как бычьи пузыри.

Душа имеет форму шара,

имеет форму самовара.

Душа — абстракт. Но в смысле формы

она дает любую фору!

Марине бы опохмелиться,

но на губах ее горит

душа пунцовая, как птица,

которая не улетит!

Нинель ушла от моториста.

Душа высвобождает грудь,

вся в предвкушенье материнства,

чтоб накормить или вздохнуть.

Уста Фаины из всех алгебр

с трудом три буквы назовут,

но с уст ее абстрактный ангел

отряхивает изумруд!

Дай дуну в дудку, постараюсь.

Дай гостю душу показать.

Моя душа не состоялась,

из формы вырвалась опять.

В век Скайлэба и Байконура

смешна кустарность ремесла.

О чем, Марина, ты вздохнула?

И красный ландыш родился.

Уходят люди и эпохи,

но на прилавках хрусталя

стоят их крохотные вздохи

по три рубля, по два рубля...

О чем, Марина, ты вздохнула?

Не знаю. Тело упорхнуло.

Душа, плененная в стекле,

стенает на моем столе.

1974

Долг

История — прямо

долговая яма.

Мне должен Наполеон

Арбат, который был спасен.

— Представим, что татарского ига нет,

тогда все сдвинется на 300 лет.

Чингисхан

мне должен 300 лет назад не построенный БАМ.

Хау ду ю ду? —

если бы мы взяли Зимний в 1617 году?

В Европе бы грызлись Алые и Белые розы,

а мы бы уже укрупняли колхозы.

Если б не Иго,

Иван Грозный бы вылезал из МиГа.

А Шекспир

ехал бы к нам бороться за мир.

До границы его бы карета везла,

а от Ленинграда экспресс «Красная стрела».

Одно лицо

должно мне Садовое кольцо.

Продолжим.

Я должен

недочитанному поэту по имени Спир. Дрожжин.

Я должен

мальчику 2000 года

за газ и за воду

и погибшую северную рыбу.

(Он говорит: «Спасибо!»)

Поднесут ли лютики

к столетию научно-технической революции?

1976

* * *

Под ночной переделкинский поезд

между зеркалом и окном

увлекательнейшую повесть

пишет женщина легким пером.

Что ей поезда временный посвист

и комарная сволота?

Лампа золотом падает в повесть

и такие же волоса.

Я желаю ей, чтобы повесть

удалась,

чтоб была в ней гармония, то есть

что не складывается подчас.

1975

* * *

Как сжимается сердце дрожью

за конечный порядок земной.

Вдоль дороги стояли рощи

и дрожали, как бег трусцой.

Все — конечно, и ты — конечна.

Им твоя красота пустяк.

Ты останешься в слове, конечно.

Жаль, что не на моих устах.

1976

* * *

Для души, северянки покорной,

и не надобно лучшей из пищ.

Брось ей в небо, как рыбам подкормку,

монастырскую горсточку птиц!

1975

* * *

Бобры должны мочить хвосты,

Они темны и потаенны,

обмакнутые в водоемы,

как потаенные цветы.

Но распускаются с опаской

два зуба алою печалью,

как лента с шапки партизанской

иль кактусы порасцветали.

1970

Вторые рощи

Мне лаяла собачка белая.

И на холме за хуторами

две рощи — правая и левая —

лай этот эхом повторяли.

Два разделившиеся эха

в них пели, плакали, свистели,

как в двух расстроенных, ореховых,

стереофонических системах.

Я закричал, не знал, что делаю.

И надо мной в вечернем гуле

две рощи — правая и левая —

моим же голосом вздохнули.

1974