«Грейнджер, сука!»

Шум стих – все четверо удалились.

Эри стояла, застигнутая заклятием в неловкой позе – левая рука сжимает воротник мантии, правая поднята к капюшону, и материлась про себя.

«Она решила, что я собираюсь вылезти, как Нев после тролля. И подстраховалась, паскуда! Ну, Грейнджер. Ну, погоди. Я тебя… я тебя…»

За такое подлое поведение со стороны человека, которому Поттер начала доверять, наказание должно быть очень серьезным.

«Я ее побью? Ее наверняка никто не бил. Нет. Не катит. Она не поймет, да и Нев с Роном тоже. (нецензурно)! Если она не вернется, мне стоять, пока не спадет Петрификус! А это… минут тридцать-сорок, насколько я помню. Ладно, бить не буду. Как бы ее наказать? Придумала! Я все подробно объясню, а потом перестану разговаривать. Пожалуй, трех дней бойкота хватит, чтобы она осознала свое поведение».

Налетел порыв ветра, Эри пробрало до костей – май в Шотландии холодный.

«Пять дней бойкота, а если простужусь, неделю!

С Грейнджер, получается, я просчиталась, – она старалась рассуждать логически, это помогало не сойти с ума от злости. – Рон и Нев никогда бы не подняли на меня палочку, ни при каких обстоятельствах. Так, Грейнджер надо всерьез заняться. Я не могу позволить быть рядом человеку, который может так поступить. Она должна быть на моей стороне – что бы ни случилось».

Еще один порыв ветра сдернул капюшон – а Эри не могла даже зажмуриться от жгучего, пыльного, ледяного прикосновения.

«Неделя бойкота, блин! К тому же теперь это попросту опасно! Если Филч вернется, он увидит мою башку, висящую в воздухе, и сразу просечет, в чем дело.

Ну, Грейнджер… как только я вернусь в спальню, ты у меня сама под Петрификусом полежишь. В мягкой кроватке, но хоть поймешь, что заклинаниями в людей швыряться нельзя».

Тихие шаги.

«(нецензурно)! Филч идет! А я даже не могу капюшон натянуть.! Грейнджер перемудрила сама себя!»

Шаги приближались, но по-прежнему никого не было видно. Эри скосила глаза – может, сбоку? Никого.

Раздалось едва слышное присвистывание. Прямо перед ней мелькнула в воздухе тонкая рука, сняла капюшон, распахнула полы…

…и Драко Малфой сбросил на пол такую же мантию-невидимку, какая была на ней самой.

Улыбнулся – сверкнули в лунном свете белые зубы.

– Так-так, Потти. Очень, – снова улыбка, – очень, очень рад тебя видеть.

ДРАКО МАЛФОЙ

Когда он видит ее – это похоже на чудо, на подарок, и Драко ничуть не удивился бы, если бы из-за колонны вышел папа, и сказал что-то вроде «С днем рождения, сынок!».

Но никого нет, только Поттер – беззащитная, испуганная, прямо перед ним, и он готов благодарить Мерлина, магловского бога, кого угодно – за это.

Он подходит ближе, он не может сдержать улыбки – так все замечательно складывается. Но сначала главное: он уже догадался, что она под заклятием (неужели поссорилась с грязнокровкой и та ее прокляла?).. – эта каменная неподвижность ему знакома. Значит, надо прежде всего позаботиться, чтобы чары не спали – неизвестно, сколько времени прошло с момента наложения заклятия.

– На всякий случай, Потти… Петрификус Тоталус.

Ничего не меняется, но он знает – теперь она не вырвется в самый неподходящий момент. Силу своих заклятий он определяет точно – еще два часа, как минимум.

А теперь… времени много.

Драко подходит совсем близко, снова улыбается – сейчас он отплатит за все! За все, начиная с первой встречи, когда он так позорно вышел из себя. Тогда крестный ничего не сказал отцу, но тот все равно узнал – от портнихи, что ли? – и прочел сыну небольшую лекцию на тему, что подобает и не подобает наследнику Малфоев. В следующий раз было еще хуже. Первого сентября Драко болтался по Хогвартс-экспрессу, намереваясь совместить полезное (подружиться с героиней магического мира, как просил папа), и приятное (найти мерзкую полукровку и разобраться с ней). Теперь у него палочка, и Грег с Винсом за спиной – она не уйдет от расплаты. Найти «Гарриет Поттер» оказалось легко – нечто лохматое, растрепанное, в школьной мантии сообщило ему об этом, не отрываясь от книжки – но кто же знал, что ненавистный враг и потенциальный союзник окажутся одним человеком?! То, что произошло в купе, Драко не любил вспоминать – у него была палочка с шести лет, ему никогда не доводилось драться по-магловски, и, конечно, он попросту растерялся… а за то инстинктивное действие – попытку задушить ее – ему до сих пор было неловко.

Но теперь все получится.

– Страшно, Потти? – произносит он, только чтобы что-то сказать. Конечно, ей страшно, хотя она не догадывается, что ее ждет. Если только предполагает…

Идеи роятся в голове, он стоит перед ней, как перед праздничным тортом и раздумывает: с чего начать? Наконец, он снимает с этого торта вишенку – делает первое, чего ему хотелось с того момента, как увидел – снимает эти ужасные очки. Сейчас они выглядят лучше, чем тогда – заклеенные магловской лентой, с трещиной в стекле – но все равно ужасные. Отвратительные.

Драко бросает очки на каменный пол башни, растирает стекло в пыль, ломает каблуком оправу – чтобы даже Репаро не взяло. Зеленые глаза непримиримо глядят на него, злости все-таки больше, чем страха…

Это ненадолго.

– Ты не зря так боялась высоты, – Драко снова улыбается. – Сейчас проверим, как ты умеешь летать без метлы. Вингардиум Левиоса.

Ничего не меняется. Досадно, он забыл, что пока может поднять чарами левитации только котенка.

– Придется руками, как маглу, – ворчит Драко, но на самом деле он нисколько не огорчен. Шуршит мантия-невидимка (кстати, откуда у нищей Потти такая ценность?), когда он неуклюже тащит ее к краю Астрономической башни.

«Да, точно – Петрификус и Силенцио» – думает он, стараясь отвлечься. От Петрификуса все тело как каменное, требуется значительное усилие, чтобы отогнуть ее руки и опустить их вниз – так удобнее нести. Но чувствительность при этом полностью сохранена. Драко знает, что это такое – летом перед школой папа показывал чары на каком-то магле. Простенькие, «детские», как он их называл – Таранталлегра, Петрификус, Ступефай, Импедимента, Фурункулюс… Откуда папа взял «тренажер» и куда дел потом – может, память стер, а может, убил – Драко было неинтересно. Это же всего-навсего магл, животное.

Но сейчас он делает это с волшебницей – и ему как-то нехорошо. Мерзкий характер Потти не давал ему обратить внимание, какая она на самом деле маленькая. А теперь, когда он неловко, на вытянутых руках, как фарфоровую вазу, тащит ее к парапету, это особенно заметно. Она весит намного меньше, чем он рассчитывал, ее макушка ниже его плеча… Драко снова не по себе. Он, как любой одиннадцатилетний мальчик, считает себя «большим», взрослым. А его жертва… маленькая.

«С маглом было проще» – думает он, ставя ее на каменный бордюр. Ее мантию-невидимку он сует в карман – самому пригодится, пусть будет вторая, о которой даже папа не знает.

– Ты понимаешь, что тебя сейчас ждет, Потти? – произносит он, стараясь, чтобы голос звучал холодно, отстраненно, как у папы, когда он беседует с кем-то через камин и говорит: «избавьтесь от этой проблемы».

Жаль, нельзя снять Силенцио и выслушать ответ – она немедленно начнет кричать. Драко точно заорал бы во всю глотку, даже если бы точно знал, что никто не придет.

Страшно.

Он смотрит вниз – земли не видно, хотя ночь светлая. Ее взгляд тоже устремлен туда – и надо бы порадоваться, но никак не получается.

Так просто было кричать «я ее убью!». Так просто было говорить «папа ее убьет!». Но ему хотелось просто избавиться от нее – не видеть, не вспоминать о своем позоре.

Но не делать это самому.

Драко снова застывает, колеблясь. Сейчас хватит одного толчка в спину, и она полетит вниз. И все будет кончено. Но – самому?!

«Я не могу это сделать!»

Противный, горький вкус во рту – если он это сделает, Потти, конечно, не будет его доставать, но…