– Ты осенью всегда занята своими яблоками, – вдруг сказала она, – так что это время года я буду проводить с моим внуком.

– Согласна. А я буду проводить с моим внуком зиму, весну и день летнего солнцестояния.

– День летнего солнцестояния? Почему? Это что, особый яблочный праздник? Ритуал?

– В каком‑то смысле. В этот день начинается сбор урожая. Мы собираемся всей семьей в саду и готовим тушеные зеленые яблоки по особому рецепту индейцев чероки.

– Тушеные зеленые яблоки? И что с вами бывает после того, как вы наедитесь зеленых яблок? Весь клан принимает участие в церемониальных гонках «Диарейный забег»? Нет уж, ты не будешь кормить моего внука этой гадостью, пусть и по старинному рецепту.

– Да не будь ты такой неженкой! Я пришлю рецепт твоему шеф‑повару. Сможешь сама сначала попробовать. А лучше скорми его своим рабам или крестьянам – посмотришь, выживут ли они. Ну, ты сама знаешь, как это делается.

Эдвина вздохнула.

– Я согласна. Ребенок мой со дня летнего солнцестояния до осени и на Рождество.

– Э, нет! О больших праздниках разговор отдельный.

– Ладно, Рождество он будет проводить у нас по очереди.

– И День благодарения.

– Но Пасха всегда моя. Ты же почти язычница, тебе не нужна Пасха.

– Если бы преподобная Бетти из евангелистской церкви Урожая с песней слышала твои слова, она бы напустила на тебя порчу.

Ал, Якобек и Логан вернулись с улицы и услышали конец нашего разговора.

– Леди, – вмешался Ал, – я должен уточнить кое‑что. У ребенка есть родители, и они скажут вам сами, когда вы сможете видеть внука.

– Ни в коем случае! – хором ответили мы с Эдвиной.

Якобек взял меня за руку и вывел в ближайший холл.

– Расслабься, – велел он.

– Не могу. Я никогда раньше не была бабушкой. Сколько это еще продлится? Мне казалось, я родила Дэвиса за пять секунд. Или за пять дней?.. Я помню только, что шел страшный дождь, мне было больно и невероятно радостно.

– Я был с Эдвиной, когда родилась Эдди. Мне бы хотелось быть с тобой, когда на свет появился Дэвис, – тихо сказал он.

– И как бы я объяснила это его отцу?

Плоская шутка, но мы оба неожиданно успокоились. Взявшись за руки, мы подошли к окну, выходящему в засыпанный снегом сад, и долго смотрели, как снежинки летят в свете фонарей и ложатся на живую изгородь.

– Я бы тоже хотела, чтобы ты был со мной и Дэвисом, – призналась я.

– Ты говорила, что всегда хотела еще одного ребенка…

Я сжала его пальцы.

– Мне еще придется помогать растить Бэби. И с минуты на минуту у меня появится внук. – Я помолчала. – Но я действительно всегда хотела еще одного ребенка.

– В этом году тебе будет сорок один, а мне сорок четыре. Мы были бы сумасшедшими, если бы только подумали о…

– Тогда давай будем немного сумасшедшими! – Мое сердце забилось быстрее. Мы посмотрели друг на друга очень серьезно. – Ты хотел бы стать отцом, если у нас все получится? – прошептала я.

Якобек кивнул, не отводя глаз.

– А ты? Хочешь снова стать матерью?

– Да.

– Хорошо.

Мы оба с облегчением выдохнули и прислонились друг к другу.

– У нас может ничего не получиться, – пробормотала я, и на глаза мои навернулись слезы. – Но давай хотя бы попробуем провести борозду и посадить семена.

Он рассмеялся.

– Теперь я не знаю, покупать ли мне новую сельхозтехнику или выбрасывать презервативы.

Мы обнялись и стояли, чуть покачиваясь, – улыбающиеся, возбужденные, напуганные. Будет ребенок или нет, но как приятно снова почувствовать себя плодородной!

– Где все? – раздался голос Дэвиса. – Мать! Ты где?

Мы с Якобеком бросились обратно в комнату ожидания. Там стоял вспотевший, улыбающийся, побледневший Дэвис. Ал, Эдвина, Логан, Люсиль и мы с Якобеком окружили его.

– Эдди в полном порядке, – объявил Дэвис. – У нас родилась дочка!

Аплодисменты. Объятия. Слезы. Рукопожатия.

– Наша внучка, – сказала Эдвина Алу и поцеловала его.

– Моя внучка, – сказала я Якобеку и поцеловала его.

– Моя крестница, – сказал он всем и поцеловал меня.

Через несколько минут сестра впустила нас в палату, где Эдди держала на руках хорошенькую девочку, завернутую в розовое одеяльце. Забыв о достоинстве, мы все толкались около кровати, охали, ахали, прижимали руку к груди. Дэвис сидел на кровати рядом с женой.

– Хочешь сказать им сейчас? – спросил он. Измученная, но счастливая Эдди кивнула,

– Мы с Дэвисом решили, что нашей дочери необходимо несколько имен, чтобы она помнила о своих корнях.

– Только ничего связанного с яблоками! – простонала Эдвина.

– Нет, мама. Эти имена должны символизировать силу, любовь и замечательное, жизнерадостное упрямство ее семейного дерева.

– Все, что относится к деревьям, меня устраивает, – вставила я.

– Мать, тс‑с! – остановил меня Дэвис.

Эдди улыбнулась. Она с нежностью посмотрела на Дэвиса, потом на их дочь и прошептала:

– Ее зовут Эдвина Хаш Тэкери.

Эдвина Хаш. Это было неуклюже, совсем не музыкально, но мне понравилось.

– Хаш Эдвина, – негромко сказала я. – Замечательно.

– Эдвина Хаш, – поправила меня Эдвина. – Замечательно.

Ал засмеялся. Я посмотрела на Якобека и увидела, что он едва сдерживает улыбку.

– Что такое? – требовательно поинтересовалась я. Ал покачал головой.

– Я надеюсь, что кто‑нибудь придумает девочке прозвище, иначе нам придется обращаться в Верховный суд для улаживания конфликта.

Да, Эдвине Хаш потребуется прозвище. Пока Дэвис и Эдди называют ее Малышка Эдди. Подозреваю, что так оно и останется. Я не возражала – просто придумала собственную версию. Малышка Эдди Хаш. Я все время повторяла это Якобеку и улыбалась.

– Малышка Эдди Хаш. Это не такое уж длинное имя. А когда она будет приезжать в Долину, я буду называть ее просто Эдди Хаш. Это очень поюжному.

Якобек изогнул одну бровь.

– Такое имя больше подходит жокею или профессиональному игроку.

Мы оба расхохотались.

* * *

Мы приехали в Вашингтон после полуночи. Секретную службу предупредили, и они впустили нас на территорию Белого дома. Мы с Якобеком прошли по дорожке, освещенной фонарями, к тому месту, которое одобрила администрация, ведавшая этим большим старинным особняком и его садами. И мы с Якобеком посадили семечко яблони там, где оно будет получать достаточно влаги и света.

Темноте не удастся победить яблони!

«Это приятно – быть знаменитой, – прошептала мне Большая Леди. – Иногда стоит позволить нашим легендам поработать на нас, а мы посмотрим, устоят ли они в самую страшную бурю».

«Да, – ответила я. – Они устояли, выжили и расцвели».

Якобек сжал мою испачканную землей руку.

– О чем ты думаешь, когда на твоем лице появляется такое выражение? Что бы это ни было, мне нравится.

– Я думаю о тебе. О тебе, о нашей семье, об этой удивительной ночи и нашей яблоне. А еще я думаю о пчелах, которые прилетят в Долину весной, и мы с тобой сумеем их приручить. Только представь, Джейкоб! Ты и я – два укротителя пчел – работаем в одном саду, вместе. У нас будет полно яблок, полно меда, наступят хорошие времена…

Якобек улыбнулся.

– Они уже наступили, – сказал он.

[1] В вузах США этот тест проводится вместо вступительного экзамена. – Прим. пер.