– Так праздники же! Ты бы видел водителя! И в областном центре то же самое. Кто будет расчищать дорогу в лесной санаторий? То есть будут, конечно. Но не так быстро.

– А на улице опять снег, – вздохнул Алексей.

– Именно, – кивнул Серега. – Полные ботинки начерпал! Пойду переоденусь. Аня!

Та поднялась с дивана:

– Ну, пойдем. Переодену тебя.

– Ладно, ребята, – вздохнул Леонидов. – Время собирать камни. Давай, Серега, переодевайся и заходи ко мне. Ты вчера был самый трезвый, я тебя свидетелем назначаю. Начнем потихоньку. Если не я, то кто же? Ребята, которые приедут, столько не знают.

– Тебе, Леша, показалось, – скромно сказал Барышев. – Я был как все. Просто я большой и потому устойчивый.

– Тогда мы просмотрим вчерашнюю пленку с записью. Авось что-нибудь выловим.

– Ты будешь у себя? – спросил Серега, направляясь к лестнице.

– Сейчас я к Серебряковой. – Ни Ирина Сергеевна, ни Нора к завтраку так и не вышли. Впрочем, в люксе был чайник и несколько сумок с продуктами. Женщины наверняка о себе позаботились. – Раз Ирина Сергеевна меня сюда вызвала, с нее и надо начинать.

И он пошел проводить собственное расследование по факту убийства коммерческого директора фирмы «Алексер» Сергеева Павла Петровича. Ибо не сомневался, что с балкона тот упал не по своей воле. Кто-то его толкнул.

У люкса Серебряковой он на минуту задержался. И прислушался к звукам, доносящимся из-за двери. Потом осторожно в нее постучал со словами:

– Ирина Сергеевна, можно вас побеспокоить?

На этот раз дверь открылась не сразу. Но открылась. Ирина Сергеевна стояла на пороге, кутаясь в шаль. Выглядела она не лучшим образом. Женщину, чей возраст приближается к сорока, бессонные ночи не красят.

– Ну, как дела? – бодро и глупо спросил Алексей.

– Что вы имеете в виду? – тонко усмехнулась Серебрякова.

– Как настроение?

– Настроение скверное. Случилось то, чего я больше всего опасалась.

– Вот на этот счет я и хотел бы с вами побеседовать. О ваших опасениях. Может быть, в номере?

– Там Нора.

Значит, при любовнице Серебрякова она беседовать не хочет. И правильно! Ему этого тоже не хотелось.

– Как она себя чувствует?

– Лежит, отвернувшись лицом к стене, в одеяло закуталась.

– Переживает, – съязвил он.

Насмешку Серебрякова почувствовала и покачала головой:

– Ну зачем же вы так? Думаете, их связывали только деньги?

Леонидов не думал, он был в этом уверен. И удивлялся только одному: почему они до сих пор вместе, Нора и Паша? Паша и Нора? В сентябре он оставил их в состоянии холодной войны. У Паши возникли проблемы с деньгами, и Нора решила его бросить. Достойной замены, что ли, не нашла?

– Где бы нам побеседовать без помех? – задумчиво спросил он. – Впрочем… Есть идея.

Вчера вечером он заметил, что один из номеров пуст. Двадцать первый. То есть никто туда не заселился. Но дверь открыта. Туда занесли сумки с продуктами, а ночью то и дело там уединялись парочки.

– Скажите, а почему номер, дверь в который ведет прямо из холла, пуст? – спросил он.

– Должен был ехать один из шоферов, работающих на фирме, с женой и ребенком, но вчера он внезапно заболел. А номер я оплатила. Деньги за путевку они не вернули, и ключ мне вчера выдали. Не пропадать же добру.

Леонидов задумался: пустой номер, как это кстати! Можно его использовать для приватных бесед с сотрудниками фирмы.

– Мне показалось, дверь открыта.

– Да, – кивнула Серебрякова. – А ведь ключ вчера вечером Паша у меня забрал.

– Паша? Забрал ключ? – удивился Алексей. – Но зачем ему ключ, если у него есть шикарный люкс?

– Он сказал, что сам займется разгрузкой продуктов. И я отдала.

«А спиртное он разгружал прямо в собственную утробу, не иначе, – прикинул Леонидов, вспомнив состояние коммерческого. – Надо будет этот ключик поискать».

– Давайте пройдем в двадцать первый, Ирина Сергеевна. Там нам никто не помешает. А Нора пусть спит.

Ирина Сергеевна кивнула и плотнее закуталась в шаль. Под настороженными взглядами сотрудников фирмы они с Серебряковой прошли в двадцать первый номер. Там царил бардак. Горой были навалены сумки и коробки, лежали друг на друге различные деликатесы, поверх них огромный торт, до которого вчера очередь так и не дошла. А сегодня было не до торта. Все это богатство было свалено в кучу. Он принюхался: запашок вроде бы не шел. Жаль, если все это пропадет!

– Ба, да тут целый маркитантский обоз! – воскликнул Алексей, оценив батарею разнокалиберных бутылок. От пива до мартини.

Две кровати из трех были разобраны, на тумбочке стояла открытая и наполовину пустая бутылка водки, два стакана, початый пакет апельсинового сока.

– Кто же здесь ночевал? – спросила Серебрякова.

– Тайна, покрытая мраком. И он был не один. Место, между прочим, удобное. Если надо уединиться.

– Да, похоже.

– Садитесь, Ирина Сергеевна, не стесняйтесь. В кресло. А я в другое, рядом, присяду, если позволите. Сока не хотите? Стаканчики помою.

– Нет, спасибо. Я готова ответить на все ваши вопросы, Алексей Алексеевич.

Она села в кресло и посмотрела на него очень спокойно.

– А сами вы что думаете по поводу случившегося? – осторожно спросил он, присаживаясь напротив.

– Произошло совсем не то, чего я ожидала, понимаете? Мне казалось, что жертвой должен был стать Валера Иванов. И я за ним весь вечер присматривала. Пока он не ушел спать.

– А почему Иванов?

– Он – причина конфликта. И у него много врагов.

– Знаете, и мне так показалось. Осенью, когда я расследовал убийство вашего мужа. Значит, промахнулись, выбирая жертву? Но принять Пашу за Валеру невозможно! Они – люди разной комплекции!

– После того как вы мне рассказали о результатах расследования, я пыталась что-то исправить. Выровнять ситуацию.

– Глебова, например, взяли назад. Пообещали после Рождества вызвать на работу Анечку Барышеву. Но разве можно вернуть прошлое? Дважды войти в одну и ту же реку? По-моему, тот «Алексер» давно кончился. Вы только все усложнили. И конфликт разгорелся с новой силой.

– Я плохой руководитель, – вздохнула Ирина Сергеевна. – Вот Саша… Саша мог. А мне вдруг так захотелось возродить в магазине ту атмосферу, которая была, когда они все работали вместе. Но без увольнения Валеры это невозможно, а без него развалится и то, что уже есть. Я не могу решиться на такой шаг, понимаете?

– И вы решили Валерия Валентиновича не трогать, а вместе с ним его родственников и людей, которых он нанял. Его людей. И, таким образом возникло два лагеря.

– Я поделила их полномочия, – устало сказала Серебрякова. – Паше отдала верхний этаж, Валере – нижний.

– И что, ваши меры дали какой-нибудь результат?

– Результат? Глебов вернулся вниз, Ольга Минаева, секретарша моего покойного мужа, – наверх. Анечку я планировала взять в магазин. Мне хотелось их как-то помирить. Жену Валеры я планировала перевести наверх.

– Оля Минаева… Ослепительная блондинка. На какую работу вы ее взяли?

– В помощь Паше. Он сам попросил.

– Павел Петрович попросил просто помощницу или конкретно Ольгу?

– Ольгу. Сказал, что нет времени на обучение новенькой.

– Разумно.

– Потом он же попросил за Аню Гладышеву. То есть Барышеву.

– Паша?!

– Именно, – кивнула Серебрякова.

– Благодетель! Что-то раньше я за ним такого не замечал. С чего вдруг такие перемены? Еще кого пытался вернуть?

– Тут-то как раз и возник конфликт: чтобы взять на работу еще одного менеджера из уволенных ранее, надо куда-то деть Сашу Иванова. И одна из девочек оказывается лишней. Валерий уперся: ни туда, ни сюда. По слухам, Глебова пытались просто съесть. А Борис – фанатик. Он без своей работы, как без воздуха. Естественно, Паша вступился за Борю, Валера за свою команду. В итоге фирма и раскололась на два лагеря.