— Мой астролог сказал, что мне благоприятствуют звезды. Нужно признать, что он не смог точно назвать день, когда все звезды окажут мне содействие, но это наверняка должно произойти на нынешней неделе.

— Я буду с огромным интересом наблюдать за вами, — сказала Анцелла. — Но у меня, кажется, могут возникнуть проблемы с пониманием этой игры.

— Единственная трудность в том, — с усмешкой ответила княгиня, — чтобы вытаскивать те карты, которые выигрывают.

Возразить против этого было невозможно. Анцелла погрузилась в молчание и смотрела в окно, раздумывая о том, спокойно ли спит в таверне ребенок, отведав меда.

Казино было освещено так же ярко, как и предыдущей ночью, но сегодня еще больше напоминало свадебный торт.

Княгиню уже поджидало ее кресло на колесиках, в котором она быстро проследовала через «кухню», где за каждым столиком сидело по шесть игроков.

В зале Тузэ, как и в прошлый раз, было много женщин, усыпанных драгоценностями, и столь же приметных мужчин.

Казалось, что практически все они знакомы с княгиней, которая медленно передвигалась в направлении столиков, поскольку переброситься словом-другим к ней подходили беспрерывно.

Среди публики был и высокого роста изысканный мужчина с узкими усиками, в котором Анцелла без колебаний признала русского еще до того, как он промолвил первое слово.

Она не ошиблась.

— Добрый вечер, ваше императорское высочество, — произнесла княгиня. — Мой сын был восхищен вчерашним обедом у вас.

— Я надеюсь, что и вы в один из вечеров окажете мне честь, — сказал великий князь Михаил.

— Как только получу от вас приглашение, — почти кокетливо ответила княгиня.

Великий князь задержал взгляд на Анцелле, когда та остановилась возле кресла княгини, и не замедлил отметить:

— Новое лицо в казино и такое симпатичное. Это своего рода событие. Вы не представите меня?

Княгиня тихо ойкнула, как бы вспомнив вдруг о присутствии Анцеллы, и поспешно сказала:

— Ваше императорское высочество, разрешите представить вам госпожу Анцеллу Уинтон, мою компаньонку и сиделку, которая на днях приехала из Англии.

Анцелла присела в глубоком реверансе.

— Не сомневаюсь, что госпожа Уинтон прекрасно вам помогает, — заметил великий князь.

— Конечно, — подтвердила княгиня. — А сейчас, если ваше императорское высочество позволит, я поищу себе место за столиком для игры в баккара.

Великий князь отступил, чтобы дать возможность княгине проехать, и когда Анцелла также сделала движение вперед, к своему огромному удивлению, почувствовала на своем плече чью-то ладонь.

— Одну минуточку, госпожа Уинтон, — тихо произнес великий князь. — Мне хотелось бы с вами переговорить. Не выпьете ли вы со мной бокал шампанского?

Анцелла была настолько ошеломлена, что на некоторое время лишилась дара речи. Потом быстро произнесла:

— Боюсь, это невозможно, ваше императорское высочество. Княгиня желает, чтобы я сопровождала ее.

— Когда люди заняты игрой, — ответил великий князь, — они слепы и глухи ко всему, что происходит вокруг. Мы встретимся в баре позже, где-нибудь через час.

— Это невозможно, — возразила Анцелла, однако он только улыбнулся ей и с нажимом повторил:

— Я буду ждать!

Она быстро отвернулась и поспешила за княгиней.

Анцелла почувствовала раздражение, услышав подобное приглашение великого князя. Прошедшей ночью ей казалось, что никто не обратит на нее внимания и она останется всего лишь анонимной фигурой в толпе блестящих женщин, заполняющих казино. Однако никто, даже такой неопытный, как Анцелла, не мог ошибиться относительно того, что означали тот блеск, которым наполнились глаза великого князя, и та интонация, с которой он к ней обратился.

Анцелла подумала, что обязана вести себя осмотрительно и быть настороже, потому что быть связанной каким-либо образом с великим князем она не представляла возможным. Не только сэр Феликс и доктор Гровз рассказывали о русских великих князьях, об их забавах и разнузданных выходках. Это было одно из многих обвинений в адрес Монте-Карло. Неоднократно доводилось слышать, что город притягивает к себе известнейших расточителей из многих стран, а русские великие князья как раз и принадлежали к числу наиболее известных своим поведением и особенно расточительных.

Направляясь к столу для игры в баккара, возле которого княгине уже уступили место, она не могла удержаться и оглянулась.

Великий князь по-прежнему стоял на том же месте, но к нему присоединилась женщина с пышным эгретом на голове. Эгрет венчала диадема, обильно украшенная жемчугом. Ее шею обвивали три нити крупного жемчуга, которые ниспадали почти до колен.

Хотя Анцелла и не знала в лицо всех этих людей из высшего общества, наполнявших казино, она не могла ошибиться и не узнать в увешанной украшениями экзотической фигуре Габи Дали.

Это была французская актриса, внезапно получившая чрезвычайную известность. Английские журналы помещали ее фотографии и рисованные портреты, и, пожалуй, никто не мог писать о Париже, чтобы не вспомнить Габи, ее жемчуг и шляпки с перьями.

Анцелла вспомнила свой разговор с сэром Феликсом и не могла удержаться от улыбки. «Наверняка я могу показаться маленьким английским воробышком рядом с такой райской птицей», — повторила она про себя уже некогда сказанное.

Стоя рядом с креслом княгини, Анцелла усиленно пыталась вникнуть в суть игры, во время которой карты извлекались из чего-то такого, что называлось «ботинком». Княгиня играла уже минут пятнадцать, когда появились маркиза и князь Владимир и сели по другую сторону стола.

Анцелла видела, как князь положил перед маркизой большую сумму денег, в то время как сам ограничился достаточно скромной ставкой. Маркиза подняла свое привлекательное лицо и взглянула на князя голубыми глазами, в которых слишком уж отчетливо читались все ее намерения.

«Как можно устоять перед такой красотой», — печально вздохнула Анцелла.

Она подумала, что выглядит слишком серо и невыразительно в сравнении с маркизой, на которой были вышитое серебром платье с глубоким декольте, ожерелье из бирюзы и изумрудов, а в правильной формы ушах — удлиненные серьги, усыпанные теми же самыми камнями. Ее прическу венчал белый эгрет, который поддерживала брошь с алмазами, а поверх длинных, закрывающих локти перчаток из белой кожи были застегнуты два браслета. Кроме того, маркиза сама по себе была удивительно хороша, и у Анцеллы сложилось впечатление, что она и впрямь была бы вполне достойной женой князя. Она украсила бы собой драгоценности княгини, которые когда-нибудь перейдут к ее сыну. Особенно эффектно они смотрелись бы в огромном бальном зале Зимнего дворца или если бы маркиза, разодетая в меха, пустилась в путешествие по заснеженным просторам России.

Анцелла, погруженная в мысли о маркизе и князе, причинявшие ей странную боль, напомнившую о себе уже после обеда, не сразу заметила присоединившегося к ним графа Андре.

— Слава Богу, ты здесь, Андре! — воскликнула княгиня. — Мне что-то нехорошо. Я не могу больше смотреть, как эта женщина поедает глазами моего сына.

В голосе княгини было трудно не ощутить яда, и граф Андре ответил:

— Забудь об этом. Мне хочется с тобой поговорить.

Слуга отодвинул кресло княгини от стола, и, когда покатил его из зала Тузэ, Анцелла двинулась за ними, краем глаза отметив, что князь поднял голову, чтобы посмотреть вслед матери. Анцелла тут же перевела взгляд в другую сторону, чтобы князь не подумал, будто она проявила к нему интерес.

Княгиня и граф удалились в тот же салон, где сидели предыдущей ночью, и сразу же погрузились в разговор.

Анцелла, направляясь к стоящему у стены креслу, в котором она сутками раньше провела столько бесконечных часов, заметила великого князя Михаила. Она испугалась, что великий князь подойдет к ней, сочтя, что она явилась на оговоренную встречу.

Надеясь, что ее никто не видит, Анцелла, как и прошлой ночью, через открытый балкон выскользнула в парк, где накануне встретила господина Харнсуорса.