– Мам, может, завтра лучше?

– Нет. Кстати, а что там такого страшного?

– В общем, ничего. Просто мы немного на урок опоздали.

– И только? Нет уж, дай я гляну!

Запись в школьном дневнике сообщала, что Катя прогуляла урок физики.

– И как это понимать?

– Ой, мам, ну ладно тебе, подумаешь!

– Знаешь, давай лучше завтра поговорим! – Наталья вдруг ощутила безумную усталость. То есть даже не усталость, а просто безнадегу какую-то. Вероятно, у нее изменилось выражение лица, потому что Катя перестала искусственно ныть и встревоженно произнесла:

– Мам, не расстраивайся ты так! Ну хочешь, я больше не буду прогуливать? Ой, мам, ну не плачь, пожалуйста!

Но Наташка уже плакала. От обиды на весь день, на больных, на поликлинику, на темный парк, в котором вместо загадочных олигархов валяются знакомые пьяницы, на ревнивых одноклассниц. Слезы текли, а она переживала все свои беды: мальчика, которого привела дочь, возраст, появившиеся морщины и каждодневную серую, безнадежную усталость.

Катя чувствовала себя ужасно виноватой, поэтому заплакала тоже. Они сидели рядом и плакали. Но в доме находилось еще одно живое существо. Кот, рыжий и вредный. Он давно собирался чего-нибудь поесть, но сначала дома никого не было, потом, наоборот, народу появилось слишком много. А котяра любил принимать пищу в тишине. И вот наконец все пришли, кто не надо разошлись. Но никто не положил в миску бедному котику вкусной еды. Котик обнаружил обеих своих хозяек за совершенно ничтожным занятием: они сидели и подмяукивали, а из глаз у них текла вода. Кота просто возмутило это обстоятельство: он голоден, полон дом людей, а обслуживать его никто, кажется, не собирается! Он вышел на середину комнаты и громко сказал «Мяу!». Нрав у него был решительный. Катя и Наташа прекрасно знали, что следующим действием вредного животного станет злодейское скидывание цветочного горшка с подоконника. Обе мгновенно перестали плакать, вместе пошли в кухню, сопровождаемые котом, который мяукал громко и безостановочно, пока ему не предоставили полную миску кошачьей еды.

Утро вторника было суматошным, как всегда. Наташа с Катериной безнадежно проспали, поэтому по квартире летали юбки, джинсы и мятые блузки. Запах и гневное шипение плиты убедительно свидетельствовали, что кофе пригорел. Предусмотрительно приобретенные два фена надрывались в разных концах квартиры. Кот настроил себя философски, но, чтобы не попасть под горячую руку и избежать пинка, наблюдал утреннюю суету с холодильника.

Наконец, вдоволь нажаловавшись на бегу друг другу на тяжелую жизнь, отсутствие достаточного количества одежды и пригоревший кофе, припозднившиеся девушки вылетели из квартиры прямо под мелкий осенний дождь. У Наташки не было ни малейшего желания ругаться с дочерью по поводу прогулянной физики. Для порядка она поспешно пробормотала:

– Кать, помнишь, ты мне обещала не прогуливать больше?

– Помню, помню, не буду. – Катя понимала, что ругаться всерьез мама уже не станет. – Мам, а дай мне деньги на обед.

– Катя! – Наташка почувствовала раздражение. – Ну нельзя было дома сказать!

Путаясь в сумке, зонтике, она достала сто рублей из кошелька, отметив, что после этой нехитрой финансовой операции в нем осталось еще столько же. Это никак нельзя было назвать крупной суммой. Наташка точно помнила, что на карточке денег не намного больше.

– Мама! – Катя вернула застывшую под дождем мать к реальности. – Мы с тобой сейчас опоздаем.

– Да, точно. Хорошо, что хоть на работу пешком. – Это Наташка сообщила дочери уже на бегу. Никто другой, кроме Кати, не понял бы, что фраза является итогом длинного рассуждения: «Зарплаты нам с тобой хватает ровно на неделю. Деньги утекают в неизвестном направлении. Если бы еще приходилось ездить на общественном транспорте, то мы совсем бы обнищали».

Но Катя поняла:

– Мам, ну не расстраивайся! Сегодня четвертое, зарплата у тебя, скорее всего, завтра, так что в этом месяце мы с тобой до нее почти дотянули. И еще, у тебя ведь отпуск был, ты получила только ползарплаты. Так что мы с тобой очень экономные молодцы!

Несмотря на холод и дождь, Наташке стало тепло. Она обняла и поцеловала дочь в щеку. Перепрыгивая через лужи, они добежали до школьной ограды, и Катя рассталась с матерью. Около нее сразу появилась группка одноклассниц, и они завели бесконечный девчачий разговор. Наташка немного постояла, посмотрела, как повзрослевшая дочь войдет в школьную дверь. Катя училась в той же школе, что и она, Наташка. Двадцать лет, которые прошли с окончания школы, сейчас казались одним мгновением. Наталья ощутила приступ ностальгии, ей даже почудился грозный голос классной руководительницы, Евгении Анатольевны, учительницы физики, которую вчера прогуляла Катерина. Сама Наташка, между прочим, на столь отважный поступок не решилась ни разу. Во времена оные грозную физичку и Наташка, и ее одноклассники боялись до одури.

– Наталья! Ты меня слышишь?! – Она с ужасом поняла, что грозный голос учительницы ей совсем не почудился.

Евгения Анатольевна собственной персоной стояла перед ней и смотрела с обычной суровостью, которую не смягчили ни прошедшие годы, ни солидный возраст бывшей ученицы.

– Ой, Евгения Анатольевна! Здравствуйте! Как вы хорошо выглядите! Я вас сразу не узнала! Как себя чувствуете? А я вот тут задумалась, вспоминала, как вы нас учили, – льстивым голосом Наташка бормотала не менее льстивую чушь.

Учительница смотрела на нее так же сурово, как двадцать лет назад, и не делала попыток прийти на помощь смутившейся бывшей ученице. Когда Наташкин беспомощный лепет иссяк, Евгения Анатольевна изрекла:

– Что ж, Наталья! Это очень хорошо, что ты вспоминаешь свои школьные годы. Самое время. Вместо того, чтобы подумать, серьезно подумать о том, куда катится твоя дочь.

На грозную преподавательницу не действовал даже дождь. Казалось, капли просто боялись попадать на ее идеально сделанную по моде прежних годов высокую прическу.

– А что с Катей? – робко и обреченно спросила Наташка. Она понимала, что просто так ей теперь не выбраться, а значит, помимо удовольствия от встречи с любимой учительницей ей гарантировано не менее приятное объяснение с главным врачом по поводу опоздания.

– Катя твоя на моих уроках смотрит в окно. Вчера она вообще прогуляла.

– Мне очень жаль, – пробормотала Наталья.

– В общем, сейчас я тороплюсь на занятия, да и тебе, наверное, пора на работу. Зайдешь ко мне в пятницу, в половине третьего. Надеюсь, у тебя нет более важных дел, чем твоя дочь.

– Нет. Спасибо. Зайду обязательно.

– Ну хорошо. Иди, а то на работу опаздывать так же плохо, как и в школу, – не удержалась от очередной педагогической сентенции Евгения Анатольевна.

– До свидания. – Наташка воспользовалась предоставившейся возможностью и почти бегом рванула от школы. По дороге она ругала себя последними словами за то, что восемь лет назад отдала дочку именно в эту школу.

Тогда весной она носилась по району и выбирала школу получше. В какой-то неудачный день между приемом и беготней по вызовам она заглянула в свою бывшую школу. Разумеется, прямо в дверях она столкнулась не с кем-нибудь, а с Евгенией Анатольевной.

– Здравствуй, Тараскина. Что ты здесь делаешь? – Любимая учительница была традиционно монументальна и ласкова.

– Да вот, школу для дочки выбираю.

– А что тут выбирать? Ты же знаешь, что наша школа самая лучшая!

– Но у вас высокие требования, – пробормотала Наташка.

– А я всегда готова помочь своим ученикам! Документы с собой?

Наташка лишь кивнула. Она чувствовала себя Элли, которую вместе с домиком закружило ураганом. Жаль только, даже если она упадет на голову Евгении Анатольевны, ту в отличие от злой Гингемы обязательно спасет прическа.

Школьная секретарша с сочувствием посматривала на Наташку и документы приняла мгновенно.

Евгения Анатольевна на этом не остановилась. Она пожелала непременно выбрать лучшую учительницу из тех, которые брали первый класс.