как в азотной кислоте,

шейку шаловливо отогнула, как полозья,

сама, как саночки, скользит на животе!..

1967

Старая песня

Г. Джагарову

Пой, Георгий, прошлое болит.

На иконах — конская моча.

В янычары отняли мальца.

Он вернется — родину спалит.

Мы с тобой, Георгий, держим стол.

А в глазах — столетия горят.

Братия насилуют сестер.

И никто не знает, кто чей брат.

И никто не знает, кто чей сын,

материнский вырезав живот.

Под какой из вражеских личин

раненая родина зовет?

Если ты, положим, янычар,

не свои ль сжигаешь алтари,

где чужие — можешь различать,

но не понимаешь, где свои.

Вырванные груди волоча,

остолбеневая от любви,

мама, плюнешь в очи палача...

Мама! У него глаза — твои.

август 1968

Бар «Рыбарска хижа»

Божидару Божилову

Серебряных несебрских рыбин

рубаем хищно.

Наш пир тревожен. Сижу, не рыпаюсь

в «Рыбарске хиже».

Ах, Божидар, антенна Божья,

мы — самоеды.

Мы оба тощи. Мы рыбы тоже.

Нам тошно это.

На нас — тельняшки, меридианы —

жгут, как веревки.

Фигуры наши — как Модильяни —

для сковородки.

Кто по-немецки, кто по-румынски...

Мы ж — ультразвуки.

Кругом отважно чужие мысли

и ультращуки.

Кто нас услышит? Поймет? Ответит?

Нас, рыб поющих?

У Времени изящны сети

и толсты уши.

Нас любят жены

в чулках узорных,

они — русалки.

Ах, сколько сеток

в рыбачьих зонах

мы прокусали!

В банкетах пресных

нас хвалят гости,

мы нежно кротки.

Но наши песни

вонзятся костью

в чужие глотки!

1967

Вальс при свечах

Любите при свечах,

танцуйте до гудка,

живите — при сейчас,

любите — при когда?

Ребята — при часах,

девчата — при серьгах,

живите — при сейчас,

любите — при всегда.

Прически — на плечах,

щека у свитерка,

начните — при сейчас,

очнитесь — при всегда.

Цари? Ищи-свищи!

Дворцы сминаемы.

А плечи всё свежи

и несменяемы.

Когда? При царстве чьем?

Не ерунда важна,

а важно, что пришел.

Что ты в глазах влажна,

Зеленые в ночах

такси без седока.

Залетные на час,

останьтесь навсегда...

1967

Уже подснежники

К полудню

или же поздней еще,

ни в коем случае

не ранее,

набрякнут под землей подснежники.

Их выбирают

с замираньем.

Их собирают

непоспевшими

в нагорной рощице дубовой,

на пальцы дуя

покрасневшие

на солнцепеке,

где сильней еще

снег пахнет

молодой любовью.

Вытягивайте

потихонечку

бутоны из стручка

опасливо —

как авторучки из чехольчиков

с стержнями белыми

для пасты.

Они заправлены

туманом,

слезами

или чем-то высшим,

что мы в себе

не понимаем,

не прочитаем,

но не спишем.

Но где-то вы уже записаны,

и что-то послучалось

с вами

невидимо,

но несмываемо.

И вы от этого зависимы.

Уже не вы,

а вас собрали

лесные пальчики в оправе.

Такая тяга потаенная