— Фунтик, мы здесь! — подал голос дядюшка Мокус и подогнал к колонке автомобиль.
— Хороший малыш! — подхватила Беладонна, пряча мешок за спину. — Щекотки боится, но кушает хорошо… Ух, артист!
— Прощайся, Фунтик, — сказал дядюшка Мокус, приоткрывая дверцу. — Спасибо. Нам было у вас хорошо.
План Беладонны трещал по всем швам, но она не сдалась.
— А лужок?! — протянула она плаксиво. — Фунтик, здесь такие цветочки! Вот уж где ты нюхнёшь так нюхнёшь!
Извиняясь, Мокус развёл руками…
— Пора.
Беладонна упёрлась в радиатор грудью:
— Нет! Не пущу! Чашечку кофе?! Ведь у меня лучший кофе на этой дороге. Специально для проезжающих циркачей.
И методом толкания усатая старушка вернула машину на исходный рубеж.
— Рад бы, — сказал Мокус, — но скоро стемнеет. А ведь нам ещё нужно найти приличный ночлег.
— Это проще простого, — уверила клоуна Беладонна. — Недорогой отель в трёх минутах езды! Как вам проехать, я сейчас объясню!
Увидев на подносе всего лишь одну чашку, Мокус запротестовал:
— Нет, нет, а вы?
— Пожалуй. Ведь у меня лучший кофе на этой дороге.
Заняв капитанский мостик, Мокус поднёс к глазу подзорную трубу.
— Так вы говорите, отель рядом?
— В двух минутах езды. Сначала направо, потом налево, потом прямо до трёх дорог.
— Вправо, влево, влево, прямо, — чертил Мокус в воздухе путь автомобиля.
Беладонна оставила на столе свою чашку с кофе и подошла.
— Да, так, так и так!
Бамбино считал себя первым помощником клоуна и имел на это всяческие права. Вот и теперь, переставляя на столе чашки, разбирался он в дорожной ситуации:
— Так, так и вот так! Дядюшка Мокус такой забывчивый, хорошо, что я всегда рядом с ним!
— Отличный кофе! — согласился Мокус, вернувшись к столу.
— Да?! — глаза бензозаправщика недоверчиво округлились. — Вам нравится?!
Беладонна отхлебнула из своей чашки, и тотчас же мир перед её глазами поплыл!
Бегемотов стало трое, обезьян ещё больше, а Фунтик, тот и вовсе исчез!
— Что это вы мне подсунули?! — спросила она строго. — Что вы себе позволяете, а?
— Позвольте, но это же был ваш кофе?! — удивился дядюшка Мокус.
Засыпая, бензозаправщик отдавал последние распоряжения:
— Мне дурно! Скорее в отель! Пусть вызовут доктора! Там есть телефон… Ой, засыпаю… Ай, сплю…
В кузове автомобиля бензозаправщику местечка не нашлось. Беднягу подняли на крышу, будто спортивную лодку. Погрузились. Ничего не забыли, даже кастрюльку с кашей для малыша.
Работали быстро — ещё бы, ведь бедняга в беде! Лишь Бамбино на секунду отвлёкся и, подозрительно осмотрев чашку вместе с остатками кофе, проворчал:
— Лучший кофе на дороге, отхлебнёшь — протянешь ноги!
Он выплеснул остатки из чашки в ближайшую клумбу, и цветы на ней тотчас же полегли.
— Xppp… xppp… — храпят цветы на клумбе.
— Тррр… — урчит, набирая скорость, автомобиль.
— Трах-тара-рах! — это Добер, взяв Пинчера в руки на манер тарана, пробует прошибить им стену ящика для утиля.
— Бей, — требует Пинчер, — мне для работы своей головы не жаль!
Старания сыщиков не прошли даром.
От сотрясения цветные угольнички под колёсами ящика сместились, и ящик, набирая скорость, полетел под уклон.
Мчит по дороге автомобиль дядюшки Мокуса, а следом за ним летит безмоторный ящик-утиль.
На развилке их пути разошлись: Мокус свернул налево, а Добер и Пинчер врезались в полосатый столб — указатель дорог.
Да, теперь тому, кто по этому указателю надумал бы искать отель «Три дороги», пришлось бы поплутать. Фунтик протянул Бамбино кастрюлю с кашей.
— Не до еды! — отмахнулся Бамбино. — Больного везём!
Мокус был доволен тем, что его спутники чужую беду восприняли как свою.
— Да, — сказал он, — есть у вас, ребята, внутренняя красота!
Фунтик и Бамбино не очень-то поняли, о чём идёт речь, а Бегемот усёк:
— Вот арбуз, — сказал, — так себе с виду… А когда разрежешь — такая там внутренняя красота!
А в это время на крыше автомобиля госпожа Беладонна, обдуваемая ветерком, постепенно приходила в себя. Пришла. Села. Потрясла головой.
— Где миллион?! Вот он… Ух, чуть сердце не разорвалось!
Со дна саквояжа достала она очень древний и очень портативный радиотелефон.
— Алло, полиция? Спите? Ну, ничего, я вас сейчас разбужу! Записывайте… Юго-восточнее запада и северо-западнее востока… Отель…
— Бууум!
— Нет такого отеля, — сказал Фокстрот, сверившись с картой, и был прав. Отель назывался иначе. А звук этот возник оттого, что Беладонна задела головой ветку, на которой висело воронье гнездо.
«Бум» был не слабый, и потому усатая старушка, потеряв телефон, вновь впала в сон.
— Дядюшка Мокус, — поинтересовался Бамбино, крутя баранку, — а я только внешне красивый или…
Мокус его успокоил:
— Со всех сторон!
Бегемот поглядывал в окно и мечтал, подперев щёку ладошкой.
Бамбино вёл машину, а дядюшка Мокус с сонным Фунтиком на руках что-то тихонечко пел.
От отеля «Три дороги», а значит, и от новых приключений наших друзей теперь отделял лишь один поворот.
Услышав призывные звуки автомобильного рожка, хозяин отеля «Три дороги» господин Дурилло кряхтя встал с постели и пошёл открывать.
— Сейчас, сейчас, — ворчал он, возясь с многочисленными замками.
Сначала сквозь окно ворот оглядел он обувь ночных пришельцев, а уж потом прошёлся взглядом по головам.
— Открываю, иду! — вновь подал он голос, одолев последний замок.
Перед уставшими путниками предстал ещё молодой, но уже старый человек в ночной рубашке, туфлях на босу ногу и в ночном колпаке.
— Отель «Три дороги», — заявил он, — потому всё втридорога. За тройную плату пущу, а так — нет!
— Хорошо, хорошо, — согласился дядюшка Мокус, — мы очень устали, но прежде всего — телефон! Необходимо вызвать доктора: это владелец бензоколонки, ему неожиданно стало плохо, и мы просто обязаны были прихватить беднягу с собой.
Дурилло искал пульс у больного, а нащупал — увесистый кошелёк. Это решило исход дела…
— Не беспокойтесь. Позабочусь как о родном! Эй, Триолина, лентяйка, ну где ты там? — недовольно окликнул он полутьму.
Появилась девочка в переднике, лет двенадцати, красивая, но бледная, как зимний цветок.
— Возьми вещи, — приказал Дурилло, сверкая глазами, — и отыщи для гостей какой-нибудь уголок.
— Конечно, ведь дом весь свободен, — простодушно призналась девочка, но, поймав взгляд хозяина, осеклась.
— Триолина — сирота, — представил Дурилло девочку постояльцам. — Кормлю из жалости три раза в день!
Взяв светильник, Триолина повела гостей в полумрак.
— Осторожно, здесь плохие перила, пригнитесь — здесь дымоход.
Ступеньки под ногами ночных пришельцев подают голос. «Мааамааа» выводит одна, а другая всхлипывает — «боюсь!»
Фунтик жмётся к дядюшке Мокусу, пятачок поднят кверху, ушки — торчком.
А Дурилло в это время хлопочет над мнимым больным.
— Нюхни, нюхни, — воркует он, подсовывая под нос пострадавшему пузырёк. — У тебя есть денежки? Нету?! Тогда вынюхни, вынюхни, я тебе говорю!
Желая привести пострадавшего в чувство, Дурилло пошлёпал его по щекам, а потом потянул за нос и… оторвал. Испугался: «Ой, ещё заставят платить!»
