Девочка почти по пояс зарылась в свой сундук, когда услышала обрывок разговора откуда-то сбоку:

– Маглов, конечно, битком набито…

Она дернулась так, что стукнулась затылком о крышку сундука. Потирая ушибленное место, вылезла, торопливо щелкнула замком, и помчалась на голос.

«Вот дура, можно было догадаться не бегать по всему вокзалу, а искать других волшебников!»

Девочка поправила очки, сползшие почти до кончика носа, и напряженно уставилась на рыжую семью в нескольких шагах от нее. Мама и пятеро детей напомнили ей о лете, о лужайке с одуванчиками. Яркие головы были склонены друг к другу, а их вещи – четыре огромных сундука, таких же, как у нее – казались баррикадами, которыми они хотят отгородиться от мира. От маглов.

И у них были сова! Настоящая сова в клетке! Девочка с облегчением улыбнулась, вспоминая фразу из письма: «учащийся может взять с собой сову, кошку или жабу». Профессор не купил ей сову, сказал – письма можно отправлять из школьной совятни, но она и не пыталась протестовать. И так денег потратили больше, чем он рассчитывал (как его перекосило после той штуки в магазине одежды!), а главное – кому ей писать? Дурслям, что ли? Совы летают только к магам, ее друзей они не найдут. Но все позже, потом, после. Сейчас главное – попасть на эту гребаную платформу 9 и 3/4….

«Ой. Когда же я отучусь ругаться? Так, соберись. Не испорти все, как в прошлый раз».

Когда девочка, таща под мышкой сундук (от волнения она даже забыла о существовании колесиков), приблизилась к рыжей женщине, трое детей уже успели куда-то пропасть. Неужели они… как же это… аппарировали на платформу, как профессор Снейп? Придется просить, чтобы женщина ей помогла это сделать. Девочка вспомнила муторную дрожь, подпрыгивающий желудок, головокружение – результат совместной аппарации. Брр. Ничего, переживет.

– Извините, мэм…

«Сосредоточься! Улыбка!»

Женщина повернулась, посмотрела на девочку. Улыбнулась:

– В первый раз в Хогвартс, дорогая?..

Молли Уизли вежливая малышка понравилась с первого взгляда. Ее сыновья были шумными, веселыми и отчаянными, дочь – младшая, долгожданная – не отставала от них. «Красно-золотой Гриффиндор и на головах, и внутри», как говаривал муж. Она любила своих детей, но иногда хотелось, чтобы они были чуть-чуть спокойнее, аккуратнее, усидчивее. Хотя и понимала, что у Молли-оторвы и Чумового Арти таких детей быть не может.

А эта улыбающаяся девочка, похожая на куклу, была как раз такой. Маглорожденная – это Молли поняла сразу, по панике в зеленых глазах, по растерянности, с какой она смотрела на нее, ожидая помощи и не надеясь на нее. Сразу было видно, что девочка настроена соблюдать правила магического мира. Немагловская вежливость, скромная одежда… и самодельный чехол для палочки, пристегнутый к рукаву ослепительно-белой блузки.

Когда, уже на платформе, стоя перед плюющимся дымом Хогвартс-экспрессом, девочка принялась благодарить ее, Молли уже решила, что попросит Рона присмотреть за ней. Маглорожденной поначалу будет трудно, помощь чистокровного волшебника придется кстати. Хотя Ронни, лентяй этакий, кроме квиддича и шахмат ничем не увлекается, учебники за лето даже не открыл. Зато девочка, похоже, учиться любит, ее помощь придется кстати. «Равенкло или Хаффлпафф? – подумала Молли, глядя, как близнецы помогают ей втащить сундук в вагон. – Хорошо бы в Гриффиндор попала, но вряд ли: слишком она тихая. А как было бы удачно для Ронни…»

Она проводила глазами тонкую фигурку девочки – белая блузка, длинная синяя юбка, ленточки в черных косах – кукла, как есть кукла. Дала последние наставления близнецам – они их никогда не слушают, но будут чувствовать себя не в своей тарелке, если мама промолчит (Молли знала точно – без вопиллера после очередной проделки Фред и Джордж чувствуют себя как заблудившиеся в тумане котята). Стиснула в объятиях Рона, зачем-то полезла вытирать ему нос, хотя платок больше бы пригодился самой – вытереть набегающие слезы. Ребенок дернул плечом, выдираясь из объятий, да еще близнецы что-то съязвили... им-то проще, они всегда вместе, а вот Рон немножко боится. Кивнула старшему – тот настолько гордится своим новым статусом, что не позволит потискать напоследок. Утешила дочь – ей будет тяжко, целый год одной в пустом доме. Помахала рукой отъезжающим вагонам – мальчики не увидят ее, но будут знать, что она это делает, их старушка-мама, немножко нелепая, суетливая, но постоянная.

И аппарировала сразу домой, обнимая Джинни, думая обо всем вместе – о будущем Перси (отличник и староста, но почему у него нет девочки?), о проделках близнецов (вот бы они научились извлекать выгоду из своих дурацких изобретений!), о Роне (не сомневаюсь, он попадет на Гриффиндор, но как же ему будет трудно, шестому!), о дочке (бедная моя Джинни, сегодня вместе будем торт печь, нельзя ей одной оставаться…).

А где-то в глубине ее сознания лениво трепыхалась мысль о том, что она не будет возражать, если ее младший сын подружится с серьезной и умной однокурсницей, которая будет благодарна за руку, бережно вводящую ее в магический мир, за поддержку, которую ей предоставят. Которую не испугает бедность семьи Уизли, бесшабашный нрав многочисленных родственников и некоторая растяпистость Рона. И что она, Молли, будет совсем не против, если у ее внуков будут черные волосы, робкая улыбка, аккуратность… и родственники-маглы.

Это оказалось даже слишком просто.

Рыжая семейка была по-настоящему… милой. Дурацкое девчоночье слово, но другого не подберешь. Добродушные, веселые, приветливые, дружелюбные – эти волшебники ей понравились намного больше хмурого циничного профессора Снейпа или щебечущего восторженного идиота Дингла.

Ей понравилась и хлопотливая мама, и жизнерадостные близнецы, и краснеющий младший, который будет ее однокурсником. Даже задирающий нос старший брат со значком старосты и уже одетый в мантию. Разве что рыжая девочка… Похожа на братьев, только волосы не морковные, а абрикосовые, да еще выше ее ростом, хоть и младше. Бестолковая девчонка все канючила, что тоже хочет в Хогвартс, а мама ее успокаивала – на следующий год, мол, поедешь. Из общего теплого чувства (интерес-любопытство-симпатия) начала выплывать какая-то дикая смесь ревности, зависти, раздражения… нет, нет. Нельзя. Она запихала это поглубже. Когда люди по-настоящему нравятся, контакт получается намного легче. Она не может позволить себе ни малейшей неприязни.

Все прошло как по нотам, близнецы помогли с багажом, рыжая мама что-то сказала младшему – несомненно, о ней, старший мальчик, Перси, кивнул с важным видом, запоминая, и удалился, а теперь вот она сидит в одном купе с младшим. Все в порядке.

«Только что ж так паршиво-то? Я их не использовала. То, что я старалась им понравиться сознательно, еще ничего не значит. Неприятно обманывать хороших людей, да? Ладно, успокойся. Я не сделаю им ничего плохого».

– Кстати, меня зовут Рон Уизли, а тебя как?

– Гарриет Поттер.

– Та самая Гарриет Поттер?! Мне мама про тебя рассказывала… но ведь ты вроде бы потеряла магию, разве нет? – Рон смотрел на нее расширившимися глазами, ярко-голубыми в рыжих ресницах, так пристально, будто дырку собирался протереть.

– Не-а, профессор… ну, тот человек, который мне помогал к школе закупаться, сказал, это было магическое истощение. На самом деле я уже пять лет как колдую. А может, и раньше, но пять лет – точно.

– Вот здорово! Знаешь, когда мама про тебя рассказывала, мне было так обидно. За тебя. Ну, понимаешь, ты для нас всех так много сделала, и все потеряла. По-моему, сквибом стать – хуже, чем умереть.

– Я ведь совсем маленькая была, и ничего не помню. Поэтому, даже если бы действительно осталась без магии, совсем не страдала бы. – «Если только от жизни с Дурслями». – И я ничего такого не сделала. Волдеморт сам пришел меня убивать, сам уничтожился… ты чего дергаешься?

– Не произноси его имя, хорошо? Все говорят «Тот-Кого-Нельзя-Называть». Во время войны его старались не называть по имени, это какая-то темная магия. И до сих пор осталось.