– Леон решил все-таки забрать ваш траулер, вот он и убрал вас подальше. С одним механиком ему проще справиться, чем с вами троими. Вы и вправду сами вызвались нас искать? Какой подарок Леону!
– Траулер хотел забрать не Леон, а полицейский, сеньор Камачо, – напомнил Ваня.
– Они заодно. Тут все заодно. Хорхе и Хесус – люди Леона, а нам дал их Камачо, сказал, что это лучшие проводники. Вот эти проводники и завели нас сюда. И все-таки, – Манкевич замялся, – зачем вы пошли за нами?
Видно, что короткое Ванино объяснение его не устроило.
– Там снаружи дождь уже вторые сутки, – сказал я. – Вы ушли, никого не предупредили, индеец сказал, в горы пошли, в горах нельзя в такую погоду. Может сель сойти, опасно. Надо скорее выбираться отсюда!
– Выбираться – это легко говорить, – пробормотал Манкевич.
Пещера и вправду напоминала ловушку для лангустов. Долгий пологий уклон от входа, потом резкий обрыв. Плюс сыпучая галька, устоять на которой невозможно. Обрыв был высокий, метров пять, от тяжелых увечий при падении нас спасло только то, что внизу была куча осыпавшейся гальки. Мы оказались на пятачке размером с небольшую комнату, с трех сторон нас окружали отвесные стены, они сходились вверху наподобие свода, очень высоко, луч фонарика не доставал туда. Под ногами была вода, немного, по щиколотку.
– Мда, попали! – произнес Ваня. Он попросил фонарик у Манкевича, обошел пещеру по периметру, ощупывая стены, в некоторых местах даже стучал кулаком и прислушивался. – Глухо, – заключил он, усаживаясь на кучу рядом с Манкевичем. Возвращая фонарик, он как бы в шутку посветил поляку в лицо. – А вас-то сюда как занесло, а?
Недовольный Манкевич заслонился рукой от света и почти вырвал фонарик из рук Вани.
– Занесло? Это я не понимаю!
– Мы пришли сюда вас спасать, – объяснил Ваня. – А вот вы зачем сюда пришли, можно полюбопытствовать?
– Я никого не просил меня спасать! – с раздражением произнес Манкевич.
– Спасают тут вообще-то не вас, – Ваня подмигнул мне.– Прекрати! – одернул я его.
– А что такого? – не унимался Ваня. – Просто интересуюсь. У людей экспедиция, люди живут интересной жизнью. Эльдорадо ищут. Вы ведь Эльдорадо ищете? – он снова повернулся к Манкевичу. – Раз вы еще и книги про это пишете, значит, это не секрет. Или секрет? Если секрет, так и скажите, я не буду ничего спрашивать.
Манкевич понял, что от Вани так просто не отделаешься. – Это не секрет, – сказал он так, как разговаривают с детьми. – Обещаю вам все подробно рассказать, как только мы выберемся отсюда.
– И вправду, Ваня, – сказал я. – Давай потом.
– Зачем же потом?! – воскликнул Иван. – Почему не сейчас? Коротко, в двух словах…
– В двух словах нельзя, – сказал Манкевич. – Нужно много рассказать. Эльдорадо – это очень старая легенда, пятьсот лет прошло…
– Может, не пятьсот, а поменьше? – неожиданно перебил его Ваня. – Может, пятьдесят лет? У меня вот тут бумажечка завалялась, – Ваня достал из кармана и протянул Манкевичу сложенный листок.
Поляк направил на листок луч фонарика и развернул его. Я заметил на верху машинописной страницы фашистского орла и свастику.
– Откуда у вас это?
– В палатке вашей нашел, – невозмутимо ответил Иван. – Как вы пропали, я зашел туда посмотреть, все ли вещи на месте... И вот наткнулся. Любопытный документ! Жаль, по-немецки я не читаю, но что-то мне подсказывает, что речь тут идет именно об Эльдорадо.
Манкевич покачал головой. Он произнес по-польски что-то очень похожее на ругательство.
Такой прыти от кока даже я не ожидал. Манкевич, казалось, готов был его разорвать.
– Послушайте, – предложил я, как только оправился от изумления. – Давайте сначала выберемся отсюда, а потом все обсудим.
Я поднялся, но никто не тронулся с места, Манкевич и Иван с ненавистью сверлили друг друга глазами.
– Я расскажу! – неожиданно раздался голос Анны.
– Анна! – прошипел сквозь зубы Манкевич.
– Я расскажу! – повторила твердо девушка. Ее глаза сверкнули в темноте, тихий балтийский рассвет озарился молниями.
– В прошлом году я писала докторские тезисы в Варшавском университете. Моя тема – «Вывоз нацистами культурных ценностей из Польши». Во время работы нашла документы, которые касались некоего майора Вайля, Манфреда Вайля. Он историк по образованию, занимался конфискацией ценностей и отправкой их в Германию. Я узнала, что Манфред Вайль жив, после войны был осужден за военные преступления на пожизненное заключение и сидит в тюрьме недалеко от Варшавы. Для моей работы мне было очень полезно с ним встретиться, поэтому я связалась с администрацией тюрьмы и попросила устроить мне свидание с Вайлем. Никаких возражений не было. Мне разрешили три свидания. Вайль не считался опасным преступником, убийств в его деле не было, только нанесение ущерба польскому государству. Многое из того, что он вывез, так и не удалось найти, поэтому он и получил пожизненный срок. Вайль оказался очень интересным собеседником. Он серьезно болен, но сохранил ясный ум, твердую память и прекрасные манеры. У меня ни разу не возникло впечатления, что передо мной преступник, человек, который совершил что-то ужасное. Вайль мне очень помог с моими изысканиями, я была ему признательна за это и на нашем последнем свидании спросила его, могу ли чем-нибудь помочь. Вайль ответил не сразу, немного подумал, а потом сказал: «Выслушайте меня, пожалуйста». Он рассказал мне о своей последней операции. В сорок четвертом году он был включен в состав группы майора фон Бюлова. Эта группа должна была секретно отправиться в Латинскую Америку, в Чили, и подготовить там базу для эвакуации высшего нацистского командования – закупить оружие, продовольствие, наладить контакты с местными немецкими эмигрантами. На это нужны были деньги, много денег, а точнее, много золота. Вайль вывез это золото из Польши и, по указанию свыше, не вносил ни в какие реестры, чтобы замести следы.
– Вот! – Ваня вскочил с места. – Золото! Я так и знал! – он торжествующе посмотрел на меня и Манкевича, но быстро опомнился. – Извини, – сказал он Анне, – продолжай, пожалуйста.
– У Вайля были собственные мотивы для участия в операции, – продолжила Анна, – он задумал захватить золото по прибытию в Чили и на этом закончить свою персональную войну. Сделать это в одиночку было трудно, ему нужен был надежный напарник. Тогда он вспомнил о Карле Либетрау, которому спас жизнь в Сталинграде. Вайль добился включения Либетрау в состав группы. В Латинскую Америку группу должен был доставить шведский пароход. Однако у берегов Перу пароход попал в шторм и сел на мель, в том же самом месте, что и ваш траулер.
Когда стало ясно, что снять пароход с мели не удастся, майор фон Бюлов распорядился расстрелять шведских моряков, и заодно уничтожить шлюпки, чтобы подумали, что экипаж погиб в море. Фон Бюлов решил пробираться в Чили через горы. Но сначала был необходим короткий отдых. Недалеко от места кораблекрушения была индейская деревня. Немцы провели в деревне три дня. За это время Карл Либетрау познакомился с местной девушкой, и у них завязался маленький роман.
План Вайля и Либетрау был таким: во время первой ночевки в горах связать всех членов группы, забрать золото, которое находилось в ящике для мин, и скрыться. Однако осуществить план не удалось. Кто-то не вовремя проснулся, поднял тревогу, завязалась перестрелка, Вайль и Либетрау убили своих товарищей, Либетрау оказался тяжело ранен, идти дальше он не мог. Тащить на себе компаньона и ящик с золотом Вайль тоже не мог. Он решил укрыть Либетрау и золото в пещере, а сам отправился в поселок Ило за врачом. В поселке местные жители моментально сдали подозрительного иностранца полиции, полиция передала его американским военным, которым он сказал, что он дезертир, бежал из гитлеровской армии и устроился на шведский пароход. Американцы посадили Вайля в лагерь военнопленных в Панаме, оттуда он дважды пытался бежать, а сразу после войны его отправили в Польшу, где он получил пожизненный срок. Все последующие годы в тюрьме Вайль строил планы по возвращению в Перу, он был уверен, что Либетрау не выжил, а ящик с золотом дожидается его в пещере, где он его оставил. Он несколько раз подавал прошение о помиловании, но ему всякий раз отказывали. Когда он заболел, то понял, что из тюрьмы ему не выбраться, однако оставленное золото не давало ему покоя. Я оказалась единственным человеком, которому он рассказал эту историю. Его просьба заключалась в том, чтобы я любым способом выяснила, на месте золото или нет. Он сказал, если найдете его, поступайте с ним как считаете нужным, просто дайте мне знать, было оно там или нет. – Анна помолчала, поправила волосы. Ваня нетерпеливо заерзал, и даже легонько заскулил. – После этого свидания, – продолжила Анна, – я долго думала, как мне поступить. Я должна была рассказать обо всем администрации тюрьмы или полиции, но я не стала этого делать. Я обратилась к Яцеку, он организовал экспедицию, мы приехали сюда, но разыскать пещеру, которую описал Вайль, нам не удалось. Был большой сель, он сильно изменил рельеф. Зато в рыбацкой деревне на побережье мы встретили живого Карла Либетрау, который продолжал ждать возвращения своего друга Манфреда. «Манфраваль!» – ты, Костя, рассказал, что он выкрикивал это слово. «Манфраваль» – это Манфред Вайль. Либетрау до сих пор уверен, что Вайль появится или пришлет своих людей, и они отправятся в плавание на лодке, которую он построил.
