Если ты утонешь…
Мама очень обрадовалась, когда мы показали ей баночки с выловленными жуками.
— Вот какие у меня·помощники, — сказала она. — За это вас нужно всё время угощать картофельными шанежками и дранками.
Мы, конечно, были не против.
А мама пошарила в переднике и вытащила из кармана большой железный ключ.
— Бабушка Вера привет вам передавала и вот этот ключ от лодки. Можете хоть целый день кататься! Только на обед не забудьте прийти.
Ура бабушке Вере!
Но конечно, сначала мы искупаемся.
Речка протекала близко, сразу же за прудом, обросшим старыми дуплистыми ивами. Нужно только пройти парк и сбежать с горки.
Наташа побрызгала на себя водой и сразу же вылезла на берег. Песок ей нравился больше, чем самая тёпла·я вода. Она была большая мастерица готовить из него куличики.
А вода была такой прозрачной и тёплой, что совсем не хотелось вылезать на берег. Сначала я поплыл на другой берег к камышам, потом нарвал для бабы Веры кувшинок. И только после этого начал искать раков — когда-то их было здесь очень много. Но сколько ни искал, не мог поймать ни одного. Наверное, они перебрались в другое место или их уже выловили местные ребятишки.
Коля осторожно заходил в речку по самую шею, потом оборачивался и плыл обратно… Он старался плыть поморскому, совсем без брызг. Иногда это ему удавалось.
Зато Аннушка брызгалась больше всех. Она плавала вдоль самого берега, держась за дно руками: и так молотила ногами по воде, что над речкой поднималась разноцветная радуга.
— Смотрите, я плыву! — кричала она. — Смотри, Володя, как я плаваю! Правда, здорово?
Время от времени Аннушкины руки попадали в какую-нибудь ямку. И тогда из воды доносил сь непонятное бульканье, а на поверхности оставались быстро мелькающие ноги. Затем Аннушка, словно ошпаренная кипятком, выскакивала из воды, и над ивами взлетал пронзительный крик:
— Спасите! Тону!
На что Наташа, не отрываясь от своих куличиков, спокойно советовала:
— Утонешь — домой не возвращайся.
Она этому научилась у бабушки Веры.
Потом мы отцепили лодку, оттолкнулись от берега и по очереди гребли вёслами.
Тоска
Сидим мы на скамеечке под орехом, вынимаем из вишен косточки. Для варенья. Очистили уже целое ведро и ни капельки не устали. Мама не нахвалится. Чистить вишни ей некогда, она ужин готовит. Дранки· со сметаной и творожную запеканку.
Воробышек Коля, ловко орудуя косточковынималкой, без умолку тарахтит, рассказывая последние новости. Наташа с аппетитом уплетает наши вишни без косточек, всё лицо у неё обмазано густым липким соком. И к этому лицу уже начали присматриваться пчёлы. Но, посовещавшись, всё же направились к ведру. Наверное, решили, что в нём сока пока больше. Правда, я в этом был не очень уверен.
Одна только Аннушка работает молча. Грустит о чём-то, а о чём — никому не известно.
— Что с тобой, Аннушка?
В ответ она тяжело вздохнула:
— Как ты думаешь, Володя, нам здесь хорошо?
Задумался я. Бросил несколько вишен в ведро и только после этого отвечаю:
— Не знаю, нравится тебе здесь или нет, а мне, пожалуй, очень хорошо.
— И мне очень-очень здесь нравится, — соглашается со мной Аннушка. — Только я всё время думаю о том: Как там маме на этой БАМе?
— Не «на этой», а «на этом», — поправляет её всезнающий воробышек Коля.
Будто и не слышит Аннушка, продолжает про себя:
И никто-никто не знает,
Как там мама поживает.
— Может, она уже давно в тайге потерял ась?
— Ну что ты, — засмеялся я, — Там же полно людей и потеряться никак нельзя.
Но всё же жалко мне стало Аннушку. Вот до чего затосковала, бедняжка, — даже стихами заговорила.
И Коля тоже вдруг приумолк, задумался о чём-то. Когда тоскует Аннушка, ему тоже не по себе становится.
Радуется одна только Наташа. Уж очень ей нравятся наши вишни без косточек.
Упрямая наседка
Вчера была наказана Аннушка, позавчера — Наташа… А сегодня моя очередь стоять в углу. Так решили все.
А как чудесно начинался день! В небе не было видно ни одного облачка. Тихо вокруг, даже ветер — и тот куда-то исчез. Только птицы щебечут. К тому же был субботний день, и мама велела нам отдыхать.
С самого утра мы сидели в саду за шахматной доской. Я один играл против Аннушки и Коли, да ещё им и Наташа помогала. Чтобы игра была равной, я отдал в самом начале две ладьи, потом снял с доски своих коней и слонов и всё равно выигрывал.
Очень даже хорошо начинался этот день!
Перед обедом, когда мы заканчивали пятую партию, к нам подошла мама. Она посмотрела на игру, поинтересовалась результатом и пожурила меня за то, что я такой бессердечный — издеваюсь над беззащитными малышами. Потом сказала:
— Мне сейчас нужно сходить на почту, а после этого в магазин. И если вы, конечно, не против, я могу вам дать одно задание.
— А интересное задание? — спросила Наташа.
— Да как вам сказать… Там в кухне, под столом, наседка сидит, — ответила мама, и я невольно потянулся к своей макушке. — Я её уже покормила и выпустила погулять. А вы должны через полчаса загнать её обратно в гнездо. Сделаете?
— Хорошо, — отвечаю за всех. — Сделаем.
Это та самая наседка, о которой мне до сих пор напоминает шишка на голове…
Наседку я, правда, ещё не рассмотрел как следует — она всё своё время проводила в гнезде, на яйцах. Знаю только, что эта наседка белая и с хохолком на голове.
Играли мы, играли и, наконец, надоело Аннушке с Колей всё время мне проигрывать.
— А не пора ли нам загонять наседку? — спросил хитрый Коля. — А то яйца могут остыть.
Я взглянул на свои часы. Верно, пора заниматься наседкой.
Долго её искать не пришлось — она ходила неподалёку от нас и травку пощипывала.
Открыли мы дверь на кухню — да не идет наседка, копошится в земле, что-то склёвывает.
— Вчера так она прибежала сама, — сказала Аннушка. — Как только бабушка открыла дверь — сразу и прибежала.
— День уж больно хороший, — вступился я за наседку. Вот ей и не хочется заходить.
— Это правда, — согласился со мной Коля. — С наседками иногда и не такое бывает…
Начали мы её загонять в дом, да не получилось. Заволновалась наседка и с громким кудахтаньем убежала в кусты. На этот шум явился петух и начал возмущаться:
«Куд-куда! — кричит. — Куд-куда?»
Зачем, мол, вы её гоняете и что она вам такого плохого сделала?
— Ничего у нас не получится, — вздохнул Коля. — Её ловить нужно.
— Ну, это долго, — поморщился я.
И вдруг мне пришла в голову одна очень интересная мысль.
— Давайте лучше насыплем на дорожку зерна, а сверху положим петлю, — сказал я.
— Верно! — восторженно пропищала. Аннушка. — А сами в кусты запрячемся. Она примется клевать зерно, а мы дёрг за верёвочку!
— И наседка попадёт в наши руки, — подхватил было Коля, но сразу же добавил: — Правда, я в этом не очень-то уверен…
Но его последних слов я уже не слышал — так мне понравилась моя мысль.
— Принеси зерна! — командую Аннушке. — А ты, Коля, сбегай за шпагатом!
Сделали мы всё, как и задумали. Затаились в кустах, ожидаем, когда придёт наседка. Только первым подбежал петух. Разгребает лапами зерно и кур созывает: «Ко-ко-ко-ко!» (Сюда, мол, а то будет поздно!) Сбежалось кур видимо-невидимо — целых двенадцать.
Вмиг расклевали наседкино зерно.
Пришлось Аннушке ещё раз сбегать в кладовую. И снова первым подошёл петух.
— А ну уйди! — высунулась Аннушка из кустов и взмахнула рукой: — Кы-ы-шш!
От неожиданности петух взвился в воздух. И лапой зацепил петлю, сам себя поймал.
Он оказался очень сильным. Пока мы его освобождали из петли, он успел поцарапать нас с Колей своими мощными когтями. Аннушке тоже досталось крылом по голове.
Невредимой осталась одна только Наташа. Она заблаговременно влезла на дерево и теперь с восторгом наблюдала за происходящими событиями.
