Круговорот воды в природе состоит из трех явлений: испарения, осаждения и скапливания, и вместе они составляют то, что в совокупности известно под названием «круговорот воды». Второе из этих явлений, а именно осаждение, есть процесс, в результате которого пар превращается в воду и выпадает в виде дождя, что вам, вероятно, доводилось наблюдать во время ливня, а также выходя на улицу в дождливое утро, день, вечер или даже ночь. Падающая сверху вода и называется дождем, который является результатом осаждения – одного из трех явлений, составляющих круговорот воды. Из этих трех явлений осаждение считается вторым, в особенности если в списке перечисленных явлений осаждение помещено средним, или вторым, по списку. «Осаждение» не что иное, как термин, которым обозначают превращение пара в воду, выпадающую затем в виде дождя, а с этим вы можете столкнуться, если выйдете на улицу во время ливня. Дождь представляет собой воду, которая сперва была паром, но в процессе осаждения – одного из трех явлений в круговороте… ну а к настоящему моменту мое нудное описание, вероятно, уже усыпило вас, и вы, таким образом, сможете избежать страшных подробностей обратного пути Вайолет, Клауса и Солнышка через грот Горгоны в сторону «Квиквега».
Бодлеровские сироты поняли, что на лодке случилось что-то плохое, как только доплыли до субмарины, постучались в металлический люк и не услышали отклика капитана. Их обратное путешествие через пещеру совершалось в холоде и мраке, к тому же теперь они двигались против, а не по течению. Клаус, плывший первым, поводил перед собой рукой из стороны в сторону, боясь пропустить «Квиквег» или налететь на что-нибудь жуткое, таящееся в пещере. Фиона дрожала всю дорогу, и Вайолет, державшая ее за руку, ощущала, как нервно шевелятся пальцы подруги. Солнышко внутри своего водолазного шлема старалась не паниковать, когда он подпрыгивал в темноте, следуя за движениями сестры и брата. Ни малейшего света не проникало к ней в крошечное круглое окошечко, но, как и старшие Бодлеры, она настроилась на благополучное завершение путешествия, и надежда на возвращение на «Квиквег» светила ей, как крохотный огонек во мраке грота. Скоро, мечтали Бодлеры, они услышат гулкое «Так точно!» капитана Уиддершинса в награду за выполнение задания. Быть может, Фил приготовил для них что-нибудь горячее и вкусное, хоть и без помощи Солнышка. А возможно, по телеграфному устройству пришла новая глубоководная почтовая весть, которая поможет найти сахарницу, чтобы их путешествие не осталось бессмысленным. Но когда Клаус привел их к люку, они не обнаружили никаких признаков того, что их ждут.
Постучав несколько минут, обеспокоенные, они открыли люк сами, что в темноте оказалось весьма затруднительным делом, быстро закрыли его за собой и начали спускаться по трапу. Они забеспокоились еще больше, когда никто не привел в действие клапан, так что немало воды натекло в то помещение, где Бодлеры впервые встретились с капитаном Уиддершинсом. Они напрягали слух, надеясь, что вот-вот раздастся окрик капитана: «Так точно! Ну и лужа!» или «Так точно! Клапан поврежден!» – или хотя бы что-то оптимистическое из уст Фила типа: «Смотрите на хорошую сторону – это же настоящее болото!»
– Капитан Уиддершинс! – позвала Вайолет. Голос ее в шлеме звучал глухо.
– Отчим! – окликнула Фиона тоже глухо звучащим из шлема голосом.
– Фил! – позвал Клаус.
– Команда! – пискнула Солнышко.
Никто не отозвался, никто не сделал им замечания по поводу натекшей из люка воды, и в коридоре их тоже никто не встретил.
– Отчим! – еще раз окликнула Фиона, но в ответ они услышали только плескание лужи на полу.
Не снимая шлемов, все четверо зашлепали дальше, мимо таблички с выгравированной личной философией капитана, и, не останавливаясь, дошли до кают-компании. Она оставалась, разумеется, такой же огромной, как раньше, и так же полной непонятных трубок, приборных щитков и предупреждающих надписей, но почему-то выглядела более прибранной, а возле деревянного стола, где команда наслаждалась Солнышкиным рагу и обсуждала путешествие по гроту Горгоны, появилось кое-какое украшение: к трем стульям было привязано по голубому воздушному шарику и на каждом шарике красовалось по яркой черной букве. На одном стояло «Г», на другом – «П», и только безнадежный тупица удивился бы, услышав, что на третьем шарике стояло «В».
– Г. П. В., – сказала Вайолет. – Как вы думаете – это код?
– В данную минуту меня не интересуют коды. – Голос Фионы прозвучал внутри шлема слабо и напряженно. – Я хочу найти членов команды. Ищите все.
Бодлеры осмотрелись вокруг, но кают-компания выглядела такой же пустой и безлюдной, как грот. Без внушительного присутствия капитана Уиддершинса (имеются в виду крупные размеры в сочетании с неуемной энергией и зычным голосом) кают-компания выглядела абсолютно заброшенной.
– Может, они в камбузе, – предположил Клаус, но, судя по неуверенному тону, он и сам в это не верил. – А может, спят в кубрике.
– Не может этого быть, – возразила Вайолет. – Они обещали все время следить за нами.
Фиона сделала шаг к двери в камбуз, но тут же остановилась и посмотрела на стол.
– Нету их шлемов, – сказала она. – Фил и отчим держали их обычно на столе на случай тревоги. – Она провела рукой по столу, как будто думала, что шлемы от этого появятся. – Фила и отчима нет. Они покинули «Квиквег».
– Я не могу в это поверить. – Клаус покачал головой. – Они знали, что мы в гроте. Они не могли бросить своих собратьев-волонтеров.
– Возможно, они думали, что мы не вернемся, – предположила Фиона.
– Нет. – Вайолет показала на экран. – Они наблюдали за нами. Мы были крохотными зелеными точками на экране гидролокатора.
Дети взглянули на экран, надеясь увидеть пропавших членов команды в виде точек.
– Вероятно, у них была очень веская причина покинуть лодку, – сказала Фиона.
– Какая? – возмутился Клаус. – Они ждали бы нас независимо ни от чего.
– Нет. – Фиона грустно покачала головой. Она медленно сняла водолазный шлем, и средний Бодлер увидел у нее на глазах слезы. – Отчим не стал бы колебаться независимо ни от чего. Тот или та, кто колеблется…
– …пропали, – закончил Клаус и положил руку ей на плечо.
– Может быть, они оставили судно не по своей воле, – предположила Вайолет, желая сказать «против своего желания». – Может быть, кто-то увел их.
– Увел команду и оставил три шарика? – с недоумением произнес Клаус.
– Новая тайна, – заметила Вайолет. – Но уверена, эту нам удастся разгадать. Снимаем шлемы – и за работу.
Клаус кивнул, снял водолазный шлем и поставил его на пол рядом с Фиониным. Вайолет тоже сняла свой, а затем протянула руку к шлему с Солнышком с намерением открыть дверку и выпустить младшую сестру, чтобы та расправила руки и ноги, выползла из закрытого, тесного пространства и присоединилась к старшим. Но Фиона вдруг перехватила руку Вайолет и показала на круглое оконце в Солнышкином шлеме.
Много есть на свете вещей, которые трудно увидеть. Можно, например, не заметить кубик льда в стакане воды, особенно если кубик льда маленький, а стакан имеет десять миль в диаметре. Низенькую женщину трудно разглядеть в уличной толпе на городской улице, особенно если она замаскировалась под почтовый ящик[26], так что люди опускают письма ей в рот. А маленькую керамическую чашку с плотно прилегающей крышкой, внутри которой заключено нечто ценное, очень трудно отыскать в бельевой громадного отеля, особенно когда поблизости обретается ужасный негодяй, заставляя вас нервничать и не давая сосредоточиться. Однако, бывает, трудно увидеть что-либо не из-за громадности окружающего, не из-за хитроумного маскарада, не из-за присутствия коварной личности с коробкой спичек в кармане и дьявольским умыслом в голове, но из-за того, что вашим глазам предстало нечто в высшей степени неприятное и поверить в это трудно и огорчительно. Ваши глаза словно отказываются видеть то, что находится прямо перед ними. Вы можете, например, смотреть в зеркало и не замечать, как вы постарели или как неудачна ваша прическа, пока кто-нибудь – из добрых побуждений – не укажет вам на это. Вы можете смотреть на дом, где когда-то жили, и не замечать, насколько он изменился к худшему или какой зловещей сделалась атмосфера в округе, до тех пор, пока, зайдя в ближайшую лавочку с мороженым в двух шагах от дома, не обнаружите, что вашего любимого сорта больше не производят. И вы можете смотреть в маленькое круглое окошечко водолазного шлема, как делали в этот момент Вайолет и Клаус, и не видеть ядовитых стеблей и шапочек страшного серого гриба за стеклом, пока вам не шепнут испуганно в ухо его научное название.
