выяснять. Польщенный, он улыбнулся и принялся раскланиваться на все стороны.
Секретарь, который понял последнее замечание господина Доррмана по-своему, тут же выкрикнул:
— Предлагаю господина Жабмана в кандидаты на пост президента нашего славного клуба! Ура!
— А вот это уже лишнее, — проговорил сквозь зубы господин Доррман. — Мало нам этого Дауме?! Угомонитесь!
Но было уже поздно.
Зал ответил громким «ура», и в списке появилась еще одна фамилия: Жабман.
Эта новость уже не дошла до ушей господина Дауме, потому что он в это время вместе с Субастиком шагал домой.
На другое утро в квартире Пепперминтов раздался звонок в дверь. Господин Пепперминт пошел открывать. На пороге стоял какой-то мужчина, который показался ему смутно знакомым. Но господин Пепперминт так и не вспомнил, где он мог раньше видеть этого неведомого гостя.
— Добрый день, — поздоровался незнакомец. — Мы, кажется, встречались. Давным-давно. Вы заходили в ресторан, где я работал официантом. С вами еще был такой забавный рыжий мальчик. Порядочный нахал, осмелюсь заметить. Такого запомнишь на всю жизнь!
— Да, что-то такое припоминаю, — промямлил господин Пепперминт. — Что вас привело ко мне?
— Письмо от господина Жабмана, — сказал официант. — Вы знакомы с ним?
— Только шапочно, — смутившись, ответил господин Пепперминт.
— Но письмо адресовано именно вам, если вы, конечно, действительно Пепперминт, — проговорил официант.
— Да, да, я Пепперминт, — подтвердил господин Пепперминт. — Так что с письмом?
— Вчера я помогал в буфете нашего клуба любителей роликовых коньков, — принялся объяснять официант. — У них там было важное заседание. Когда оно уже началось, вкатился господин Жабман на роликовых коньках. Ну, это ладно. В конце концов, для того этот клуб и создан. Странно другое. Он подлетел к буфету, заказал десять порций сосисок и проглотил их за три минуты!
— Десять штук — это, конечно, многовато! — покачал головой господин Пепперминт.
— Да не десять штук, а десять порций, по две штуки каждая! — разволновался официант. — Представляете?! И вот при этих обстоятельствах он потребовал у меня листок бумаги и карандаш, быстро что-то написал и попросил меня отнести вам это послание, но ни в коем случае никому другому его не показывать!
С этими словами официант вручил господину Пепперминту сложенную вчетверо записку, попрощался и ушел.
Господин Пепперминт прошел к себе в комнату, сел в кресло и развернул записку. Текст был написан так убористо и буквы были такими мелкими, что господину Пепперминту пришлось подняться и взять лупу, чтобы разобрать написанное.
Папа Пепперминт! Помоги мне! — прочитал он. — Господин Дауме держит меня взаперти. Я стал совсем крошечным. Если он пожелает, чтобы я стал таким же маленьким, как мальчик-с-пальчик, то скоро меня совсем не станет. Мой водолазный костюм мне уже настолько велик, что пришлось от него отказаться. Теперь хожу, обвязавшись кухонным полотенцем, которое достает мне до пяток. Вот как я скукожился! Помоги!
Твой Субастик
Господин Пепперминт пришел в ужас. Он позвал госпожу Пепперминт, плотно затворил дверь и прочитал ей письмо.
— Какой кошмар! — ахнула госпожа Пепперминт. — Бедный Субастик!
— Тихо! Не кричи! — прошептал господин Пепперминт. — Мартину ни слова! Он у нас такой чувствительный, что будет думать об этом день и ночь. И кроме того, господин Дауме все-таки его учитель! А что если Мартин пойдет к нему и выложит все. Не знаю… Как бы ему не вышло это потом боком.
— А это не тот ли, о котором Мартин нам рассказывал? — спросила госпожа Пепперминт. — Ну, с которым они ездили в лагерь?
— Да, он еще себе завел шикарную машину, — добавил господин Пепперминт и замер. — Это значит, что он может распоряжаться веснушками Субастика?! Конечно! Ведь Субастик на это и намекает в своем письме. Иначе откуда у этого Дауме могла появиться такая дорогущая машина? Похоже, что он заполучил возвратные капли!
— Ты хочешь сказать, что он украл пузырек у Мартина? — спросила госпожа Пепперминт. — Тогда мы обязательно должны рассказать обо всем Мартину. Ему нужно остерегаться этого опасного господина Дауме.
— Нет, нет, Мартину ничто не угрожает, — заверил ее господин Пепперминт. — Давай не будем впутывать его в это дело. Я лучше сейчас позвоню Понеделькусам. Нам нужно разработать план, как вывести на чистую воду этого господина учителя. У Антона голова хорошо работает. Он нам поможет. Точно.
Господин Пепперминт задумчиво покачал головой.
— Я только одного не понимаю, — тихо сказал он. — Как этот Жабман мог написать письмо от имени Субастика?
