– Да не томи ты, Андрей, с этими петушками!
– Да, петушки тут, конечно, ни при чем… Так вот: к этим синим досочкам и прижимали нашу девочку…
– Может, парень?
– Вера! – взревел Андрей. – У меня со зрением все в порядке! И ночи нынче белые стоят! У этой девки – грива до пояса!
– Сейчас и у юношей могут быть длинные волосы! – продолжала хвататься за соломинку Вера, пытаясь подавить мужа хорошо поставленным преподавательским голосом с железными интонациями.
Андрей как-то деревянно расхохотался и ответил:
– Такой длины волосы могут носить только мальчики по вызову, но они вряд ли стали бы тусоваться в детских садиках. Они слишком дороги, эти мальчики!
– То есть ты хочешь сказать… – Вера перестала интонировать, как на лекции. Голос сам собой снизился до шершавого шепота.
Муж, не отвечая, вытащил новую сигарету и закурил. Вера дрожащими пальцами вытащила из его пачки сигарету и себе. Если не считать ту сигарету, что она попробовала после встречи с Серебровским, она не курила со студенческих времен, но сейчас, похоже, был как раз тот случай, когда стоило начать снова и по-настоящему, чтобы хоть как-то успокоиться. Андрей, который презирал курящих женщин, сам поднес к Вериной сигарете зажигалку. Она прикурила, от души затянувшись. Ее тут же опять слегка повело, но это почему-то показалось ей самым подходящим состоянием для того, чтобы услышать то, что она предпочла бы никогда не знать.
– Да, я как раз собирался сказать, что Таська… не в порядке. Но я надеюсь, что все не так далеко зашло и можно еще как-то переломить ситуацию.
– И как ты собираешься ее перера… пелера… – Вера поняла, что от волнения и легкого сигаретного опьянения так и не сможет произнести правильно это слово, а потому замолчала.
– Не знаю… Хотя я почти уверен, что не ошибаюсь, все же надо удостовериться в этом на все сто, а то можно вообще потерять дочку…
Веру передернуло. Она боялась, что слово «удостовериться» тоже не сможет сейчас выговорить правильно, а потому выдала фразу попроще:
– Надеюсь, ты не станешь расспрашивать Таську в лоб, когда она вернется?
Андрей затушил сигарету и ответил:
– Нет, конечно. Надо узнать внешние отличительные признаки… ну этих… Они же как-то узнают себе подобных. Не к каждой же можно подойти с такими предложениями.
– Ты имеешь в виду лесбиянок? – Вера решила произнести вслух то, что муж старался не называть словом. И это слово произнеслось без ошибок.
Андрей скуксился на своей табуретке и посмотрел на Веру таким затравленным взглядом, которого она никогда не видела у своего мужа, уверенного мужчины и адвоката, который набирал силу. Она невесело усмехнулась и продолжила:
– Внешние признаки – не главное! Люди ведь без всякой атрибутики понимают, что нравятся друг другу. А любовь с первого взгляда – это вообще выстрел в сердце. Но у лесбиянок… – Вера намеренно опять произнесла это слово, к которому, похоже, на какое-то время надо привыкнуть, – разумеется, есть свои, как сейчас говорят, фишки. Чего я только не видела в университете. Таська явно не буч…
– Не… что? – Андрей подался к ней всем телом, чуть не соскользнув при этом с табуретки.
– Не буч! Бучи – это те лесбиянки, которые изображают мужчин. Они и выглядят соответственно: короткие стрижки, мужская одежда. Поведение тоже соответствующее: эдакий свой парень…
– Но тогда и эта девка… с длинными волосами тоже не этот, как ты говоришь, буч… А разве та, у которой женская роль, может и не с этим… вот ведь мерзостное слово… ну… и не с бучем…
– Я тебе, Андрюша, не тематический справочник! – отмахнулась от него Вера. – Так только… Профессия заставляет хоть как-то ориентироваться среди современной молодежи. Понимаешь, у них там есть еще и дайки. Дайк – это нечто среднее между дамой-буч и той, которую называют фэм. Надеюсь, это определение тебе понятно?
– Да уж…
– Из того, что еще знаю: у лесбиянок чаще всего ногти острижены под самый корень. Хотя… у пианисток, например, тоже…
– А какие ногти у Таськи? Я никогда не обращал внимания…
Вера видела, что муж близок чуть ли к апоплексическому удару. Его лицо неприятно покраснело, на лбу и висках выступили горошинки пота. Но щадить его она не собиралась, как не собиралась жалеть и себя. Надо было проговорить все, чтобы как-то определиться с дальнейшими действиями.
– Ногти у Таськи средние, – сказала она. – У нее ногтевое ложе само по себе такое длинное, что она никогда ногти специально не отращивала – и так красиво. Еще, лесбиянки часто носят одну серьгу в правом ухе, но наша дочь вообще ходит без серег, хотя дырки в свое время прокалывали, и несколько пар сережек у нее есть. Это я тебе сообщаю на тот случай, если ты и это не помнишь. Она вообще не любит украшений, а потому и колец на ней нет, которые можно было бы надеть на большой палец.
– Напрягись, Верочка, может быть, еще что-нибудь вспомнишь, – жалобно попросил Андрей, отирая обильный пот.
– Еще они иногда носят что-то вроде амулета… кулон такой в виде лабриса…
– Господи! А это еще что такое?
– Ну… это какой-то древний топорик с двумя симметрично расположенными топорищами.
– Тот, с которым обычно изображают амазонок? – Андрей встрепенулся. Похоже, его обрадовало, что в этом извращенно-запре дельном мире он нашел что-то знакомое, а потому непостижимым образом хоть как-то успокаивающее.
– Наверно, – отозвалась Вера почти равнодушно. Она попыталась понять причину этого вдруг навалившегося на нее безразличия и к амазонкам, и к лесбиянкам, и даже почему-то к Таське с Милкой, но ни к какому утешительному выводу не пришла. Она выдохнула из себя воздух зловонной, как ей показалось, никотиновой струей и буднично спросила мужа:
– Есть будешь?
– Да какая там еда! – возмутился Андрей. – Буквально падаю с ног. Сейчас приму душ и завалюсь спать, иначе, чувствую, ноги протяну. Но ты на всякий случай дай мне снотворного, а то мысли всякие… понимаешь… будут мучить… а у меня завтра серьезный процесс с утра… надо быть огурцом…
Вера согласно кивнула. Муж тяжело поднялся с табуретки и пошел в спальню переодеваться. И пока он переодевался, потом мылся в душе, Вера так и сидела замершей совой на табуретке, что стояла напротив опустевшей мужниной. В голове было пусто.
– Вер, таблетку-то дай! – попросил Андрей, выйдя из ванной.
Вера опять кивнула, порылась в аптечке и дала мужу маленькую треугольную таблеточку. Андрей забросил ее в рот, запил водой прямо из носика чайника, чего тоже никогда себе не позволял, и, опять повернувшись к Вере уже в дверях кухни, попросил, жалобно и обре ченно:
– А ты все ж приглядись к Таське, когда вернется домой. Может, чего заметишь…
Вера третий раз молча кивнула. Андрей скрылся в комнате, а она взялась за ручку чайника и тоже почему-то отпила из носика. Она не рассчитала наклона, и вода обильной струей полилась и в рот, и на шелк халатика. Вера не огорчилась. Сегодня все неправильно и не так. Подумаешь, промоченный халат и лужица на кухне. Вера не успела поставить чайник на место, как в квартиру зашла Тася. Вера так и стояла посреди кухни с чайником, пока дочь не появилась в дверном проеме.
– Чего поесть? – дежурно спросила она, не глядя Вере в глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
